Виктор Гофман - Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания

• Название: Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания
• Автор: Виктор Гофман
• Издательство: Росток
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94668-045-5

 Виктор Викторович Гофман - один из последних русских символистов, поэт, прозаик, публицист и литературный критик.

В книге впервые после 1918 года собрано полностью художественное наследие В.Гофмана, представлены все его поэтические сборники, юношеские стихи, проза.

В издание включены письма Гофмана к В.Я.Брюсову и А.А.Шемшурину, воспоминания о поэте.

Музыка стиха В.В.Гофмана, все то, что в русской критике было названо "гофмановской интонацией", - все это оказалось живым и востребованным, проросло в творчестве других мастеров русской поэзии 20 века.

---

IV. ВАСИЛЬКИ

Набегает, склоняется, зыблется рожь,
Точно волны зыбучей реки.
И везде васильки, – не сочтёшь, не сорвёшь.
Ослепительно полдень хорош.
В небе тучек перистых прозрачная дрожь.
Но не в силах дрожать лепестки.
А туда побежать, через рожь, до реки –
Васильки, васильки, васильки.

– «Ты вчера обещала сплести мне венок,
Поверяла мне душу свою.
А сегодня ты вся, как закрытый цветок.
Я смущён. Я опять одинок.
Я опять одинок. Вот как тот василёк,
Что грустит там, на самом краю –
О, пойми же всю нежность и всё, что таю:
Эту боль, эту ревность мою».

– «Вы мне утром сказали, что будто бы я
В чём-то лживо и странно таюсь,
Что прозрачна, обманна вся нежность моя,
Как светящихся тучек края.
Вы мне утром сказали, что будто бы я
Бессердечно над вами смеюсь,
Что томительней жертв, что мучительней уз –
Наш безмолвный и тихий союз».

Набегает, склоняется, зыблется рожь,
Точно волны зыбучей реки.
И везде васильки, – не сочтёшь, не сорвёшь.
Ослепительно полдень хорош!
В небе тучек перистых прозрачная дрожь.
Но не в силах дрожать лепестки.
А туда побежать, через рожь, до реки –
Васильки, васильки, васильки!

V. МОРОЗ

О, не ходи на шумный праздник.
Не будь с другими. Будь одна.
Мороз, седеющий проказник,
Тебя ревнует из окна…

Зажгла пред зеркалом ты свечи.
Мерцает девичий покой.
Ты поворачиваешь плечи,
Их гладя ласковой рукой.

Смеясь, рассматриваешь зубки,
Прижавшись к зеркалу лицом.
Тебя лепечущие юбки
Обвили сладостным кольцом.

Полураздета, неодета,
Смеясь, томясь, полулежа,
В тисках упругого корсета,
Вся холодаешь ты, дрожа.

Тебе томительно заране
В мечтах о сладком торжестве. –
Вокруг тебя шелка и ткани
В своём шуршащем волшебстве!..

Мороз ревнив и не позволит.
Оставь лукавые мечты.
Он настоит, он приневолит.
Его послушаешься ты.

Сердито свечи он задует.
Не пустит он тебя на бал.
О, он ревнует, негодует!..
Он все метели разослал!

Уж он занёс просветы окон,
Чтоб не увидел кто-нибудь,
Как ты приглаживаешь локон
И охорашиваешь грудь.

О, уступи его причуде,
Ты, что бываешь так нежна.
О, не ходи туда, где люди.
Не будь с другими. Будь одна.

Ты знаешь, ведь и мне обидно,
Что ты побудешь у других.
Что будет всем тебя так видно
Средь освещений золотых,

Что будут задавать несмело
Тебя, твой веер, кружева,
Смотреть на ласковое тело
Через сквозные рукава.

VI. ЧТО ЗНАЛИ ЦВЕТЫ

Une veillee.

Georg Bachmann

И вот отлетел оборвавшийся вздох.
На лице ее — бледность и мрак.
И цветут у ее холодеющих ног
Лилия, роза и мак.

И шепчет лилия; видела я,
Как вчера прокралась она, радость тая.
Сюда, где зеркал ослепляющий ряд,
Бросить взгляд на свой бальный наряд.

— Отчего ж его нет? Отчего ж он далек?
Был так нежен тревожный упрек.
Умерла она чистой, как лилии цвет,
В непорочности девственных лет.
Роза сказала: нет.

Шепчет роза, бледнея: я знаю, зачем
Целый день ее вид был так нем.
О, я знаю, как жарко в полуночный час
В ее губы другие впивались не раз.

В эту ночь ни на час не сомкнула я глаз.
Неотвязная музыка мучила нас…
Вот сюда прокралась она, в дальний покой,
Она и другой, молодой.

Здесь томились они меж узорных ковров,
Меж дыханий тлетворных моих лепестков.
Но внезапно вскричав, она скрылась во мрак,
Заглушая стыдящийся шаг.
Нет! промолвил мак.

Я вечной смерти мгновенный брат.
Неведом людям мой аромат.
Но я знаю, все знаю, мне видеть пришлось,
У прекрасной я был между кос.

Нынче утром, когда этот бал отзвучал,
На прощальном пиру меж высоких зеркал,
Сидела она, бледна и одна,
Того, молодого жена.

Был в зеркале странен померкнувший взгляд
Я видал, в ее стиснутых пальцах был яд.
А потом я видал в этих пальцах бокал,
И он странно дрожал. Я видал. Я видал…

Так лежала она. И был вид ее строг.
В глазах – неподвижность и мрак.
И цвели у остывших, неласковых ног
Лилия, роза и мак.

VII. МОЕЙ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

Когда я мальчик, не любивший,
Но весь в предчувствиях любви,
В уединениях вкусивший
Тревогу вспыхнувшей крови,

Еще доверчивый, несмелый,
Взманенный ласковостью грез,
Ненаученный, неумелый,
Тебе любовь свою принес,

Ты задрожала нужной дрожью,
Ты улыбнулась, как звезда,—
Я был опутан этой ложью,
И мне казалось—навсегда.

Мне нравились твои улыбки,
Твоя щебечущая речь,
И стан затянутый и гибкий,
И узкость вздрагивавших плеч.

Твои прищуренные глазки
И смеха серебристый звук,
И ускользающие ласки
Слегка царапающих рук.

VIII. МЕЖ ЛЕСПЕСТКОВ

Ты помнишь наши встречи летом
Меж лепестков, меж лепестков?
Где трепетал, пронизан светом,
Кудряволиственный покров?
Ты помнишь, раздвигая травы,
Мы опускались у куста?
И были взоры так лукавы,
И так застенчивы уста.
К стволу развесистого дуба
Затылком приклонялась ты,
И жадно я впивался в губы —
Две влажно-алые черты.
Я обвивал руками шею
И локти клал тебе на грудь.
И называл тебя моею,
И всю тебя хотел втянуть…
Дрожали лепестки смущенно
В волнах вечернего огня…

Зеленоглазая мадонна,
Еще ты помнишь ли меня?

IX. МИМОЗА

Мы будем близки. Я в том уверен.
Я этой грёзой так дорожу.
Восторг предчувствий – о, он безмерен.
Я суеверен. Я весь дрожу.

Мимозой строгой она родилась,
Безгласна к просьбам и ко всему.
И вдруг так чудно переменилась
И приоткрылась мне одному.

Она мимоза. Она прекрасна.
Мне жаль вас, птицы! И вас, лучи!
Вы ей не нужны. Мольбы – напрасны.
О, ветер страстный, о, замолчи.

Я лишь счастливый! Я в том уверен.
Я этой грёзой так дорожу.
Восторг предчувствий – о, он безмерен.
Я суеверен. Я весь дрожу.

X. НАМЕКИ ЧУВСТВ

1.

Таишь ли думы иль веселье,
Иль порывания к борьбе —
Все с полудикою газелью
Есть что-то схожее в тебе.

Царит в твоих движеньях — ровность.
В глазах – мерцающая тишь.
Но я боюсь, что то условность
И что иное ты таишь.

Полна ты тайн и обаянья —
О, верно, уж познала ты,
И своевольные желанья,
И одичалые мечты…

2.

Мой взор в твоем нежданно встретил
И одичалость, и порыв, —
В тебе лукаво я подметил
Страстей томительный прилив.

Теперь лишь понял я, как скучен
Тебе твой путь в долинной мгле,
Как легкокрылый дух измучен,
Своей покорностью земле.

Как ты мечтаешь и дичишься,
И недоверчиво молчишь,
Как ты изнеженно томишься,
Уйдя в мучительную тишь…

3.