Александр Маркьянов - Александр Афанасьев. Крушение иллюзий

• Название: Александр Афанасьев. Крушение иллюзий
• Автор: Александр Маркьянов
• Издательство: эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2011

Они были солдатами. Американцы подполковник Джереми и капрал Протасофф, китайский разведчик Ли, казачий есаул Иван Белый, йеменский снайпер Махмуд. Их командиры, президенты и аятоллы были уверены — еще немножко, еще чуть-чуть — и долгожданная победа над международными терроризмом (американским империализмом, врагами ислама, проклятыми бандеровцами — нужное подчеркнуть) будет достигнута. Но в современной войне нет победителей, есть только проигравшие. В выигрыше обычно оказывается кто-то третий. Тот, кто смотрит на войну со стороны…

---

Позавтракав, полковник сел прямо на полу, включил интернет. Интернет карту он менял каждый месяц, в интернете вел себя пассивно — старался нигде не регистрироваться, ничего не писал, ни с кем не спорил — а только искал и читал то, что ему было нужно. В том числе — инструкции ему, которые передавались в виде аналитических статей с "двойным дном", вывешиваемых на одном малоизвестном, но доступном форуме. Форум был на китайском, лишние люди туда не заглядывали — а все посещения и регистрации этого форума отслеживались китайской разведкой.

Полковник на вид совсем не был похож на китайца. Последние двадцать лет, когда Китай жил относительно хорошо и многие китайцы впервые за долгое время смогли питаться досыта, привели к появлению "долговязых", так звали китайцев, которые ростом вымахали за сто семьдесят пять сантиметров. Полковник же, несмотря на свои сорок с небольшим лет имел рост метр восемьдесят два и совершенно не китайский разрез глаз, хотя у него были черные, жесткие, типично китайские волосы. Все дело в том, что полковник, который уже и не помнил свое настоящее имя — родился в Харбине и был примерно на три пятых русским — два прадеда его были белогвардейцами, русская кровь в нем была и со стороны матери. Китайцы обычно плохо к этому относятся, в душе все китайцы националисты — но полковник своей работой заслужил уважение и доверие, он был образцовым членом партии и всегда выполнял то, что ему было поручено. Кроме того, китайская кровь делала его весьма изобретательным в делах торговых, и создавая разведывательные сети, он обычно маскировал их под коммерческие предприятия, чтобы они могли существовать на принципах самофинансирования и не требовать денег из Пекина. Это — тоже ценилось.

Кстати, про торговые дела….

Просмотрев нужные ему сайты в Интернете и поняв, что все идет так, как они и планировали, полковник достал из тайника Беретту, американскую, а не китайскую и сунул ее за пояс- это было вполне оправдано, потому что район был плохим, и тут часто грабили. Нетбук он сунул в карман куртки, специально нашитый — он носил его всегда с собой на всякий случай. Закрыв дверь и незаметно оставив "контрольку" — волос на косяке — он спустился по вонючей лестнице к машине. Прежде чем заниматься делами государственными — надо было принять выручку и разобраться с товаром. Выручку он принимал не как все хозяева вечером — а утром следующего дня. Вечером просто не было времени.

Здесь Джозеф Ли ездил на довольно престижном Беджинге, представлявшем собой копию Джип Град Чероки предыдущего поколения с мотором от Мицубиси, китайских машин здесь было много, потому что они были дешевыми и простыми, а западные машины многим были не по карману. На своей машине, потолкавшись в пробках, которые тут уже были, и приобретя еще одну царапину на бампере, потому что ездили тут как сумасшедшие, он выскочил, в конце концов, на Хайбер-роад, там стало полегче, потому что это широкая, бетонная трасса, встречная полоса отделена бетонным заборчиком никто никуда не лезет.

Из восьмерых его продавцов на рынке трое были осведомителями — он уже понял, как важно знать настроение людей, а на Востоке настроение людей легко узнать на рынке и половину новостей тоже можно узнать на рынке, потому что рынок — это не только место, где продают и покупают товары, это место, где общаются, где происходит общественная жизнь человека. Здесь можно найти собеседника, покурить наргиле, найти подельника, купить, что тебе нужно, расстаться с кошельком, а то и с самой жизнью.

Остановившись перед контейнером Чуня — а рынок представлял собой целое скопище машин и контейнеров, стоящих прямо на земле и с ним торговали — полковник разразился бранью на смеси упрощенного китайского и пушту.

— Как ты вывесил товар? Как ты вывесил товар, скотина, сын осла?! Где ценники?! Ты думаешь, что этот товар висит здесь, чтобы посмотреть?! Или ты думаешь, что люди сами догадаются о цене, какую ты за него просишь. Нет, ты не думаешь, ты вообще не думаешь! О, Аллах, зачем ты послал на моем пути такого глупого ишака!?

Продавцы из соседних ларьков ухмылялись, видя беду Чуня. Здесь не было места ни доброте, ни состраданию, ни сочувствию, соседи улыбались с довольным злорадством. Большинство из них — это беженцы, и даже дети беженцев, у которых нет гражданства, и которых наняли за копейки торговать этим товаром. Мир был жесток к ним, они не видели ни от мира, ни от людей ничего хорошего — и при малейшей возможности они отвечали миру тем же. А Чунь к тому же был китайцем, он плохо знал пушту (по крайней мере, так думали) и был пугливым и забитым, он был выбит из колеи атмосферой базара и не скрывал этого. Типичный бедняк из северных провинций Китая, выросший в хижине с земляным полом. Он жалостно улыбался, когда кто-то из местных обращался к нему, а для того, чтобы торговаться — он заглядывал в бумажку, где был написано, как называются цифры по-пуштунски. Потом попривык и счет выучил, торговался без бумажки — но оставался все тем же жалким и забитым, если бы не авторитет полковника Ли — его бы в первый же день ограбили и обложили неподъемной данью, а могли и просто убить. Чунь, когда приходило время обеда, приходил туда, где обедали все, его отталкивали назад в очереди — а он лишь так же жалко улыбался. Все знали, что он плохо понимает язык — поэтому говорили при нем, на него не обращали внимания, как не обращают внимания на лохматую, с поджатым хвостом бродячую собаку. Никто и предположить не мог, что под личиной бедного торговца Чуня скрывается майор военной разведки НОАК, в совершенстве владеющий пушту, дари и арабским, один из сильнейших арабистов Китая. Сюда его Ли внедрил на будущее, с дальним прицелом, понимая, что начнется — уже скоро. Чунь торговал, собирал сплетни — он слышал и помнил все, что при нем неосторожно говорили, а заодно и практиковался в языке, присматривался к поведению людей на базаре. Потом — ему учить агентуру и офицеров НОАК этому.

— Пойдем-ка! — Ли схватил Чуня за шиворот — сейчас я тебе покажу, как раскладывать товар!

— Ай… Не бейте, хозяин!

Ли затащил его в темноту контейнера, оглянулся, включил магнитофон, на котором были записаны только два голоса — его и Чуня. Запись была на китайском, и никто из окружающих до сих пор не понял, что и ругань, и жалкие оправдания — каждый раз одни и те же.

— Говори! — быстро сказал Ли

— Говорят, что много талибов стали шахидами, очень много. Из тех, кто туда ушел — выбили почти всех.

— И?

— Люди недовольны. Говорят о предательстве.

На лице полковника ничего не отразилось.

— Все?

— Нет. За день до наступления Ильяс погиб вместе со всеми людьми. Подорвался на управляемом минном поле, никто не знает, зачем его понесло в этот кишлак. Это было в приграничье, с той стороны. Оставшихся выбили снайперы.

Полковник задумался. Ильясом звали одного из наиболее авторитетных командиров Аль-Каиды в регионе, специалиста по диверсионной войне. Никто не знал о его национальности и о том, как он попал в Аль-Каиду — но, судя по имени, он мог быть русским.

— Почему ты говоришь об этом только сейчас?

— Узнали только вчера. Нашли машины.

Полковник кивнул. В бардаке наступления, после массированного ракетного удара американцев — могли потерять на насколько дней. Подумали, что он вышел в Афганистан, участвует в джихаде — а он… получается, что не участвует. Стал шахидом вместе со всеми своими людьми.

— Кто?

— Никто не знает. Говорят, в том районе видели какую-то группу. Один из стариков сказал, что это шурави снова вышли на охоту.

— Шурави?

— Русские. Старика считают сумасшедшим, но он сказал, что так всегда делали русские. Приходили и убивали. Американцы бьют с беспилотников.

— Еще что?

— Джалалутдин собирает недовольных. Он говорит, что все что произошло — это результат предательства.

Полковник задумался. Он знал, что Джалалутдин проходил обучение в Стамбуле и там же был завербован турецкой военной разведкой. Турки намного лучше, чем китайцы умели играть на этом поле, этого у них не отнять. Поэтому — такие игры надо пресекать в самом начале.

— Убери его. Тихо.

— Слушаюсь.

— Всё?

— Всё.

Полковник ткнул пальцем на клавишу магнитофона

— И только попробуй еще раз вывесить товар без ценников, сын шакала!

Уже когда полковник выходил с рынка, поглощая на ходу мясную лепешку с зеленью — ради дела приходилось есть и такую гадость — в кармане завибрировал пейджер. Полковник носил с собой пейджер и никогда не имел сотового телефона — потому что с сотового телефона, даже выключенного легко и определить местоположение абонента, и прослушать, что он говорит, дистанционно подключившись и считывая микроколебания мембраны. Поэтому, полковник, как и все люди Аль-Каиды никогда не имели с собой телефона, а пользовались пейджером, который невозможно ни засечь, ни прослушать. Если же надо было куда-то позвонить — на базаре ходили люди с сотовыми, можно было заплатить и позвонить. Или позвонить из общественной телефонной кабины.