Пит Шоттон - Джон Леннон в моей жизни

• Название: Джон Леннон в моей жизни
• Автор: Пит Шоттон
• Жанр: Биографии и Мемуары

«До Баллады Джона и Йоко была баллада Джона, Пола, Джорджа и Ринго. А до нее была баллада Джона и Пита. Воспоминания Пита Шоттона об их детской дружбе удивительны, а через годы БИТЛЗ он ведет нас с завидной проницательностью. И спустя столько лет приятно узнать, что вне битловского круга у Джона был такой хороший товарищ, для которого он был просто Джоном Ленноном, Другом.»

Марк Лэпидос, продюсер «Битлфеста»

---

Примерно час мы болтались без дела, а потом, когда все учителя ушли, вернулись на территорию школы. Выполнив свою «миссию», мы во весь дух помчались к Джону домой и, убедившись, что там никого нет, заперлись в его маленькой спальне на втором этаже с окнами на Менлав-авеню. Приступив к делу, мы высыпали всю свою контрабанду на пол, разделили ее на кучки и тщательно пересчитали все талоны до последнего.

Общая сумма оказалась ошеломляющей: 1500 талонов, что из расчета стоимости талона в один шиллинг составило столь же бешеную цифру: 75 фунтов стерлингов (по инфляционным стандартам 1983 года это эквивалентно 750 фунтам стерлингов или почти 1500 долларов). Обезумев от ликования, мы начали колотить по стенам и по полу и во все горло выкрикивать друг другу невероятную статистику: «Полторы тысячи талонов!.. Семьдесят пять ё… фунтов!»

Неожиданно нас прервал громкий стук в дверь. К нашему ужасу, это была Мими. «Вы что там, с ума сходите?» — кричала она.

Конечно, Мими удивилась тому, как мы внезапно замолчали, спешно перебрасывая 15 сотен талонов под кровать Джона. Стук и крики становились все громче, пока мы наконец не были готовы открыть дверь. «Извини, Мими», — промямлил Джон, тут же придумав какое-то неубедительное объяснение, которым, за неимением каких-либо серьезных опровержений, ей пришлось в конце концов удовлетвориться.

Следующий этап заключался в оформлении делового отношения со всеми учениками нашего класса. Благодаря своему авторитету среди сверстников, Джон заставил сорок ребят дать клятву о сохранении тайны, взамен чему пообещал снабдить всех талонами на обед за половину стоимости. Ясное дело, это всех устроило: наши одноклассники каждую неделю могли забирать себе 2,5 из 5 шиллингов, которые родители выдавали им каждый понедельник. Мы с Джоном, в свою очередь, еженедельно делили между собой по 5 фунтов чистой прибыли.

Весь следующий месяц мы с Джоном ели столько ирисок и шоколада, сколько были в состоянии вместить наши желудки, и ходили в кино и плавательный бассейн, когда нам только хотелось. Начав вскоре курить, мы могли даже покупать целые пачки сигарет вместо того, чтобы «стрелять» у ушлых табачников по штучке, которые они загоняли по два пенса. Единственным ограничением наших «кутежей» было опасение вызвать подозрение, купив, скажем, новые часы или радиоприемник. В остальных же отношениях нам казалось, что мы живем, как короли.

Но это чудное положение дел однажды резко изменилось. Мы зашли днем в кафетерий и увидели, что рядом со старостой по сбору талонов стоял один из учителей и помечал номер серии каждого талона против фамилии подавшего его школьника. К счастью, мы с Джоном усекли это дело еще до того, как кто-либо из наших одноклассников успел использовать свой талон. И все же, один вредный пацан — Дональд Битти, несмотря на все наши угрозы и мольбы, отказался продать этот талон назад. Увидев, что учитель записал фамилию Дональда и номер талона, мы уже не сомневались, что нас ждет тюрьма.

Послеобеденные уроки мы провели в состоянии невыносимого страха, ожидая, что вот-вот в класс войдет предвестник нашей гибели — но ничего не произошло. В тот вечер мы всерьез подумывали сбежать за море, однако, всю ночь не сомкнув глаз, решили, что благоразумнее будет, как обычно, пойти в школу и надеяться на лучшее.

Но эта надежда была жестоко разбита, когда посреди одного из первых уроков в дверь постучал префект. «Директор хотел бы поговорить с Дональдом Битти», — произнес он официальным тоном.

После этих слов лицо Джона стало совершенно белым, а мое — красным, как свекла. Мы обменялись осторожными взглядами, выражавшими наше общее отчаяние. Я уже безуспешно пытался приучить себя к мысли о предстоящей жизни за решеткой.

Через каких-то пять минут Дональд Битти вернулся в класс и бросил на каждого из нас долгий непроницаемый взгляд. И без слов ясно, что как только урок окончился, мы с Джоном бросились к нему.

«Ну как? Что там было? Он спрашивал тебя про талоны?»

«Да, спрашивал», — невозмутимо ответил Дон.

«Ну и что же ты сказал?»

«Я просто сказал Пучеглазу, что недели две этот талон лежал у меня после того, как я не пошел обедать. Он спросил, уверен ли я в этом. Я сказал, что уверен, тогда он извинился за то, что оторвал меня от занятий.»

Мы с Джоном почувствовали себя словно два преступника, получивших королевское помилование на полпути к виселице. Осыпав «старину Дона» всевозможными комплиментами, превосходными степенями и заверениями в вечной дружбе, мы на радостях дали друг другу клятву никогда больше не вести себя плохо.

Но, конечно же, жажда проделок оказалась сильнее каких бы то ни было благочестивых намерений. И прежде, чем Куари Бэнк избавилась от нас, Джон родил еще две знаменитые хохмы.

Первая из них была адресована одному из наших любимых учителей, м-ру Макдермоту, который читал теоретический курс под названием «Знание религии», который более уместно было бы назвать «Ознакомление с религиозными учениями». Наша любовь к нему объяснялась тем, что этот устрашающего вида человек не питал никакого интереса к своему отчаянно скучному предмету и, как мы постепенно узнали, привык переводить школьников из одного класса в другой, вообще не проверяя их домашних заданий. Даже самые неаккуратные работы возвращались назад без исправлений, иногда на полях стояла красная галочка, означавшая, что в целом м-р Макдермот считает наши усилия удовлетворительными.

Ясное дело, Джон устроил между нами соревнование за то, кто протолкнет самую большую «лапшу». И вот, получив задание написать рассказ о путешествии Св. Павла в Дамаск, Джон написал примерно следующее: «Когда Св. Павел ехал в Дамаск, прямо с неба на него упал горящий пирог, ударил промеж глаз и сбил с ног; когда же он очнулся, глаза его навечно ослепли…» М-р Макдермот вернул ему эту тетрадь с обычной красной галочкой.

Когда стало очевидным, что ему можно писать любую чепуху, мы с Джоном решили устроить что-нибудь эффектное. «Все, что нужно Макдермоту для полного счастья, — сказал я, — это целый класс ё…х викариев.»

«Ну что ж, — подхватил Джон, — давай дадим ему такой класс!»

«А как?»

Джон на секунду задумался и воскликнул: «Давай сделаем для всего класса белые собачьи ошейники! А завтра перед тем, как Макдермот войдет, оденем каждому на шею.»

Вернувшись домой, мы тут же разыскали все коробки из-под пшеничных хлопьев и начали сдирать с них белые блестящие упаковки. К счастью и в его, и в моем доме таких коробок было предостаточно, так как пшеничные хлопья мы ели каждое утро. После этого мы вырезали из них 40 полосок.

На следующее утро на перемене перед уроком м-ра Макдермота мы уговорили всех наших одноклассников надеть на шею эти самодельные собачьи ошейники и, дрожа от волнения, стали ожидать его реакции, прекрасно понимая, что на этот раз зашли слишком, слишком далеко.

Войдя в класс, учитель направился прямо к столу, открыл свой портфель, достал несколько листков и монотонным голосом начал читать. Через несколько минут он наконец оторвал глаза от бумаги, — фраза оборвалась на полуслове, а на лице его застыло ошеломленное выражение. И тут он вдруг начал хохотать, хохотать и хохотать, при этом его огромная фигура так сильно тряслась, что я начал было думать, что у него начался какой-то припадок.

«Это просто потрясающе, ребята, — наконец с трудом произнес он. — Вот это шутка!» Она ему так понравилась, что он разрешил нам не снимать ошейники до конца урока.

Самое крупное «достижение» Джона в Куари Бэнк стало одновременно и его вкладом в ежегодный школьный праздник. Эта вечеринка в саду при Куари Бэнк давала школьникам возможность продемонстрировать свои достижения в искусстве и ремесле в состязании ярмарочного типа и собрать деньги для своей школы. Джон, как и я, никогда добровольно не участвовал в «школьных мероприятиях», а всегда во время таких соревнований оставался среди зрителей. Но на последнем празднике мы шокировали его организаторов, заявив им, что хотим устроить — подумать только! — киоск для любителей метать дротики.

До самого начала праздника они не знали, что мишенями для этой игры будут знаменитые карикатуры Джона на учителей, которые я вырезал, едва только Джон успел нарисовать их на коробках из-под хлопьев. В мои обязанности входила и организация самого киоска, для которого я выбрал лучшее место. Мы решили давать каждому участнику три дротика за шиллинг, тот, кто сможет попасть в лица трех разных учителей, получит приз в два шиллинга.

Популярность нашего киоска превзошла все самые фантастические ожидания. Для того, чтобы получить возможность «свести счеты» со своими мучителями, дети отстаивали длинную очередь, а самим учителям при таких обстоятельствах не оставалось ничего другого, как принимать наше заведение в духе «веселого развлечения». К концу дня мы с Джоном собрали монументальную сумму — 28 фунтов 4 шиллинга, из которых оставили себе по 8 фунтов на брата, а все оставшееся сдали в фонд школы.