Пит Шоттон - Джон Леннон в моей жизни

• Название: Джон Леннон в моей жизни
• Автор: Пит Шоттон
• Жанр: Биографии и Мемуары

«До Баллады Джона и Йоко была баллада Джона, Пола, Джорджа и Ринго. А до нее была баллада Джона и Пита. Воспоминания Пита Шоттона об их детской дружбе удивительны, а через годы БИТЛЗ он ведет нас с завидной проницательностью. И спустя столько лет приятно узнать, что вне битловского круга у Джона был такой хороший товарищ, для которого он был просто Джоном Ленноном, Другом.»

Марк Лэпидос, продюсер «Битлфеста»

---

Через некоторое время Пол уехал на свою глухую шотландскую ферму на мысе Кинтайр и начал там работу над первым соло-альбомом «МакКартни», где выступил в роли «человека-оркестра» — и в процессе записи, в конце концов, свыкся с мыслью о неизбежности распада БИТЛЗ. Но, в отличие от Ринго, Джорджа и Джона, делавших это до него, Пол в конечном счете решил публично заявить о своих намерениях, сделав тем самым тактический ход для рекламы своего нового альбома.

10 апреля 1970 года заголовки первых страниц всех газет мира известили о том, что наконец

МАГИЧЕСКОЕ МИСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ОКОНЧИЛОСЬ.

Глава двадцать четвертая: Никто не знает завтра (Tomorrow Never Knows)

Весной 1970 года почта доставила в Титтенхерстский парк посылку — Джон вскрыл ее, начал листать вложенную туда книгу, — и почти сразу заключил (уже в который раз!), что наконец-то он получил ключ к своему самопознанию.

Это была книга Артура Янова «Primal Scream» («Примальный (первый) крик»). Радикальный психотерапевт из Калифорнии, доктор Янов провозгласил свою «Первичную терапию» методом лечения неврозов путем повторного переживания соответствующих травматических событий, происходящих главным образом в детстве и впоследствии вытесняемых из памяти, которые приводят к утрате «истинного» самоосознания под многолетними «защитными наслоениями». Этот процесс является настолько мучительным, что вызывает леденящий кровь «примальный крик», посредством которого пациент теоретически избавляется от причин всех своих неврозов, получает в конечном итоге освобождение от своей защиты и может ощутить свои «глубинные» желания и эмоции и стать целостной человеческой личностью.

Через несколько дней после того, как Пол МакКартни «ушел» из БИТЛЗ, Джон и Йоко перебрались в Примальный институт доктора Янова в Лос-Анджелесе, где они находились врозь и почти три месяца проходили курс интенсивной терапии. Из нее Джон вышел с серией замечательных новых песен — и все они были душераздирающими излияниями фрагментов его биографии. Помимо прочего там были: отречение от него отца, смерть матери, безразличие учителей в школе и клаустрофобическое самозаточение Битла. В альбоме «Плэстик Оно Бэнд», или, как его еще часто называют, «Примальном альбоме» Джон отрекся от роли «сочинителя грез» своего поколения и пел уже только о себе, от первого лица под музыкальный аккомпанемент по форме столь же простой, оголенный и обжигающий, как и содержание.

Но, как было в случаях с Махариши и ТМ и многими другими великими увлечениями, он в конце концов понял, что доктор Янов и его «примальный крик» не были всем и вся, и в конечном итоге верх одержали демоны, хотя их присутствие по мере взросления Джона становилось все менее тягостным.

Кроме того, «Примальный альбом» оказался своего рода тупиком. В последующих песнях, в частности, «Imagine», «Jealous Guy», «Mind Games» и «Number Nine Dream», Джон стал более лиричным и мелодически богатым, но его (такие разные) сольники уже никогда не несли в себе той лучшей движущей силы, что пронизывала всю его работу с БИТЛЗ.

Возможно, Пол, Джордж и Ринго были нужны Джону больше, чем он сам осознавал; но скорее всего, та эра, которую группа так удивительно олицетворяла и воплощала, действительно окончилась и БИТЛЗ откланялись уж если не с безупречной грацией, то с превосходным чувством момента. И, в отличие от столь многих конкурирующих ансамблей, никто не может обвинить БИТЛЗ в злоупотреблении гостеприимством публики: вне зависимости от того, сколь разочаровывающими могли оказаться индивидуальные творения ее участников, той мечте, что была создана Джоном вместе с БИТЛЗ, суждено вечно оставаться немеркнущей.

В 1971 году Джон и Йоко переехали в Нью-Йорк и жили сначала в Гринвич-виллидж, а затем перебрались в «Дакоту», исключительно шикарное жилое здание в западной части Центрального парка. «Этот город стал центром артистического мира, — объяснил Джон. — И очень здорово жить здесь со всеми этими талантливыми людьми. К тому же Нью-Йорк больше похож на Ливерпуль, чем Лондон. Жители Нью-Йорка, как и ливерпульцы, суровые люди, которые живут у океана и имеют специфическое произношение. Я с детства был воспитан на всем американском… и прожив 30 лет в Британии, хотел бы пожить и здесь. Десять-двадцать лет за границей никому не причиняют вреда.» А в другом контексте он добавил: «Это единственное место, где я могу быть ничем не хуже других!»

Йоко этот переезд дал еще одну дополнительную выгоду: все старые друзья Джона, вроде остальных Битлов и меня, с тех пор находились на безопасном расстоянии около 4.000 миль. И хотя мы с Джоном время от времени поддерживали связь по телефону, обо всех его приключениях я узнавал уже главным образом из газет, как и все остальные.

Осенью 1973 года я был ошеломлен и поражен, прочитав сообщения прессы о том, что Джон и Йоко расстались. В свете того факта, что я и моя жена Бет как раз перед этим развелись, подобные новости о Джоне глубоко потрясли меня. Я сразу же позвонил ему в «Дакоту», и среди прочего он почти сразу сказал: «Не верь тому, что пишут, Пит. Все совсем не так, как изображают газеты. В последнее время мы с Йоко начали действовать друг другу на нервы. И мы решили расстаться на год. Две недели нам ничего не дадут, и мы хотим попробовать выдержать целый год и проверить, насколько действительно сильно наше чувство друг к другу.»

«И где же сейчас Йоко?» — спросил я.

«Пилится, наверное, с кем-нибудь», — сказал Джон.

«Ну и как же ты к этому относишься?»

«Конечно, я не испытываю восторга, — признался Джон, — но это должно произойти.»

Само уже присутствие Джона в «Дакоте» в тот день явно противоречило последовавшим сообщениям о том, что Йоко «выгнала его» из дома. Однако, в конечном итоге, она все же вернулась в роскошные апартаменты, а Джон тем временем отправился в свое злосчастное «Синдбадово путешествие» в Калифорнию в компании молодой секретарши Йоко Мэй Пэнг.

В начале 1975 года после окончательного воссоединения Джона и Йоко, казалось, все стало приносить ему счастье. 7 октября 1975 года он наконец выиграл битву с имиграционным департаментом США, а через два дня, в день его собственного 35-летия, 42-летняя Йоко подарила ему их первого ребенка, Шона Оно Леннона, что, учитывая несколько предыдущих выкидышей, стало особенно замечательным достижением.

С тех пор Джон, Йоко и Шон вели почти полностью замкнутое существование. Йоко стала для Джона олицетворением всего, чего только он мог желать от другого человека: она одновременно была ему и женой, и любовницей, и лучшим другом, и творческим коллегой, и даже (после выхода из игры Аллена Клейна) его бизнес-менеджером, доведя их состояние до огромных размеров — 200 млн. долларов. И что касается Йоко Оно, она, безусловно, замечательная женщина, она сделала Джона счастливым — и это самое главное.

После появления Шона, Джон исчез из поля зрения общественности и посвятил себя исключительно воспитанию ребенка и новой самопровозглашенной роли «домохозяина». Прошло целых пять лет, прежде чем Джон и Йоко вышли из безвестности со своим беззастенчиво коммерческим альбомом «Double Fantasy».

В конце лета 1976 года мы с моим другом, Полом Хенворсом, отправились в большое путешествие по США, побывав в 24-х штатах примерно за два с половиной месяца. А в конце октября нас занесло в Уолдвик (Нью-Джерси), что в каких-то пятнадцати милях от «Биг Эппл», где мы остановились в гостях у моего эмигрировавшего брата Эрнеста и его жены Юнии.

Примерно за пять дней до запланированного возвращения в Великобританию, мы с Полом провели один день в Нью-Йорке, в течение которого прогулялись по Центральному парку.

«А Джон разве не здесь живет?» — вдруг спросил Пол.

«Здесь, наверное, — ответил я. — Он живет в здании, которое называется «Дакота»".

После того, как прохожие указали нам нужное направление, мы вскоре очутились возле малопривлекательного здания с башенками, которое я сразу узнал по фильму «Ребенок Розмари».

«Неужели ты не хочешь позвонить ему и сказать: «Привет, я стою на твоем ё…м пороге?», — удивился Пол.

«Я даже не знаю… — пробормотал я. — Может, лучше не делать этого.» Я подумал обо всех сложностях, что были у меня с Йоко, и о том, что с тех пор, как Джон видел меня в последний раз прошло уже долгих пять лет.

«Ты с ума сошел! — сказал Пол. — Ты просто обязан позвонить. Джон ох…т, если узнает, что ты был рядом и даже не передал привет.»

В конце концов я согласился узнать, дома Джон или нет. Но, как и следовало ожидать, охранник не собирался утруждать себя большим, чем предложить мне оставить записку и номер телефона.

Примерно через час после нашего возвращения в Нью-Джерси зазвонил телефон моего брата — и на другом конце провода был Джон. «Пит, Пит, — радостно крикнул он, — это же полный п…ц! Ты можешь приехать прямо сейчас?»