Джон Толкин - Сильмариллион

• Название: Сильмариллион
• Автор: Джон Толкин
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056902-1

---

Долго говорил он так, все время убеждая нолдоров следовать за ним и доблестью своей, пока не поздно, завоевать свободу и великие владения на востоке; он вторил лжи Мелькора, что валары обманули их и буду держать в плену, дабы люди могли править Средиземьем. Многие эльдары тогда впервые услыхали о Пришедших Следом.

– Пусть трудна дорога, – говорил он, – дивным будет конец ее! Про­ститесь с оковами! Но проститесь и с беззаботностью! Проститесь со сла­быми! Проститесь с сокровищами! Мы создадим большие! Идите налегке; но несите с собой мечи! Ибо нам идти дальше, чем Оромэ, терпеть дольше, чем Тулкасу; мы никогда не откажемся от погони. За Морготом – до края Земли! Мы будем воевать и ненавидеть. Но когда победим и вернем Силь­марили – тогда мы и только мы будем владыками непорочного Света и гос­подами блаженства и красоты Арды. Ни один народ не превзойдет нас!

Тут Феанор поклялся ужасной клятвой. Сыновья бросились к нему и, стоя бок о бок, дали тот же обет; и кроваво блестели в мерцании факелов клинки их обнажен­ных мечей. Этой клятвы никто не может нарушить и ни­кто не может освободить от нее; именем Илуватара клялись они, призывая на свою голову Извечный Мрак, если не сдержат обета; и Манвэ в безумии поминали они, и Варду, и благую гору Таниквэтиль, клянясь ненавидеть и преследовать Стихию Мира, демона, эльфа или нерожденного еще человека, или иную тварь, большую или малую, добрую или злую, когда бы ни при­шла она в мир – любого, кто завладеет, или получит, или попытается укрыть от Феанора или его наследников Сильмарили.

Так говорили Маэдрос, Маглор и Целегорм, Куруфин и Карантир, Ам­род и Амрас – принцы нолдоров; и многие устрашились, слыша ужасные речи. Ибо данная так клятва не может быть нарушена и будет преследовать давшего ее до конца света. Посему Финголфин и его сын Тургон воспроти­вились Феанору, – и родились злые слова, и снова гнев прилил к остриям мечей. Но вот, тихо, как всегда, заговорил Финарфин, – он старался успо­коить нолдоров, заставить их остановиться и задуматься, пока не содеяно то, чего не изменишь; и так же говорил один из его сыновей Ородреф. Финрод был на стороне своего друга Тургона; а Галадриэль, единственная женщина нолдоров, стоявшая в тот день, высока и доблестна, среди споря­щих принцев, желала идти в поход. Она не давала клятвы, но слова Феанора о Средиземье зажгли ее сердце, ибо ей страстно хотелось узреть безгранич­ные просторы и править в них – в собственном владении и по собственной воле. То же думал и сын Финголфина Фингон: ему тоже запали в душу слова Феанора, хотя самого Феанора он не любил; а за Фингоном, как всегда, по­шли Ангрод и Аэгнор, сыновья Финарфина. Однако они хранили спокойст­вие и не говорили против отцов.

Наконец, после долгих споров, Феанор взял верх и зажег большую часть собравшихся нолдоров жаждой увидать новые и дивные земли. По­тому, когда Финарфин вновь стал призывать помешкать и задуматься, под­нялся громкий крик: "Нет, идем, идем тотчас!" И Феанор и его сыновья сразу начали готовиться к уходу.

Немногое видели впереди те, кто решился вступить на темный этот путь. Однако все было сделано в величайшей спешке: Феанор влек их впе­ред, боясь, что сердца их остынут, и слова его пропадут втуне; и, как бы ни были горды его речи, он помнил о мощи валаров. Но из Валинора не при­ходило вестей, и Манвэ безмолствовал. Он не хотел ни препятствовать Феа­нору, ни запрещать ему действовать. Ибо валары заботились о том, чтобы не причинить эльдарам зла и не удерживать никого из них против воли. Сейчас они наблюдали и ждали, ибо не верилось им, что Феанор сможет подчинить всех нолдоров своей воле.

И впрямь, когда Феанор взялся готовить нолдоров к выступлению, на­чались раздоры. Ибо, хотя Феанор и подвигнул их на уход, далеко не все согласны были признавать его королем. Куда большая любовь была отдана Финголфину и его сыновьям – и его двор, и множество жителей Тириона отказались подчиниться Феанору, даже если и пойдут с ним; так что, в конце концов, нолдоры выступили двумя воинствами. Феанор и его сто­ронники шли впереди, но воинство Финголфина было больше; сам он шел против воли, по просьбе своего сына Фингона, и еще потому, что не хотел оставлять свой народ, страстно желавший уйти, на произвол поспешных решений Феанора. И он помнил о своих словах перед троном Манвэ. Вместе с Финголфином – по тем же причинам – шел Финарфин; но уходил он очень неохотно. Из всех нолдоров Валинора, ставших теперь поистине многочис­ленным народом, едва десятая часть отказалась отправиться в путь: кое-кто из любви к валарам (прежде всего к Ауле), кое-кто из любви к Тириону и дивным творениям своих рук, – но никто из страха перед грозными опас­ностями пути.

Но едва пропела труба, и Феанор вышел из врат Тириона, посланец от Манвэ принес его Слово:

"Глупости Феанора могу я противопоставить лишь совет. Не уходите! Настал недобрый час, и путь ваш ведет к скорби, коей вам не дано прови­деть. В этом походе валары не станут помогать вам; но не станут они и удерживать вас, ибо знайте: как вольны вы были прийти сюда, так вольны и уйти. Ты же, Феанор, сын Финвэ, клятвой своей изгнал себя сам. В гневе не распознал ты лжи Мелькора. Он валар, сказал ты. Тогда клятва твоя неис­полнима, ибо никого из валаров не одолеть тебе – ни теперь и никогда впредь в чертогах Эа, пусть даже Эру, коего ты призывал, сделает тебя втрое сильнее, чем ты есть".

Но рассмеялся Феанор и, обращаясь не к вестнику, а к нолдорам, ска­зал:

– Так! Значит, сей доблестный народ отпустит наследника своего ко­роля в изгнание одного, лишь с сыновьями, сам же вернется в оковы? Но если кто и пойдет со мной, – вот что скажу я им: вам предрекли скорбь? Но мы познали ее в Амане. В Амане низверглись мы от блаженства к скорби. Попытаемся же теперь взойти через скорбь к радости; или, хотя бы, к сво­боде.

Потом, обратясь к посланцу, воскликнул:

– Так скажи Манвэ Сулимо, Высокому Королю Арды. Если Феанор не сможет низвергнуть Моргота, он, во всяком случае, не станет откладывать погони и медлить, скорбя. И, быть может, Эру вложил в меня пламя куда большее, нежели ведаешь ты. Такую рану нанесу я Врагу Валаров, что даже могучие в Кольце Судьбы удивятся, узнав о том. О да, в конце они пойдут за мною. Прощайте!

В тот час голос Феанора был столь могуч и властен, что даже вестник валаров поклонился ему, словно получил достойный ответ, и удалился. Нолдоры продолжали путь, и род Феанора, торопясь, вел их вперед вдоль берегов Элендэ. Не единожды обращался их взор назад, к Тириону на зеле­ной Туне. Медленнее и не так охотно двигалось сзади воинство Фингол­фина. Первым шел Фингон, а в конце Финарфин, и Финрод, и многие благо­роднейшие и мудрейшие нолдоры; и часто оглядывались они, дабы увидеть дивный город свой, покуда фонарь Миндон Эльдалиэва не исчез в ночи. Они уносили оттуда больше воспоминаний о блаженстве, нежели все дру­гие, и кое-кто даже захватил с собою некоторые сделанные там вещи – уте­шение и бремя в пути.

Феанор вел нолдоров на север, ибо намеревался преследовать Моргота. Кроме того, Туна у подножья Таниквэтиль лежала у самой границы Арды, и Великое Море было там неизмеримо широко, тогда как на севере, где пус­тыни Арамана и берега Средиземья сближались, разделяющие их воды ста­новились уже. Но разум Феанора остыл, и понял он, хоть и поздно, что всему их огромному воинству никогда не преодолеть долгих лиг до севера и не пересечь морей, кроме как на судах; однако постройка столь большого флота заняла бы слишком много времени, будь даже нолдоры искушены в этом ремесле. Потому он решил принудить тэлери, всегдашних друзей нол­доров, присо­единиться к ним; и в бунтарстве своем думал, что так можно преуменьшить блаженство Валинора и приумножить силы для борьбы с Морготом. И он поспешил в Альквалондэ, и там держал перед тэлери ту же, что и в Тирионе, речь.

Но тэлери не тронули его слова. Они печалились об уходе своих роди­чей и давних друзей и скорее стали бы отговаривать их, чем помогать. И не стали б они ни отдавать корабли, ни помогать строить их против воли вала­ров. Что до самих тэлери – они не желали иного дома, кроме берегов Эль­дамара, и иного владыки, кроме Ольвэ, короля Альквалондэ. Он же никогда не внимал Морготу и не звал его в свои земли, и верил, что Ульмо и прочие валары залечат раны, нанесенные Морготом, и что за ночью снова придет рассвет.

Тогда Феанор разгневался, ибо все еще боялся за­держки; и в сердцах объявил он Ольвэ:

– Вы отрекаетесь от дружбы с нами в час нужды, однако вы рады были получить нашу помощь, когда – робкие, неумелые, к тому же почти нищие – явились на этот берег. В прибрежных норах ютились бы вы по сей день, если б нолдоры не высекли вашей гавани и не трудились на ваших стенах.

Но отвечал Ольвэ:

– Мы не отрекаемся от дружбы. Однако дело друга – разубедить за­блудшего. А когда нолдоры приветили нас и помогли нам, иные звучали речи: "В землях Амана жить нам вечно, как братьям, чьи дома стоят рядом". Что же до кораблей – не вы дали их нам. Не у нолдоров научились мы этому искусству, но у Владык Моря. И белое дерево обрабатывали мы своими руками, а белые паруса ткали наши жены и дочери. А потому мы не отдадим и не продадим корабли ни другу, ни союзнику. Ибо говорю тебе, Феанор, сын Финвэ: они для нас то же, что камни для нолдоров – труд на­ших душ, подобного коему нам не совершить.