Говард Фаст - Гражданин Том Пейн

• Название: Гражданин Том Пейн
• Автор: Говард Фаст
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01502-4

Книга американского писателя Говарда Фаста посвящена судьбе политика, просветителя-радикала Томаса Пейна (1737–1809). Автор проводит читателя по всей жизни Пейна: от детства, юности — через его участие в Войне за независимость в Северной Америке и Великой французской революции — до последних дней.

---

Это — одна сторона дела. В то же время в каждом отдельно взятом штате конфедерации метод революции осуществлялся по-своему, и в каждом штате партия народа боролась за власть. В каких-то штатах народ победил, в других — потерпел поражение, но четкой определенности при любом исходе не достигнуто нигде. Процесс революции в тринадцати областях продолжается, повсюду идет гражданская война — в Нью-Йорке человек рискует жизнью, если дерзнет держать путь в одиночку по графству Уэстчестер. В Массачусетсе тори забрали себе такую силу, что открыто метят черной краской печную трубу на крыше, обозначая таким образом свои дома.

В озерном крае тори вступили в союз с индейцами и столь многочисленны, что отвлекают на себя, навязывая нам бои, значительные силы. В Южной и Северной Каролине брат идет войною на брата, и этот братоубийственный разлад сметает целые семьи с лица земли. Кому привелось во время отступления семьдесят шестого года идти на Джерси, тот не забудет, как против нас подымалась вся окрестность, как в нас стреляли из-за закрытых ставень, оставляли нас пухнуть с голоду — а через год точно так же предоставили нам голодать в Валли-Фордж.

В одном только месте революция восторжествовала сразу, безоговорочно и несомненно, и это здесь, в Пенсильвании, самой средь прочих наших земель изобильной — самой, пожалуй, лояльной и, безусловно, самой могущественной. Если падут центральные области, значит, падет и революция, и кто поручится, что, ежели в центральных областях все пойдет прахом, пенсильванская пехота не бросит Вашингтона и не разбредется защищать родные дома?

Хоть вам напоминать такие вещи излишне, позвольте мне коротко вернуться к тому, как развивались в Пенсильвании революционные события. Вы помните, что еще до Конкорда и Лексингтона рабочий люд Филадельфии объединился, создав вооруженное ополчение. В одиночку они, не искушенные в ратном деле, возможно, не одержали бы победу, но к ним, по счастью, присоединились несколько тысяч охотников и фермеров из глухих углов. Не только мушкет, но также длинноствольное ружье да одежонка из оленьей кожи одолели врагов конституции. Аристократы отступили, когда увидели, что им грозит гражданская война, когда увидели у нас в руках оружие. Мы добились конституции, добились законодательства, приличествующего демократическому государству и, храня верность конфедерации, стали тысячами отправлять своих мужчин сражаться под командованием генерала Вашингтона. Я это видел своими глазами. Я был при том, как пенсильванцы прикрывали тылы в Ньюарке, был в Валли-Фордж, когда они валялись на снегу, голодали, но все-таки держались — и это наши охотники сломали англичанам хребет под Монмутом. А еще, господа, я в семьдесят шестом был на Делавэре, когда Вашингтон, ища хотя бы относительной безопасности, переправился во время отступления на западный берег, когда он приказал сделать перекличку, и оказалось, что у него восемьсот солдат — всего восемь сотен, чтобы отстоять для людей доброй воли их будущее, воздвигнуть на фундаменте наших страданий здание нации, — и тут я увидел то, чего мне не забыть до смертного часа, даже если я проживу еще сто лет, — увидел, как из Филадельфии подошли на подмогу трудовые люди, тысяча двести человек, и удерживали на Делавэре линию фронта, пока на соединение с Вашингтоном не подоспел Салливан. За полгода до того ассоциаторы сбежали, не в укор им будь сказано, нужно прожить шесть страшных месяцев, чтобы окрепнуть и возмужать душою, и, когда они вышли из Филадельфии снова — приказчики, каменщики и кузнецы, мельники, ткачи, торговцы тканями, — это были уже другие люди. Пенсильвания давала щедрой рукой, а вот теперь нам воздается по заслугам.

Конгресс удрал, сдал наш город англичанам и тори. Мы взяли его назад — для того, по всей видимости, чтобы он сделался раем для спекулятора, чтобы нас обдирал как липку Дин, чтобы Моррис мог скупать подчистую муку для перепродажи, а Грейвз — взвинчивать цену на табак до двадцати двух долларов за баррель, чтобы Джамисон завалил причалы тюками с шерстью, в то время как солдаты замерзают, а всем нам хорошо известный господин Джейми Уилсон прибрал к рукам на миллион долларов земельных участков в глубинке — плевое дело, когда лесник да охотник ушли воевать — и, не довольствуясь этим, мог беспрепятственно чернить на страницах своей дрянной и злобной газетенки «Пакит» все то, за что народ нашего штата шел под пули. А верным союзником у него — не менее злонамеренная «Ивнинг Пост». Все упомянутое мною, господа, не есть набор случайностей, это продуманное, хорошо организованное наступление на революцию в Пенсильвании. В так называемом Республиканском обществе господина Роберта Морриса республиканского примерно столько же, сколько в Георге Третьем, единственная цель его, сколько можно судить, — это уничтожение конституции, на которой зиждется власть народа.

Я, кажется, заговорился сверх всякой меры, господа. Словом, такова ситуация, с которой я пытался бороться в одиночку, а по мнению генерала Робердо, можно с большим успехом бороться сообща. Остальное решать вам самим…

Ни единого хлопка; он сел на место при полной тишине, под пристальными взглядами. И сразу же подступила усталость, заломило виски. Матлак задумчиво, как бы размышляя вслух, сказал:

— В любом случае, нам не обойтись без средств принужденья. Вашингтон…

— Полагаю, он примет нашу сторону, — кивнул Риттенхаус.

— Это точно?

Пейн подтвердил, что да. Пил высказался за прямые меры; раз налицо спекуляция, стало быть, виновных следует привлечь к ответственности, судить, наказать по закону. Силой заставить их уважать конституцию…

— Это значит — гражданская война.

— Что же, пусть. Они сами виноваты.

— А поддержат нас?

— Когда все это выйдет наружу, народ скажет свое слово. Тогда и узнаем.

Робердо вздохнул; надвигалась старость; мир становился недосягаемой мечтой. Риттенхаус озабоченно заметил, что необходима осторожность и еще раз осторожность.

— Нет уж, к чертям!

— Но кровопролитие…

— Сами напросились, что посеешь, то и пожнешь, — резко сказал Гарланд.

Большинство разделило эту точку зрения; все они воевали; начнется заваруха — снова пойдут воевать. Да, но инициатива должна исходить от народа, возразил Пейн. Пил предложил созвать массовый митинг; Робердо вызвался взять это на себя. Проголосовали; оказалось, что и остальные одобряют такой план действий.

На том пожали друг другу руки и пошли по домам. Никто ни разу не улыбнулся. События назревали давно, и теперь, когда час настал, его встретили с тяжелым сердцем.

Митинг проходил возле Законодательного собрания, во дворе. Собралось несколько сот человек; выступил Пейн, выступил Робердо. Матлак внес предложение учредить Комитет по расследованью; вопрос решали открытым голосованием. Первым избрали Пейна, затем — полковника Смита, стойкого приверженца конституции, представителя ополчения, а раз так, то, значит, и народа. Список завершили Риттенхаус, Матлак и Пил. Ощущалось, что народ настроен мрачно, решительно. Господа из Республиканского общества попробовали было помешать выкриками и провокационными вопросами, но толпа не была расположена шутить; Риттен-хаусу и Робердо стоило труда предотвратить рукоприкладство.

Назавтра Пил с Пейном обедали у капитана Харди, командира роты пенсильванских солдат, временно расквартированной в городе. Пил рассказал капитану, какие надвигаются события.

— Я опасаюсь беспорядков, — сказал он. — Если бы вы с вашими пехотинцами могли нас поддержать…

Харди сначала отказался. Это было вне его полномочий. Требовалось согласие Уэйна…

— Но на это нет времени!

Спорили целый час; наконец Харди согласился поставить вопрос об этом перед самою ротой. Пейн и Пил изложили солдатам суть дела, и те, посовещавшись между собой, дали согласие их поддержать.

Это, в известном смысле, означало, что в Филадельфии объявлена война.

Город знал. Город напоминал вооруженный лагерь. Мужчины держали под рукою свои мушкеты, на улицах там и сям толпились подозрительные личности, так что солдатам Пила хватало работы. Комитетом по расследованию создан был особый трибунал, и туда одного за другим тянули торгашей, требуя с них отчета о роде их занятий, требуя предъявить торговые и кассовые книги. У некоего господина Донни на складе обнаружились три тысячи шестьсот пар обуви с покупною ценой в среднем одиннадцать долларов за пару, а продажной — шестьдесят. Пейн скрупулезно собирал доказательства. Выяснилось, что у Морриса есть компаньон по скупке муки, некий таинственный господин из Балтимора по фамилии Соли-кофф. Были составлены обвинительные акты.

«Филадельфия Пост», расхрабрясь, выступила с такими ядовитыми и грязными нападками на Пейна, каких еще не бывало. Пейн предпочел бы не обращать внимания.