Андрей Лазарчук - Жестяной бор

• Название: Жестяной бор
• Автор: Андрей Лазарчук
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-009596-1

Может ли «осколок будущего» превратиться в реальность настоящего?

Может. Даже если мы этого не хотим.

Потому что будущему не интересно — хотим мы его или нет. Потому что прогрессу плевать на людей. Особенно — на тех, кто этот прогресс творит.

Потому что будущее, вырвавшееся из-под контроля настоящего, может стать кромешным адом. Возможно, когда-нибудь у людей достанет сил построить иное будущее. А пока...

Добро пожаловать в мир Андрея Лазарчука!

Если, конечно, не боитесь...

---

Впереди был очередной пост: два броневичка, козлы с колючей проволокой, пулеметные гнезда из мешков с песком, — и Андрис, заранее вынув из нагрудного кармана пропуск — «Повсюду, с правом ношения оружия» — сцепил руки на затылке и стал приближаться к настороженно всматривающимся в него спецназовцам. Те стояли спокойно — может быть, еще ничего не знали.

…А интересно, знал Хаппа, что к чему? Мог знать — все слишком уж на поверхности… слишком уж? Да — бери любого торчка, поговори с ним по-хорошему… Может быть, забыли, как это — по-хорошему разговаривать? Может быть… Наверное, знал. И даже Присяжни, наверное, знал. Он вообще знал куда больше, чем хотел показать — но что-то такое иногда проскакивало… А ведь совершенно все равно, знали они или нет. Никакой разницы. Главное, что я теперь знаю все. И знаю, зачем я здесь. Подсадная утка по кличке Андрис…

Узнав о том, что приезжает эмиссар какой-то там международной ассоциации торговцев наркотиками, кристальдовцы развили такую бурную деятельность, что засечь ее не составило никакого труда. Были установлены динамическая и информационная структуры «Руки Эльвера», выявлено номинальное и фактическое руководство, документально доказана организованная террористическая деятельность… Для Верховного суда достаточно, и не просто достаточно, а с избытком: доказательства связей с иностранными спецслужбами предъявлены, конечно, не будут… спецслужбы разберутся сами между собой.

А то, что пропустили такой удар — так это только нокдаун… нам это трын-трава… Хаппа отряхнет прах со своих ног и пойдет дальше… сколько их там сгорело? Несколько сот…

А дальше?

А что дальше — мы будем знать через шесть часов, когда Марина и доктор Линдерман… доктор выехал сразу, как только Андрис назвал имя Хаммунсена — давно, ой, давно я до него добираюсь, говорил он, натягивая потертую кожаную куртку, где там ваша машина, эта? — о-о, никогда не ездил на броневиках… Во дворе госпиталя раненые лежали на носилках ровными рядами, над ними соорудили какие-то навесы, дождь не попадал, но ветер, ветер… Андрис прошел мимо — как сквозь строй. Все, кто мог смотреть, смотрели на него. Тони лежал на четвертом этаже; этаж охранялся полицейским постом — два пожилых, черных от усталости сержанта с автоматами подпирали собой дверь — даже в самый острый момент Присяжни, а потом сменивший его подполковник федеральной полиции Пратт не снимали пост — хотя теперь это не имело, наверное, никакого смысла. В палате на четверых лежало тринадцать человек, пробраться между койками было почти невозможно. Повязка на голове Тони пропиталась кровью — хирург сказал, что так надо, пусть оттекает, не пугайтесь. Глаза были открыты. Когда Андрис попал в поле его зрения, он сморщил лицо в улыбке.

— Привет, — сказал Андрис. — Молчи. Говорить буду я.

— Х-х-х… — выжал из себя Тони. — У-ить-са…

— Увидеться? — переспросил Андрис. Тони согласно мигнул. — С ней? — Тони опять мигнул. — Очень сложно. В городе особое положение, проход только по пропускам. Дня через два — можно будет устроить. Хорошо?

Тони молчал, глядя в потолок. Потом чуть качнул головой.

— Если ты опасаешься за себя, — сказал Андрис, — то зря. С тобой все в порядке. Через неделю сможешь ходить. Может оказаться так, что я уеду, не дождусь твоей выписки — вот тут записаны все мои координаты, приезжай. Очевидно, тебе понадобится дополнительное лечение, я устрою. Жить будешь у меня. Сообщить твоим родителям, что ты прооперирован? Нет? Сам сообщишь? Хорошо. Что тебе еще сказать? Кажется, мы с тобой оказались правы… в основном вопросе. Вот и все. Ладно, поправляйся. Я пойду.

Он похлопал Тони по плечу, встал и пошел к выходу. Ничего нельзя сделать, сказал он себе. Ты же понимаешь — ничего. Даже нельзя остаться здесь, при нем… Дремучие инстинкты: хочется, чтобы все было здорово, и тогда можно будет лечь на горячее сиденье грузовика или на груду палых листьев — и лежать, вдыхая запах свежести и тлена — такая смесь… Хочется, чтобы все было хорошо, даже если все плохо и, вероятно, будет еще хуже… Цугцванг, подумал он. Но очень хочется выиграть. Или хотя бы — вничью. Вничью — с судьбой…

Час назад столичное телевидение внезапно прервало передачи. Через несколько минут на волнах радио началось завывание глушащих станций. Телефонная связь отключилась.

А десять минут спустя над городом прошло звено боевых вертолетов.

— Все это весьма тривиально, дорогой мой Ольвик, — сказал Линдерман, пожевывая заушник очков. — Притом учтите, что это фрагментик большого явления. Для того, чтобы цыпленок вылупился, скорлупа должна разлететься вдребезги. Так вот это — одна из трещинок…

— Скорлупа — это мы? — спросил Андрис.

— Именно. Мы — скорлупа. Нас видно, мы ощутимы, по нам можно судить о форме предмета, его консистенции, цвете… Так вот, я о другом. Человек вообще гораздо сложнее и тоньше, чем он может себе позволить. Я имею в виду тело. Наши глаза воспринимают отдельные кванты света. Ухо способно воспринимать и инфразвук, и ультразвук. Нос, рецепторы носа ничуть не уступают собачьим. И так далее. Мы сами излучаем свет, радиоволны, имеем магнитное поле, электрическое, звучим во всех диапазонах — я уже молчу о сумасшедшем букете запахов. Да, мы все это не воспринимаем — сознанием, корковым концом анализатора. Но за подсознание я не поручусь. Возьмем самое грубое — феномен толпы. Люди в толпе звереют. Почему? Звуки и запахи. Сознание отключается, активизируются программы подражания. Или, скажем…

Открылась и закрылась дверь наверху, по лестнице застучали каблуки. Андрис потянул из кобуры револьвер. Впрочем, походка была знакомая — Юсуф.

— Это я, — сказал Юсуф из-за угла.

— Слышу, — сказал Андрис. — Заходи. Ну, что?

Юсуф подошел, сел на свободный стул. Вздохнул, посмотрел на Андриса, на Линдермана, на Марину. Марина сидела спиной к ним, не оборачиваясь, но видно было, что она слушает.

— Кто-то пробился на коротких волнах, — сказал Юсуф. — В столице уличные бои, артиллерийская стрельба, центр блокирован танками, на президентский дворец пикируют самолеты… Судя по всему — военный мятеж.

— Что спецназовцы? — спросил Андрис.

— Приказов сверху не поступало. Пратт приказал им взять под контроль аэропорт… но мне кажется, все бессмысленно.

— Конечно — против танков…

— Я сняла третий уровень, — сказала Марина.

— Да-да-да, — Линдерман встал, шагнул к ней; остановился, повернулся: — Господа… господа офицеры, как вы полагаете… военные, если придут к власти?.. Впрочем, что это я… — он махнул рукой, отвернулся и наклонился к экрану. Марина что-то вполголоса сказала ему, и он так же вполголоса ответил.

— А что в городе? — спросил Андрис. — Студенты?

— Шок, — сказал Юсуф. — Это же ужас, что… Пришли — помогали выносить из подвала… там не горело почти, доступ воздуха маленький, только через вентиляцию, а когда рвануло, вся вентиляция к хренам собачьим… Они там, в подвале, почти все целенькие — мальчики, девочки. Задохнулись. Выносили их… двести шестьдесят семь… хороший подвал был, вместительный… А на первом этаже сгорели — сгорели все в пепел. Лучше, чем в крематории. А с третьего этажа начиная — только наружные стены остались; перекрытия, перегородки, лестницы — все в золу. Вот так. Хорошо нам было — с мальчиками и девочками воевать. Весело. А как появились настоящие… смешно, ей-богу.

Смешно, согласился Андрис. Противный, скользкий внутренний смех — как от слабости или от щекотки. Или от прикосновения чего-то холодного… Он вдруг почувствовал, что не может представить завтрашний вечер. Завтра не будет, провоцируя себя, подумал он. Никакого ответа. Как перед ватной стеной…

— Да, забыл, — сказал Юсуф и полез в карман. — Держи вот… на всякий случай.

Он протянул Андрису удостоверение личности. Эдвард Ковальский, год рождения тысяча девятьсот сорок девятый, место проживания… фотография, печать…

— Спасибо, — сказал Андрис.

— Всё в картотеке, так что бояться нечего. Можешь еще усы сбрить. И вот — тоже…

Марина Ковальская, год рождения тысяча девятьсот семьдесят шестой…

— Ты нас что — поженил? — удивился Андрис.

— А что мне оставалось делать? В памяти была лакуна как раз для супружеской пары. Вот я и подобрал… Живете вы в отеле «Германик», в номере одиннадцатом, уже неделю. Вот карточка гостя…

— А настоящие Ковальские?

— Уехали вчера. Только они не Ковальские… впрочем, неважно.

Махинации с гостиничными компьютерами были стопроцентно проходимы: персонал подсознательно так полагался на электронную память, что переставал запоминать постояльцев. Вполне объяснимый психологический феномен, которым, случалось, пользовались умелые люди. Вот как Юсуф, например…

Вернулся Линдерман, сел.

— Все это довольно интересно, — сказал он. — Подождем немного, она снимет еще один слой… Да, господа офицеры, я не договорил тогда — если, конечно, вам не скучно? Нет? Тогда, с вашего позволения, я продолжу…