Роберт Кэрсон - Ныряющие в темноту

• Название: Ныряющие в темноту
• Автор: Роберт Кэрсон
• Издательство: Вильямс
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8459-1057-8, 0-3755-0858-9

В традициях «Исчезновения Джона Кракауэра» и «Идеального шторма» Себастьяна Юнгера воссозданы реальные события и захватывающие приключения, когда два аквалангиста-любителя решили пожертвовать всем, чтобы разрешить загадку последней мировой войны.

Для Джона Чаттертона и Ричи Колера исследования глубоководных кораблекрушений были больше, чем увлечением. Проверяя свою выдержку в условиях коварных течений, на огромных глубинах, которые вызывают галлюцинации, плавая внутри корабельных останков, смертельно опасных, как минные поля, они доходили до предела человеческих возможностей и шли дальше, не единожды прикоснувшись к смерти, когда проникали в проржавевшие корпуса затонувших судов. Писателю Роберту Кэрсону удалось рассказать об этих поисках одновременно захватывающе и эмоционально, давая четкое представление о том, что на самом деле испытывают ныряльщики, когда сталкиваются с опасностями подводного мира.

---

Во-вторых, если что-то пойдет не так, ныряльщик не может просто взять и всплыть на поверхность. Проведя какое-то время на глубине, он должен подниматься постепенно, останавливаясь с заранее установленными интервалами, чтобы дать возможность организму адаптироваться к уменьшающемуся давлению. Он должен делать так, даже если он считает, что ему не хватает воздуха, что он задыхается и умирает. Запаниковавшие ныряльщики, которые устремляются к «солнцу и чайкам», рискуют заполучить кессонную болезнь, или в просторечии — кессонку. Тяжелые случаи кессонки могут привести к полной инвалидности, параличу или даже смерти. Ныряльщики, которые были свидетелями агонии, сопровождающейся корчами и криками во время приступов кессонки, клянутся, что скорее задохнутся и останутся на дне, чем станут подниматься на поверхность после длительного глубокого погружения без декомпрессии.

Почти все другие мириады опасностей, подстерегающих ныряльщика к глубоководным местам кораблекрушений, соседствуют с азотным наркозом и кессонной болезнью. Оба состояния — азотный наркоз и кессонная болезнь — связаны с давлением на организм человека. Во время игры во фрисби на пляже или поездки на автобусе, как известно, на человека воздействует давление в одну атмосферу, или 14,7 фунта на квадратный дюйм. При давлении в одну атмосферу жизнь представляется нормальной. Воздух, которым мы дышим на уровне моря, состоит из 21 процента кислорода и 79 процентов азота, он поступает в наши легкие с давлением все в ту же одну атмосферу. Кислород питает нашу кровь и ткани. Азот инертен и ничем особенно не полезен.

Все меняется под водой. На каждых 33 футах ниже поверхности воды давление увеличивается на одну атмосферу. Следовательно, аквалангист, гоняющийся за морскими коньками на глубине 33 футов, испытывает давление в две атмосферы, т. е. в два раза больше, чем на поверхности, но он едва это замечает. Однако кое-что происходит с воздухом, которым он дышит из своих баллонов. При том, что воздух по-прежнему состоит из молекул кислорода и азота в пропорции 21:79, с каждым вздохом он втягивает в свои легкие вдвое больше этих молекул. При давлении в три атмосферы в его легкие поступает в три раза больше молекул кислорода и азота и т. д.

Когда ныряльщик дышит под водой, лишние молекулы азота, которые он вдыхает в легкие, не ведут себя так безобидно, как на поверхности. Вместо этого они растворяются в крови и проникают в ткани — мышцы, суставы, мозг, позвоночник, в общем, повсюду. Чем дольше и глубже находится ныряльщик под водой, тем больше азота накапливается во всех органах и тканях.

На глубине, где давление составляет примерно три атмосферы, или 66 футов, азот начинает оказывать притупляющее действие на большинство ныряльщиков. Это явление и называется азотным наркозом. Некоторые сравнивают признаки азотного наркоза с алкогольной интоксикацией, другие — с состоянием после анестезии, а третьи — с действием эфира или веселящего газа. На небольших глубинах симптомы относительно мягкие: путаются мысли, замедляются движения, руки становятся неловкими, сужается периферийное зрение, чувства обостряются. Если ныряльщик погружается ниже, симптомы становятся более интенсивными. На глубине 130 футов, или при давлении выше пяти атмосфер, большинство ныряльщиков становятся недееспособными. У них все валится из рук, они едва справляются с самыми простыми задачами, такими как завязать узел; другие «тупеют от глубины» и должны сами себя убеждать в том, в чем они всегда были уверены. Если ныряльщик опускается еще ниже, скажем, на 170 или 180 футов, у него могут начаться галлюцинации, вплоть до того, что лангусты называют его по имени и дают глупые советы. Иногда ныряльщики осознают, что «впадают в транс» от звуков, которые им слышатся. Многие испытывают то, что называют «африканскими барабанами» (оглушительный стук в ушах собственного пульса), или могут слышать звук, напоминающий звонок будильника, оставленного под подушкой. Ниже 200 футов наркоз может вызвать искаженное восприятие страха, радости, горя, возбуждения и разочарования. Мельчайшие проблемы (куда-то подевавшийся нож или появилось немного ила) могут восприниматься как начало катастрофы и молниеносно перерасти в панику. Серьезные проблемы (кончающийся воздушный баллон или потеря подъемного каната) могут стать раздражающими мелочами. В такой безжалостной среде, характерной для глубоководных погружений к корабельным останкам, ошибочные суждения, чувства и затрудненные движения еще больше все усложняют.

Азот в дыхательной газовой смеси ныряльщика представляет собой еще одну проблему. Он скапливается в тканях при погружении на большую глубину и при долгом пребывании под водой. Как правило, это не опасно на небольших глубинах и при непродолжительных погружениях. Во время всплытия с больших глубин и после продолжительных погружений скопившийся азот поступает из тканей пловца в его кровоток. Скорость, с которой это происходит, определяет, пострадает ли пловец от кессонки или вообще погибнет.

Если ныряльщик поднимается медленно, давление сокращается постепенно, и скопившийся азот выходит из тканей организма в виде микроскопических пузырьков. Такое явление можно наблюдать, если медленно открывать бутылку газировки: если вы постепенно уменьшаете давление внутри бутылки, пузырьки остаются маленькими. Ключевым здесь является именно размер пузырьков. Только когда пузырьки азота в организме ныряльщика остаются микроскопично малыми, они выводятся через кровоток обратно в легкие, откуда освобождаются в процессе обычного дыхания.

Если же ныряльщик поднимается быстро, давление внешней среды падает стремительно. Это ведет к тому, что скопившийся в его тканях азот образует большие количества крупных пузырьков (так же, как если вы быстро открываете газировку). Большие пузырьки азота — это смертельные враги глубоководного ныряльщика. Когда они образуются вне кровотока, они могут сжимать сосуды, препятствуя кровообращению. Если это произойдет в суставах или вблизи нервных окончаний, результатом будут нестерпимые боли в течение недель, а то и всей жизни. Если это происходит в спинном или головном мозге, блокирование может вызвать паралич или иметь летальный исход. Если слишком много крупных пузырьков снова проникнет в легкие, их работа остановится, у пловца начнется удушье. Если чрезмерное количество крупных пузырьков проникнет в артериальную систему, ныряльщик может получить баротравму легких, или газовую эмболию, — состояние, которое способно привести к удару, слепоте, потере сознания и даже смерти.

Для обеспечения медленного подъема, при котором пузырьки азота остаются микроскопично малыми, глубоководный пловец намеренно останавливается на заранее определенных глубинах, чтобы позволить этим пузырькам выйти из его организма. Эти паузы известны как декомпрессионные остановки и оптимально рассчитаны учеными. Ныряльщик, использующий дыхательную смесь и проведший 25 минут на глубине 200 футов, может потратить целый час, чтобы выбраться на поверхность, останавливаясь сначала на глубине 40 футов и оставаясь на этой глубине в течение пяти минут, затем медленно поднимаясь и останавливаясь на десять минут на глубине 30 футов, на четырнадцать минут — на глубине 20 футов и на двадцать пять минут — на глубине 10 футов. Время, которое он затрачивает на декомпрессию, — это производная глубины и времени, т. е. чем дольше погружение и больше глубина, тем дольше декомпрессия. Вот одна из причин, по которой искатели кораблекрушений не остаются часами под водой; время декомпрессии при двухчасовом погружении может растянуться до девяти часов.

Азотный наркоз и кессонная болезнь — это смертельные опасности для искателей глубоководных останков кораблекрушений. Ныряльщик не должен даже подниматься на борт зафрахтованного судна, идущего к месту глубоководного кораблекрушения, если он не считается с этими смертельными угрозами.

Ныряльщики на северо-западе Атлантического океана добираются до мест кораблекрушений на зафрахтованных судах. У некоторых ныряльщиков есть собственные катера, но такие малые плавсредства не способны устоять перед грозной Атлантикой. Зафрахтованные суда, большинство из которых имеют длину больше 35 футов, построены, чтобы выдержать суровые условия океана. Ныряльщики, нанимающие такое судно, часто совершают по два погружения в день, но им приходится ждать по несколько часов между спусками, чтобы полностью освободиться от азота, который скапливается в организме. Поэтому фрахт судна в целях погружения может часто длиться целый день, а то и больше.

Опытный ныряльщик приходит на судно с планом. Перед плаванием он досконально изучает место кораблекрушения, схемы палуб затонувшего судна, запоминает его контуры, принимает решение о месте обследования, устанавливает реальные цели и способы их достижения. Он считает, что правильное ориентирование является ключевым для безопасности и успешных исследований на борту затонувшего корабля, и не собирается вести поиски наугад, как поступают многие искатели кораблекрушений в слепой надежде найти дорогой трофей. Он знал парней, которые поступали именно так, и, к сожалению, некоторые из них остались на дне. Хорошо продуманный план — это закон для опытного ныряльщика. За несколько дней до экспедиции он знает, что ему надо делать и куда он должен отправиться, поэтому он будет готов к непредвиденным обстоятельствам (а в атлантических глубинах все обстоятельства являются непредвиденными).