Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

• Название: Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века
• Автор: Пётр Пискарёв
• Издательство: Гиперион
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89332-136-4

Эти мемуары написаны двумя петербургскими старожилами, родившимися на рубеже XIX–XX вв., и публикуются по рукописи, которая находится в собрании А. М. Конечного, составителя и комментатора этой книги. Воспоминания П. А. Пискарева и Л. Л. Урлаба — это документальный реестр реалий повседневной и праздничной жизни города рубежа веков и его обитателей, они дополняют и корректируют сведения, сообщаемые другими мемуаристами и являются еще одним источником по быту и зрелищной культуре старого Петербурга для самого широкого круга читателей (от любителя книг до специалиста по городской культуре и истории).

Иллюстративный материал предоставлен А. М. Конечным.

В оформлении обложки использованы работы Мстислава Валериановича Добужинского (1875–1957).

---

При европейском выезде в хрупкий экипаж, элегантный, изящных линий, впрягались английских кровей лошади, грива и хвост которых были стрижены по-английски. Лошади тянули экипаж хомутом с постромками, без оглобель и дуги. Иногда пара запрягалась цугом. Кучера этих выездов были бритые или с бакенбардами. Одеты они были как лакеи: ботинки с гамашами, застегивающимися сбоку на круглые пуговицы, цветная ливрея обшита позументом. На голове они носили цветные или черные цилиндры с эгреткой (с торчащими вверх перьями. — А. К.). Вместо русского кнута им полагался длинный рейтерпейч (европейский хлыст. — А. К.). Надо отметить, что, имея по-европейски одетую и вышколенную прислугу, аристократия предпочитала русских кучеров. Даже в царском выезде, при ливрейных лакеях на запятках, кучер все-таки был одет по-русски» (Григорьев. С. 139).

205

Ср.: «Придворные кареты отличались золотыми коронами на фонарях, а кучер, одетый по-русскому, всегда был украшен медалью <…>. На придворных экипажах с английской упряжью красовались кучера и камер-лакеи в треуголках и алых ливреях с золотым позументом, украшенным черными орлами, с пелеринкой и с белым пуховым воротником. В дождь ливреи были из белой блестящей клеенки, что было очень элегантно. <…> Были очень красивые сетки на лошадях (обыкновенно синие, редко красные), предохранявшие седока от снежной ископыти и комьев грязи. У саней же бывали пухлые медвежьи полости (покрывала для ног) с кистями, которые волочились по снегу. Существовали еще запятки — у парадных саней и у карет сзади стоял, держась за особые петли, рослый лакей в ливрее и цилиндре с кокардой сбоку его. У иных был огромный медвежий воротник — пелерина» (Добужинский. С. 11–12).

«Особой пышностью отличались дворцовые и посольские выезды. Самым парадным дворцовым выездом было ландо „адамон“ с запряжкой шестеркой белых лошадей цугом по две. Кучера не было, а на каждой левой лошади сидел форейтор, одетый под жокея. Так выезжала обыкновенно царица с детьми. В дворцовом Конюшенном ведомстве было много всевозможных экипажей, особенно карет, в которых ездили и зимой. Экипажи эти ничем особенно не отличались, разве только добротностью, а иногда и старомодностью. Дворцовыми выездами пользовались кроме членов царской фамилии приближенные им лица, министры и высшие чиновники Дворцового ведомства. <…> Посольские выезды — пароконные, в дышле, на дверцах карет или ландо герб своего государства; козлы накрыты особой накидкой, расшитой золотым позументом. На козлах сидели кучер и лакей в ливреях с позументом и в треугольных шляпах, надетых наискосок» (Засосов, Пызин. С. 52).

206

Ср.: «На поворотах Невского, — к Михайловской, к Конюшенной, — сидели бочком на облучке лихачи. Они смотрели поверх простых прохожих, презирали их. Белые рукавицы были у них засунуты за пояс; сам пояс был кожаный с чеканными, похожими на фигурные пуговицы, пупырышками. Иногда пояс был широкий, матерчатый, нестерпимо синего цвета: должно быть, только что купленный. Там, где кафтан застегивался, справа, почти подмышкой, были видны совсем круглые, как шарики, серебристые пуговицы — пять или шесть подряд. Летом шляпа была синяя с загибами справа и слева, с твердым, замысловатым верхом и с пряжкой впереди. Особая, неповторимая кучерская шляпа питерского извозчика. Зимою меховая, круглая шапка была с синим верхом, лихая. Меньше трех рублей в конец нельзя было взять. Да и стояли они, ведь, у „Медведя“ (ресторан на Б. Конюшенной. — А. К.) и пред Михайловской („Европейской“. — А. К.) гостиницей, сажали гусарских седоков и дам в голубых ротондах (длинная накидка без рукавов. — А. К.) с огромным, белым мехом, — ездили в Новую Деревню, на Острова, на Стрелку (Елагина острова. — А. К.), по широким торцам Каменноостровского, туда, мимо скверов, мимо кругленьких башен нового буддийского храма, к Крестовскому, к Ольгину острову (около Петергофа. — А. К.), на дачи» (Горный. С. 78).

«Аристократической группой среди извозчиков были „лихачи“. Одеты они были с кучерским шиком, в упряжках — кровные рысаки. Летом они ездили на дутых (пневматических) резиновых шинах — „Ваш сиясь! На дутых прокачу!“; зимой — на санках с острыми полозьями. Лихачи перебирали пассажиров. Если им казалось, что седок недостаточно солиден, то они заламывали такую цену за конец, что пассажир отскакивал как ошпаренный. Многие из лихачей ездили только со своими седоками из золотой молодежи и отказывались везти незнакомых пассажиров» (Григорьев. С. 136).

«Были в столице лихачи — извозчики высшей категории. У лихача лошадь и экипаж были лучше, сам он был виднее и богаче. Лихач был похож не на извозчика, а скорее на собственный выезд. Лихачи выжидали выгодного случая прокатить офицера с дамой, отвезти домой пьяного купчика, быстро умчать какого-либо вора или авантюриста, драли они безбожно, но мчали действительно лихо. Нанимали их люди, сорившие деньгами, и те, которые хотели пустить пыль в глаза. Стоянок их было немного — на Невском, на углу Троицкой (ныне ул. Рубинштейна. — А. К.), около Городской думы, на Исаакиевской площади» (Засосов, Пызин. С. 50).

207

Ср.: «Особой категорией извозчиков были тройки для катания веселящихся компаний. Зимой они стояли у цирка Чинизелли. Кучер в русском кафтане, шапке с павлиньими перьями; сбруя с серебряным набором, с бубенцами. Сани с высокой спинкой, расписанные цветами и петушками в сказочном русском стиле. Внутри все обито коврами, полость тоже ковровая, лошади — удалые рысаки. В сани садилось 6–8 человек на скамейки, лицом друг к другу. Мы застали уже последние такие тройки. Но изредка можно было на главных улицах видеть тройку, мчавшую веселую компанию с песнями к цыганам в Новую Деревню или в загородный ресторан» (Засосов, Пызин. С. 50–51).

«Порой по Невскому лихо мчалась тройка с бубенцами — у кучера была круглая шапочка, надвинутая на лоб, с павлиньими перышками вокруг тульи, мелькала белая фуражка офицера и боа или меховая ротонда его дамы» (Добужинский. С. 12).

«Стояла тройка. Кони были дымчатой масти, за спинкой широких саней спускался богатый ковер. У ямщика на голове была четырехугольная шапка с бархатным верхом, отделанная мехом и украшенная павлиньими перьями. Ямщик был затянут широким красным поясом. В руках он держал три пары вожжей» (Ключева. С. 185).

208

Ср.: «Зимою многие из яличников превращаются в конькобежцев и перевозят через Неву на легких саночках по расчищенному катку: скользя на коньках, они подталкивают сзади саночки и живо перебегают с одного берега на другой, взимая пять копеек с пассажира, а за двоих — несколько дешевле. Такие катки устроены от Сената к 1-й линии Васильевского острова и к университету; от Зимнего дворца к университету и на Мытный перевоз; от Николаевского моста к Морскому училищу» (Светлов. С. 37–38).

209

Ср. описание ломового транспорта и извозчиков:

«Грузы перевозили на ломовых телегах. Телеги эти были двух видов: одни со слегка изогнутой внутрь платформой, „качки“, другие — с ящиком, как на современных грузовиках; причем задняя стенка не откидывалась. Телеги были на рессорах, тяжелые колеса были обиты железными шинами. Они окрашивались в серый, темно-синий, темно-зеленый, коричневый и темно-красный цвета. На боковых бортах ящиков неуклюжими буквами были написаны фамилия владельца и адрес. Для перевозки мяса использовались специальные телеги, обитые оцинкованным железом. Мясные туши накрывали брезентом.

Ломовики выглядели очень колоритно: здоровые, крепкие, часто вымазанные сажей до ушей, известкой или чем-либо другим, они резко выделялись среди довольно аккуратной петербургской толпы. Ломовые лошади были богатырскими, по большей части в хорошем теле, клячи попадались редко, как исключение. За лошадьми хорошо ухаживали. Можно было залюбоваться на какого-нибудь битюга с длинной расчесанной гривой и хвостом, с мохнатыми бабками (костяные шишки над ступней — А.  К.. Нередко ломовики, расчесав гриву, втыкали в нее бумажные цветы, заплетали косички. Сбруя была с множеством медных украшений; длинные шнуры из плетенных ремней спускались до земли и заканчивались ременными кистями. Дуги были ярких цветов; на них писался адрес и фамилия владельца. Попадались и вятские дуги, ярко расписанные цветами. Иногда на дуге были медные бубенчики.

Ломовые чаще всего ездили обозами. С грузом ехали шагом, медленно шагавшие кони тяжело ступали, выгибая мощные шеи; возницы шли сбоку телеги с вожжами в руках. Порожние обозы ехали рысью или даже неслись вскачь — особенно вечером, возвращаясь домой; при этом они поднимали адский грохот. Извозчики сидели на боку телег, окриками предупреждая прохожих. Если ехали вскачь, то часто, особенно подвыпивши, ломовики правили стоя и иногда при этом распевали во все горло песни.