Наталья Арбузова - Тонкая нить (сборник)

• Название: Тонкая нить (сборник)
• Автор: Наталья Арбузова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-06

В 2008 году вышла книга Натальи Арбузовой «Город с названьем Ковров-Самолетов». Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.

---

129. Мерзость запустенья

Мой земельный надел составлял несколько менее двух соток. На нем же помещалась и четверть дома. Мой маленький квадратный палисадник был спутан не хуже плюшкинского сада. Вдобавок ко всему посеред него высилась гора ржавых консервных банок, наводившая на мысль о картине «Апофеоз войны» кисти Верещагина. В доме продавленные матрацы, препятствия с конных соревнований, разрозненные велосипеды, перегоревшие электроприборы образовали тесное многоярусное сплетенье. Разъединить его в ограниченном пространстве и вынуть злополучные предметы через дверь ли, окно ли – было трудноразрешимой головоломкой. В моем распоряженье имелась зэковская тачка, не иначе как с Беломорканала. Я сделала порядка ста ездок на отдаленную свалку. Соседи же стояли поодаль. Едва лишь я трогалась со свалки, вывалив свой ненавистный груз, они определяли путем несложной экспертизы, что из полезного я на этот раз выкинула, и подбирали. Злостное неведенье, мой сочувственный читатель, сопровождало меня в теченье всей моей злосчастной жизни.

Маленькая Шуманова земля была вся засорена на метр в глубину ржавыми жестянками и гвоздями, кои в более благополучные времена были закопаны в нее, а не просто навалены поверх. Видно, почва в какой-то момент просто перестала что-либо принимать вглубь. Тогда и образовался этот апофеоз беспомощности. Так что, мой читатель, прибавь еще с полсотни ездок на свалку, не считая тяжелых земляных работ по извлеченью этих кладов. Шумановский сарай качался и постукивал на ветру бахромой полусгнивших разъединенных досок. К моему ужасу, он еще и ушел на полметра в землю. Вместо пола в нем росла без солнца бледная малина. Когда я потщилась открыть дверцу со двора в холодный подпол, кирпичная закладка рухнула мне под ноги, обнажив на всеобщее обозренье такой же клубок хлама, ранее ею скрываемый. Зато уж вынуть его было легче, благо теперь его овевали все ветры. Прибавь, мой сникший читатель, еще сорок ездок на свалку. Соседи уж устали сортировать на свалке мой хлам, устали и считать мои рейсы с рассвета до темноты. Но все это цветочки, ягодки же были потом.

130. Аура

Что любил Шуман, старик с выцветшими карими глазами, большими, как у больной обезьянки шарманщика? Что витало в моем новом жилище, когда я привела его в маломальский порядок и прислушалась к голосу стен? Ты уж понял, мой читатель – Шуман любил Вагнера, лошадей и гиацинты. Пока всё очень симпатично. Еще у одинокого Шумана была любовь всей жизни, маленькая девочка из балетного училища, выросшая у него на глазах в коммуналке на улице Маркса-Энгельса, Малая Знаменка тож. Это была бумажная балеринка оловянного солдатика. На ее образованье предназначались деньги, вырученные заодно с освобождением от разваливающейся дачи. К счастью, сгорела не сама бумажная балеринка, но лишь паршивые советские деньги, заработанные околонаучной деятельностью беспардонной плутовки. Рем же сказал: «О том, что было, надо забыть нам. Глянем вперед». Но Шуман туго расставался с прошлым. Когда надо было договариваться о перевозке вещей, он все стоял в мертвых комнатах и грезил. Позднее мне было откровенье, что в шумановской городской квартире такое же хитросплетенье вещей. Тогда я своей властью решила проблему посредством зэковской тачки.

Приободрись, о Шуман, и считай свои потери жертвой за будущее преуспеянье твоей питомицы, столь трогательно любимой, в новом, более широком жизненном пространстве. Ну же, пошли, пошли, не оглядывайся. Рабами были мы в земле египетской.

131. Призрак

На всё свои причины. Мать Шумана была балериной. От грубости окружающей жизни ей причинилась болезнь сердца, и она умерла в моем теперешнем жилище на руках у Анны Петровны. Ты понимаешь, мой настороженный читатель, сколь неблагоприятно умереть на руках у такой Анны Петровны? Куда, по-твоему, может препроводить такая Анна Петровна кроткую душу умершей? Помнишь ли ты балладу Жуковского «О том, как одна старушка ехала на черном коне и кто сидел впереди?»

Я кровь младенцев проливала,
Власы невест в огне волшебном жгла
И кости мертвых похищала.

Вот так-то. Не удивительно, что душа бедной балерины не нашла успокоенья. Каждую ночь я вижу белую фигуру, беззвучно спускающуюся по лестнице из светелки и придерживающую одежды изящной рукой.

132. Смерть Озе

Тихо умерла моя мать. Когда я в последний день вливала ложечку воды в детский округленный ротик, мне показалось, что она уже родилась для новой жизни. Мы везли гроб в тряском автобусе. Митька крепко держал его рукой, прижимая к нему молитвенник, и беззвучно шевелил губами. Как стали задвигать гроб в пещь огненную, он рванулся, снял с себя крест и надел умершей. На девятый день мы, три сестры, ждали молодежь на кухне и пели весь материн репертуар.

133. Крещенье

По смерти матери Ленка меня, некрещеную, рожденную уже после 37-го года, повела крестить. Ей беспокойно стало. Она сказала: «Вот вы помрете и на столе будете лежать, а я не буду знать, как почитать над вами». Отец Александр из Обыденской церкви, одетый в шинельку, похожий на путевого обходчика, поговорил со мной строго, потомил с месяц и окрестил. Я учила наизусть «Верую», гуляя по Серебряному бору. Когда батюшка, воздев руки горе, призвал силы небесные на воду в купели, мне очень понравилось. Ленка в косыночке и со свечой стояла рядом в качестве восприемницы. Вот теперь, мой читатель, ты знаешь, отчего она у меня носит прозвище «крестненькая».

Хочу замолвить слово за покойную мать. Не от страха не окрестила она двух младших дочерей. Она была в таких вещах бесстрашна. Но то, что осталось от церкви после 37-го года, не внушало ей благоговенья. У меня была потом сотрудница Люда Соловьева. Она говорила: «Бабушка не ходит в церковь. Ей кажется, что священник неверующий». Так что верная интуиция была не только у моей маленькой вольнодумки.

134. Гроб с музыкой

В Купавне той порой все стали дружно перекрывать крыши. Новые кровли светились на солнце каким-то тусклым оловянным блеском. Пришел чернорабочий из военно-морского госпиталя, предложил и мне: «Вот как привезут короба, разобьем, я тогда скажу вам». Не сразу поняла я, что речь идет о цинковых гробах. В госпитале лежат раненые с чеченской войны. Статистика смертей закрытая, и начальство бесконтрольно заказывает коробов, мягко говоря, больше, нежели нужно. И будет заказывать, извлекая свою малую выгоду из кровавой Панамы. И тихо креститься будут машинистки с допуском, печатая фальшивые сводки.

135. Секреты Полишинеля

Может быть ты, мой читатель, не знаешь, что такое допуск? Допуск, не в пример свежести, бывает первый, второй и третий. Первый – самый сильный, у меня же был второй. Постепенно я убедилась в том, что учрежденская секретность существует чаще всего не для сокрытия чего-либо от бдительного взора врага, но скорее для создания мутной воды, в коей удобнее ловить рыбу. Засекречивали, или закрывали зачастую те околонаучные материалы, которые не выдержали бы широкого обсужденья и критики. Позднее засекречивали любые цифры, которые могли бы стать основой для конкурентных околонаучных работ. Еще позднее, когда выполненье договоров свелось к перетасовке в компьютере абзацев прежних работ, стали просто прятать любой околонаучный текст.

Я развернула настоящий нефтяной шпионаж. Выносила из первого отдела в рукавах бумажки с переписанными цифрами. Первый отдел, мой неподготовленный читатель – это комната, где хранятся материалы за грифом, то есть с пометками «секретно» и «совершенно секретно». Человеку с равноценным допуском можно там их посмотреть. Если же он что-то перепишет, должен свои заметки там и оставить. Удивляйся как знаешь, мой простодушный читатель. Сам понимаешь, пользоваться этими материалами с соблюдением таких правил невозможно. Я научилась дальнозоркими глазами считывать бумаги с чиновничьего стола, скромно торча на стуле у двери и вытянувши шею, как хорошая гусыня. Однажды сидела в оранжерее бывшего нефтяного министерства с видом усталой тетки, которой еще бежать в десять магазинов. Навострив уши, я слыхала целый разговор в другом конце оранжереи. Три генеральных директора нефтяных объединений Западной Сибири впервые договаривались о создании нефтяной компании «Лукойл». Иногда я чувствовала, что в руках у меня очень дорогостоящая информация.

136. Система меня отторгает

Ходить бывает склизко
По камешкам иным.
О том, что очень близко,
Мы лучше умолчим.

А впрочем, как хочешь, мой читатель. Не любо – не слушай, а врать не мешай. В нашем богоспасаемом институте людей осталось с гулькин нос, или кот наплакал, как тебе больше нравится. Ну, там, жены, дочери чиновников, коим халтурные договора всегда подпишет другой чиновник. Нефтяники же, учившие меня делу, все ушли. Ушел могучий Саттаров с печальными диковатыми глазами, с тяжелым кулаком. Как, бывало, он грохал им по столу! Как я любила идти с ним плечом к плечу стенка на стенку, и мы всегда брали верх. У него был сверхчеловеческий деловой ум, больше похожий на собачье чутье. Я глядела на него, как младший мальчишка во дворе на обожаемого старшего забияку.