Жужа Д. - Резиновый бэби (сборник)

• Название: Резиновый бэби (сборник)
• Автор: Жужа Д.
• Издательство: Литагент «Время»0fc9c797-e74e-102b-898b-c139d58517e5
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-0686-4

Когда-то давным-давно родилась совсем не у рыжих родителей рыжая девочка. С самого раннего детства ей казалось, что она какая-то специальная. И еще ей казалось, что весь мир ее за это не любит и смеется над ней. Она хотела быть актрисой, но это было невозможно, потому что невозможно же быть актрисой с таким цветом волос и веснушками во все щеки. Однажды эта рыжая девочка увидела, как рисует художник. На бумаге, которая только что была абсолютно белой, вдруг, за несколько секунд, ниоткуда, из тонкой серебряной карандашной линии, появлялся новый мир. И тогда рыжая девочка подумала, что стать художником тоже волшебно, можно делать бумагу живой. Рыжая девочка стала рисовать, и постепенно люди стали хвалить ее за картины и рисунки. Похвалы нравились, но рисование со временем перестало приносить радость – ей стало казаться, что картины делают ее фантазии плоскими. Из трехмерных идей появлялись двухмерные вещи. И тогда эта рыжая девочка (к этому времени уже ставшая мамой рыжего мальчика), стала писать истории, и это занятие ей очень-очень понравилось. И нравится до сих пор. Надеюсь, что хотя бы некоторые истории, написанные рыжей девочкой, порадуют и вас, мои дорогие рыжие и нерыжие читатели.

---

Девушка, разведя руки, повела ими по кругу, нащупала стену и, шаря по ней, пошла во двор. У самых дверей повернулась:

– Так как же... После дождей река поднялась...

– Я Агапию с конем возьму или дуру Мотю, только она сейчас не очень... Агапию вернее... Переедем реку-то, а там она коня вернет. К завтру – река спадет, Анисия давеча ходила – говорит, уже успокоилась наша Угра. А сейчас иди.

Проследив, как слепая нащупала ручку, отворила дверь, неуверенно вышла во двор, старуха снова перекрестилась.

В скиту, кроме молельни и нескольких келий, были еще трапезная, келарня с кухней, баня, амбар и дровяной сарай. Скот не держали, чтобы не отвлекал от молитв. Два огорода соток по восемь и огромная пасека. Славился скит своим ивовым медом. Сквозистые заросли тальника тянулись широкими лугами далеко до реки.

* * *

В кухне на белом выскобленном столе сохли банки – перевернутые на березовые ветки, чтобы не «заглохлись». Мед вязко заполнял голубое стекло, пожелтевшие крышки с трудом закрывались.

Старухи перетаскали все во двор. И пошли за Мотей-дурой. Банки с медом стояли рядом с железным ящиком, собирая в себя редкое солнце. Ящик был врыт в землю в овражке, что примыкал к теневой стороне кухни – там почти всегда было сумрачно и влажно. Слепая с трудом подняла заржавелую гнутую крышку, та описала дугу и с грохотом упала на землю. Встала на колени у самого края, провела ладонью, определяя ширину образовавшегося отверстия, и, крепко упираясь одной рукой, другой взяла первую банку. Пахло плесенью и чем-то сладким, кладбищенским. Стараясь не уронить, девушка опускала мед все ниже и ниже, надеясь, наконец, достать дно. Чесался нос, и болела спина. На запястье руки, упиравшейся в землю, проступила голубая жилка, рядом с двумя свежими шрамами. Чтобы банка не выскользнула, она крепко сжимала ее побелевшими пальцами, наклонялась все глубже, но донышко банки все еще ничего не касалось. Она согнулась сильнее, переступила коленями, потянулась всем телом, задрожала от напряжения. По руке, с земли, побежал паук, слепая дернулась, потеряла равновесие, вскрикнула и упала головой в это черное отверстие.

* * *

Было холодно, она летела в темноте, иногда задевая о стенки, и думала о том, что такого не бывает. Перед глазами поплыли разноцветные пятна. В голове пульсировала ритмическая фигура из «Болеро» Равеля. Потом проступили очертания ненавистной комнаты. ОН стоял и смотрел на нее совершенно равнодушными глазами. Потом развернулся и вышел, хлопнув дверью. Опять возникло сильное чувство беспокойства, а потом – дикая боль в груди. Девушка заревела во всю силу легких и бросилась в соседнюю комнату, где к стенам были прислонены подрамники с натянутыми на них холстами, грунтованный картон, два стола, заваленные красками, кистями, мастехинами, бутылками различных разбавителей и лаков. Она нашла среди этой кучи маленький стальной скальпель и несколько раз резанула им сначала по правой руке, а потом по левой. Потом забежала в ванную и остервенело начала крутить никелированный барашек. Кран засвистел, прыснул, выпустил воздух и затих. Она в отчаянье била по нему кулаком, но он молчал. Тогда в кухне отыскала обувную коробку, служившую аптечкой, из оранжевой банки на ладонь выкатились всего штук семь голубых малюсеньких таблеток, она зарыдала еще сильнее, высыпала таблетки в рот, огляделась, схватила бутылку разбавителя и, морщась, запила все вонючей жидкостью.

Равель все еще множество раз повторял две темы, вступали все новые и новые инструменты, а она сидела на полу и, размазывая по лицу слезы, раскачивалась из стороны в сторону.

Боль в животе скрючила совсем, ее вырвало, начались судороги, потом все ушло в ватный туман.

И оттуда уже глухо – отдельные фразы людей:

– Синюшность кожных покровов. Пишешь?

– Пульс?

– Дыхание поверхностное, слабое. Может произойти остановка!

– Рефлексы на болевое раздражение отсутствуют.

– Проверьте ее внимательно!

– Зрачки расширены. Слабо реагируют на свет... Возможна полная слепота...

Дальше – ничего.

* * *

Сильно болели спина и руки. Ей с трудом удалось встать на четвереньки, и она поползла по кругу, ощупывая жирную землю. Сначала пространство показалось ей замкнутым, но потом она обнаружила впадину, которая превратилась в большую нору или кем-то прорытый лаз. Цепляясь за корни, она стала осторожно продвигаться по нему вперед. Скоро пространство стало расширяться, и можно было уже встать на ноги. Исчез запах грибов и торфа. Она, хромая, пошла, держась за стены. Земля была мягкой и легко осыпалась. Дальше все стало и вовсе необыкновенно. Сперва пол из земляного превратился в твердый и абсолютно гладкий, а потом и стены стали такими же, образуя больших размеров коридор.

Облицовочный материал был удивительным, словно цельнокройным – на нем на ощупь не было никаких стыков. Ровный, холодный и твердый. Коридор сначала вел прямо, потом несколько раз повернул. Дальше стали нащупываться плотно закрытые двери. Все это тянулось бесконечно, и количество запертых дверей тоже казалось бесконечным. Что это все такое? Подземный бункер, секретная лаборатория или что-то еще? Она уперлась в тупик. Развернулась.

И тут раздался негромкий звук шагов. Шли двое. Откуда-то совсем издалека. Она заметалась, ткнулась в ближайшую дверь – заперта, в следующую – то же самое. Тут явно боялись утечки информации! Шаги приближались. Она запаниковала – такое место явно должно жестко охраняться! Наконец одна из дверей поддалась, и она от неожиданности чуть не упала. Справа у входа ударилась в массивную колонну, сдержалась, чтобы не закричать, зашла за нее, опустилась на корточки и сжалась. Туда же вошли эти двое.

Сначала заговорила женщина:

– Не забывай, в каких жестких условиях они существуют, ожидая неминуемый конец...

Затем откашлялся и ответил мужчина:

– Да, но они пошли на эти условия сами!

– Не забывай, что случается с памятью при попадании туда!

– Это одно из условий! И разговор не об этом! Она находится в состоянии полной запутанности жизненных систем! И отсюда – картина декогеренции... Но... – Мужчина выдержал долгую паузу. – Чудовищный выбор аннулирования жизненной системы...

– Была совершена всего лишь попытка... – перебила его женщина.

– Попытка, предотвратить которую было возможно только путем нашего вмешательства...

– Да... Но беда не в ней... Просто для них существуют нерешенные концептуальные вопросы... То, что мы называем «проблемами измерения»... Они не имеют для них ясной и однозначной формулировки, и поэтому совершенно естественно, что разными индивидуумами смысл происходящего трактуется по-разному. А оттого и неправильный выбор...

– Не забывай: нам нужно, чтобы они считали, что никаких концептуальных проблем «измерения» в построении жизни вообще не существует!

– Но это невозможно! Они это уже обсуждают!

– Знаю, но, к счастью, чаще встречают не только непонимание, но и осуждение со стороны своих же...

– Это не совсем так... В последнее время отношение к этому меняется...

– Я считаю, им достаточно того, что мы подкидываем им время от времени идеи, которые они довольно быстро адаптируют, как умеют...

– Но согласись, что теперь они обсуждают это гораздо более детально и конкретно, чем раньше...

– Обсуждать – еще не значит понимать!

Резкий тон мужчины явно не остановил женщину.

– Они уже не удовлетворяются «физическим» уровнем теории! Они пытаются выйти за пределы физического тела! – Она явно волновалась.

– И вот к чему это приводит!

– К чему?

– К нарушению общих законов! Они начинают брать на себя божественные функции! Ничего себе! Попытка самоустранения жизненной системы!.. А нас бы устроила более всего точка зрения, что такая попытка со стороны индивидуума не имеет никакого смысла, потому что для конструктивной работы в физическом мире их уровня необходимо ограничить себя точно сформулированными, чисто «физическими» задачами.

– Но для некоторых из них уже необходима попытка выйти за рамки собственно физической методологии...

– Вот! Тогда возникают парадоксы! И жертвы этих парадоксов!

– Но это также приводит их к удивительным новым концепциям, которые, по меньшей мере, весьма любопытны.

– Я бы не сказал, что ими достигнут существенный прогресс!

– Однако согласись, что при этом возникает довольно красивая и смелая картина мира! И этот путь позволит, в конце концов, вывести их существование на качественно новый уровень...

– С практической точки зрения эти вопросы им вообще не нужны!

– Почему же?

– Потому что их нельзя решить в рамках их знаний.

– Но ведь решение существует.

– У них принято ставить лишь такие вопросы, на которые можно ответить путем наблюдения и измерения, а наблюдение не может контролировать каждую из макроскопического числа степеней свободы.