Михаил Задорнов - Я люблю Америку

• Название: Я люблю Америку
• Автор: Михаил Задорнов
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-069571-3, 978-5-271-30156-8, 978-5-4215-1341-4

Восклицание «Ну, тупые!» в адрес американцев с легкой руки пародистов стало «визитной карточкой» Михаила Задорнова. Американцы настолько поверили в такое отношение к ним со стороны русского писателя-сатирика, что несколько лет отказывали ему в визе. Однако мало кто знает, что, впервые попав в США в конце 80-х, Михаил Задорнов был восхищен западным образом жизни. Потом, в 90-х, разглядев эту страну поближе, как и все россияне, но заметив чуть больше, чем другие, он изменил свое мнение. К тому же нашлось время присмотреться и к соотечественникам – бывшим, из союзных республик, и нынешним. А в XXI веке уже накопились новые наблюдашки и за ними последовали новые выводы. Потому что «не всё в сегодняшней Америке идеально гладко… Однако не нам в России их осуждать»!

---

Из интервью с Михаилом Задорновым

– Михаил Николаевич, в советское время вы, кроме Америки, два раза были в Польше, ездили в ГДР, в ФРГ, в Венгрию… Почему же не написали очерки ни об одной из этих стран?

– Тогда для меня Америка была единственной страной, в которую я был влюблен и которую мечтал увидеть. Я был воспитан американской литературой – Фитцджеральд, Хемингуэй, Купер, Майн Рид. От поездки в Америку у меня было столько впечатлений, что не написать об этом я просто не мог.

– В других поездках никаких интересных историй с вами не случалось?

– Почему же? Есть о чем вспомнить… У меня все время так получалось, что я что-то продавал. В ФРГ – икру и билет на матч. В Польше – дубленку… Поездкой в Польшу меня наградили за общественно-полезную деятельность в институте. Чтобы получить разрешение на выезд, нужно было пройти собеседование в Совете ветеранов. Благодаря Совету ветеранов я знал об этой стране все – количество партий, надои молока среднестатистической польской коровы, и чем отличается Рабочая партия от Крестьянской… Собеседование я прошел, и меня выпустили. В Польше можно было не только купить джинсы, но и посмотреть фильмы Формана и Аллена, которые меня просто потрясли. Это было для души, а захотелось еще чего-нибудь и для туловища… Я решил сходить на стриптиз, но денег уже не было. Пришлось пожертвовать дубленкой, которую мне теща достала в закрытом распределителе при Верховном Совете Латвии. Поехал продавать дубленку на рынок. Подходит цыганка и спрашивает: «Швед?» Я говорю: «Нет». – «Ирландец?» – «Нет». И улыбнулся. А у меня (первый раз признаюсь!) был золотой зуб. Она увидела и обрадовалась: «О, русский!» Мы сторговались. Цыгане меня еще и довезли на лошади прямо до гостиницы. Я пошел к кагэбэшнику из нашей группы, честно признался, что продал дубленку, и пригласил его на стриптиз. Стриптиз у нас каких-то сильных эмоций не вызвал. Но от самого ощущения, что мы на нем побывали, испытывали гордость. Денег хватило даже на вино. Швейцар, увидев, что мы вернулись пьяными, да еще в то время, когда советские туристы давно спят, решил, что мы особые туристы. И спросил: «Паны женщин хотят?» И тут я дал такого патриота! «Мы советские люди, – сказал я, – а советский человек найдет женщину сам!»

– А когда вы впервые почувствовали себя за границей богатым?

– Как раз во время гастролей с Шульманом по Америке. Я тогда накупил в магазинах подарков на три тысячи долларов. Домой вез шесть чемоданов вещей! Поэтому Шульману и пришлось лететь меня провожать из Нью-Йорка в Вашингтон. Он договорился с начальником американского отделения «Аэрофлота», чтобы меня пропустили без доплаты за лишний багаж. Но он заботился не обо мне, а о себе, потому что по нашей договоренности платить за багаж должен был он.

– Наверное, было искушение поехать туда на гастроли снова?

– Да, было, и я поехал. Мне позвонил человек по фамилии Палей, который жил в Нью-Йорке, и предложил гастроли. «Мы с тобой заработаем столько, что купим вертолет!» Я согласился. Договорились делить гонорар пополам. Оказалось, что Палей не хотел платить налоги, поэтому никаких бумаг мы не подписывали. А я в то время не знал, что западный мир – это не мир достоинства и чести, а мир подписанных договоров. Я замечал, что Палей меня обманывал, врал про какие-то дополнительные расходы… Мы с ним начали ссориться. Он мне откровенно угрожал: «Ты даже не представляешь, с кем связался! Я на зоне провел много лет». Последний концерт был в Нью-Йорке, после него мы с Палеем должны были поделить оставшиеся деньги. С этого концерта он убежал, прихватив всю сумму. А в гримерке оставил для меня… игрушечный вертолетик и записку: «Я же тебе обещал вертолет!» В Москве я навел о Палее справки через знакомых кагэбэшников. Они мне сказали: «Надо было раньше к нам обращаться!» Оказалось, что Палей был стукачом на зоне, а это самый прогнивший человек, который только может быть. Низкий поклон Палею за то, что он мне вовремя показал, кто есть кто, и научил быть осторожным.

– Больше уже никому не удавалось вас обмануть?

– Удавалось! Хотя когда мне позвонил следующий импресарио, я сразу проверил его через тех же знакомых. Выяснил, что он – очень приличный человек. Кроме того, я его немного знал еще по Риге. Фима был талантливым саксофонистом, играл в ресторане. А потом уехал в США. Там он разочаровался в себе как в музыканте – увидел, что так же, как он, в Америке умеет играть любой негр в любой подворотне. Тогда он решил стать импресарио. На мне Фима хотел хорошо заработать, поэтому концерты были каждый день.

– Наверное, заработали кучу денег?

– За месяц Фима организовал двадцать восемь концертов в разных городах. Но он мне не сказал, что это будут не просто маленькие залы, а синагоги, школы и дома престарелых. За одно такое выступление мы получали на двоих триста долларов. Фима говорил: «Мне надо купить новую кухню!» Концерты проходили в разных городах, значит, я каждый день должен был перелетать в другой город. Фима купил мне единый билет на самые дешевые рейсы на весь месяц. А все эти дешевые рейсы летали через один город-накопитель – Цинциннати. Там пассажиров пересаживали и отправляли по разным городам. Каждое утро в восемь часов я уже был в Цинциннати! Своего рейса мне приходилось ждать часа два-три – это время я спал на стульях. Наконец я не выдержал и сказал Фиме, что больше выступать не буду.

– Михаил Николаевич, почему вы обо всем этом не написали в очерке, а взяли и оборвали его на самом интересном месте?

– Пока я его писал, впечатлений накопилось так много, что я начал ими делиться со сцены. И это имело такой успех, что я забросил очерк. А мои американские зарисовки разрослись в целый концерт. Потом наши люди стали все чаще выезжать за границу. Они писали мне письма, присылали свои истории, которые я не мог не рассказать зрителям. Поэтому в каждом выступлении я стал выделять страничку, посвященную Америке.

Глава 2. Из концертов 1998–2004 гг

Меня часто упрекают даже друзья: почему в своих выступлениях я так много говорю об Америке? Зачем я ее критикую? Да потому что погоня за Западом для всех наших стран, бывших республик СССР, стала западней. Повсюду эта еда – не привезенная с Запада, нет, слитая с Запада. Просроченные соки цвета недососанных леденцов, яблоки в парафине (вгрызаешься как в свечу церковную!), арбузы, наширявшиеся сахарным сиропом, синтезированные бульоны, клонированные сосиски, куры-трансвеститы, яйца от искусственных перепелов, итальянская пицца, собранная из того, что не доели итальянцы в Италии… Меня удивляет, как можно есть эти продукты – чеснок без запаха, джемы, на которые не садятся даже мухи, хрен, не вызывающий слез… Да на такой хрен стыдно послать!

Оказалось, за семьдесят лет советской власти мы соскучились не по вкусу продуктов, а по упаковкам, по красивым оберткам и по звучным названиям: морковка «Кингсайз» (ну, это только знающие английский оценят), яблоки «Секонд-хэнд», блинчики свежие из Новой Зеландии…

Самая короткая шутка про Америку: «Макдоналдс» – это ресторан.

Современных детей до того довели, что они уверены, будто Красная Шапочка несла бабушке гамбургеры! А в школьных сочинениях пишут: «Раскольников, перед тем как замочить бабушку, пошел в паб и выпил там „Хайнекен“. Дети же воспринимают прочитанное согласно тому, что видят вокруг себя. Поэтому у них Анна Каренина бросается под джип на спидвее, а Онегин производит в Ленского контрольный выстрел.

У нас уже появилась молодежь, воспитанная не разговорами на кухне и не стройотрядами, а Голливудом. Они уверены, что, если ударить по голове тумбочкой семнадцать раз, тумбочка развалится, что можно не попасть в голову с расстояния пятьдесят сантиметров, выстрелив сто тридцать семь раз из шестизарядного пистолета. Они путают олигархов с олигофренами, генеалогию с гинекологией: они уверены, что у них в роду было гинекологическое дерево. Сару Бернар считают «самкой редкой собачьей породы». Во всех наших разбежавшихся странах под руководством реформаторов-западников такая обескомсомоленная молодежь стала превращаться в такую же, как на Западе, опасную посредственность под руководством гениально безнравственной власти.

Объявление:

«Американская армия познакомится с любой другой армией для интересного времяпровождения на ее территории…»

Я никогда не считал Америку нашим врагом с точки зрения военной – наши народы никогда не будут воевать. Но я всегда считал Америку врагом жизни нашей души. Многие коллеги и друзья мне советовали не критиковать Америку после терактов 11 сентября. А я думаю – наоборот, самое время. Ведь даже после всего случившегося Администрация США не делает верных выводов – единственно верных.