Александр Маркьянов - Сожженные мосты

• Название: Сожженные мосты
• Автор: Александр Маркьянов
• Жанр: Альтернативная история

Третья часть «Бремени Империи». Судьба народов и империй решается не во дворцах и не на дипломатических раутах. Тегеран и Багдад, Варшава и Вашингтон, Вена и Санкт-Петербург — везде идет невидимая и жестокая тайная война, в которой каждый вынужден отстаивать свое право на дальнейшее существование. И в этой войне нет непобедимых!

Все семь частей в одном файле.

Сетевая публикация

---

Вместо здания штаба округа, того самого, где он работал, массивного, пятиэтажного, угловатого, старинной постройки здания, гордо и с непоколебимым достоинством взирающего на реку и на город остался лишь обгорелый скелет. Часть фасада была вывалена… — господи, это какой же силы должен был быть взрыв, там же стены армированные, не в один кирпич… все стекла выбиты. Над зданием — лениво реет бело-красный польский стяг как символ победителей.

И точно такой же стяг — на здании штаба Варшавского военного округа, целехонького, ни единое окно не выбито. Эти — переметнулись. Господи… там же русский командующий… неужели и он?! Или просто — убили?!

Это был убийца его отца. Человек, который поднял мятеж. Человек, который припарковал возле здания штаба заминированную машину, и его некому было остановить.

Жолнеж Змиевский. Змиевский… подходящая фамилия для предателя.

Особо не понимая, что он делает, граф Ежи Комаровский улучив момент, схватил обеими руками эти сапоги, когда они были рядом с его лицом — и рванул их со всей силы на себя. Навалился на трепыхающегося «генерала», он был килограммов на двадцать тяжелее его, ткнул в затылок пистолетом…

— Помнишь меня, пся крев? Кричи, чтобы не стреляли, курва, иначе я тебя пристрелю. Сейчас же. Или выстрелю в бензобак, и ты сгоришь.

— Ты тоже… — прохрипел «генерал».

— Только вместе с тобой, пан генерал Змиевский. Только вместе с тобой…

Еще не зная, куда едут машины, которые он услышал — а бензина в «неподлеглой» было немного, и машины просто так по дорогам не ездили — он понял, за ними. Успел только толкнуть пацана, которого какой-то ублюдок отправил в тыл, да рухнуть в рожь самому. Не исключено, что с вертолета их все же заметили…

Автомобили остановились прямо на дороге, загрохотали по асфальту сапоги солдат. Сотник замер, готовый стрелять — автомат снят с предохранителя, хоть трех-четырех он заберет с собой. Не такой уж и плохой счет…

Солдаты начали разбегаться по сторонам, и он понял, что те — не знают об их присутствии. Но если начнется прочесывание — их ничего не спасет…

Если не знаешь что делать — делай шаг вперед, поэтому сотник и пополз вперед, держа наготове пистолет. Был ветерок, пшеница была еще незрелой, не пожелтела, по полю гуляли поднятые ветром волны, и он искренне надеялся, что продвижение его никто не заметит. Вот только бы пацан не подвел…ведь сам Велехов был пластуном, а этот…

Ни рыба, ни мясо — не пойми что.

Не подвел. Сотник, улучив момент, выглянул — никто не смотрел в его сторону. На четвереньках — быть бы живу, и не так извернешься! — он пересек канаву, плюхнулся между первой и второй машиной, пополз в спасительную, воняющую солярой темноту. Что будет дальше — он не знал, но последнее место, где что-то ищут — у себя под носом. Место под машинами было самое безопасное…

За спиной кто-то плюхнулся на землю, пополз за ним. Шумно, шумно! Но хоть так — сотник был удивлен, что их вообще до сих пор не обнаружили, что никто не закричал, не схватился за автомат, не дал очередь. Один только крик — и шансов у них нет. Совсем никаких.

Все что ли?

Сотник замер, прислушался. Трудно было поверить — но их и в самом деле никто не заметил.

Теперь надо было решить, что делать дальше. Во время службы в армии как то раз он — дураком совсем был — на спор проехал километр, находясь под машиной и держась за ее бампер — потом кто-то все же настучал командованию и дело закончилось тремя месяцами исправительного батальона. АМО — тяжелая, высоко стоящая на дороге машина, в принципе находясь под ней можно зацепиться так, чтобы проехать несколько километров, если не будет трясти. Но это может он, поляк не сможет — а крепость цепи равна крепости самого слабого ее звена, даже если этих звеньев — всего два…

Размышления сотника — невеселые — прервал звук моторов, к остановившейся колонне подъезжали еще две машины. Обнаружили?! Нет, кажется, просто встают… солдаты, солдаты окружают машины. Хорошо, что нет собак — собаки бы их учуяли сразу да что там учуяли — просто увидели бы и все…

Топот солдатских ног по асфальту, команды. Да сколько же их здесь…

Сотник осторожно повернулся на бок — под машиной было тесно, но разместиться можно было, да и стрелять в таком положении было куда удобнее. Как раз увидел неспешно прошагавшие рядом с тем местом, где он лежал ноги, обутые в шикарные сапоги. Это явно был офицер, причем офицер старший по званию здесь, в армии только у офицеров может быть такая вальяжная, с ленцой походка, солдаты в армии передвигаются бегом.

Самое плохое, что он не видел поляка. Не то чтобы он не доверял ему — просто сотник уже понял, что такое поляки, и чего от них можно ожидать. Совершенно безумный и безответственный народ. Если поляк начнет стрелять…

Он попытался изогнуться так, чтобы увидеть своего напарника, и не смог.

Потом, он только успокоился — случилось то, чего он и опасался — поляк начал действовать. Раздался удар, как будто на пол упал тяжеленный, на несколько пудов мешок с мукой, какой-то шум, кто-то закричал по-польски. Их обнаружили…

Дождавшись, пока сбежится побольше — сбежалось четверо — Велехов, не дожидаясь, пока кто-то догадается упасть за землю полоснул из бесшумного автомата по ногам. Жолнеры с криками, с воем повалились на землю, стоять на разбитых пулями ногах они уже не могли.

— Повротем! Ни стрелячь! Повротем![593]

Дурак, что же он делает то…

Завозившись как медведь в берлоге, сотник каким-то чудом перехватил висящий на ремне за спиной пулемет. Две короткие очереди, одна за другой — по ржи, не целясь, разорвали тишину. До этого никто не слышал стрельбы.

— Ни стрелячь!

Град пуль почти в упор свалил подбежавших к машине жолнеров, они повалились на грязный асфальт, крича и воя…

— Кричи — не стрелять!

— Все едно помрешь — сказал генерал.

— После тебя! Кричи, ну!

Граф Ежи ткнул пленника стволом пистолета.

— Кричи, курва блядна!

— Повротем! Ни стрелячь! Повротем!

— Еще! Кричи еще, ты их командир, ну!

Гулко, во весь голос саданул пулемет…

— Ни стрелячь!

— Сотник, прикрывай справа! — заорал граф Ежи во весь голос.

Тот, кто подкрался бы к машине с правой стороны и догадался бы упасть на землю — имел бы возможность расстрелять обоих в спину. Правда, и он бы выстрелить — наверняка успел бы…

— Прикрываю!

— Кричи, я генерал Змиевский, не стрелять! Если они не поверят, подохнешь первым.

— Ни стрелячь! И огольне Зимиевски, ни стрелячь!

Граф Ежи увидел, как колыхнулась рожь, кто-то попытался рискнуть — только попытался — и он, прикрываясь телом генерала, послал туда пулю.

— Я его убью! Убью! Не подходить!

Поляки сгруппировались у кромки поля — но сделать рывок и перебраться к машинах не осмеливались. Из тех, кто был у самих машин, четверо были убиты, кто-то побежал в поле, кто-то — запрыгнул в кузов машины…

Снова ударил пулемет, прочесывая рожь.

— Отпусти. Отпусти и уходи, клянусь честью — пропустим — сказал Змиевский.

— Не клянись. Нет у тебя чести. Ты убил отца!

— Кто тебе это сказал? Ты откуда? Тебя послали сюда за мной?

— Замолчи! Молчать!

— Кто это был? Рихтер? Кордава? Замойский? Бережков? Ты не знаешь, что ты делаешь. Они просто сводят счеты, понимаешь? Просто сводят счеты. Тебя послали сюда на смерть.

— Молчать! Молчать, застрелю!

Поручик понял, что надо что-то делать. Нельзя просто так лежать до скончания века, рано или поздно поляки что-то придумают — или просто решатся на отчаянный, чисто польский шаг и попытаются освободить Змиевского.

Граф нащупал в кармане веревку — ее. просто удобно свернутую он положило в карман по совету Аслана. Достал, пропустил конец за пояс генеральской формы. Змиевский даже не пытался высвободиться — понимал, что не успеет.

— Зачем тебе это… Ты же поляк… против народа идешь…

— Молчи… Молчи, тварь не тебе говорить про Польшу! У меня граната. Если меня и замордуют — она все равно взорвется, убежать не успеешь. Пошел! Встаешь и остаешься на месте! Ну, пошел тварь!

Сотник тоже решил, что должен что-то делать. Он лежал очень неудобно — так, что не мог видеть происходящее, и что бы видеть, ему надо было повернуться. Но повернуться, не вылезая из-под машины было невозможно, и поэтому он просто решил ползти назад, лежа на спине. Он не мог видеть, куда он ползет — но он хотя бы мог выползти и встать в промежутке между машинами, он хоть небольшой, но был, и встать там можно было.

Так он и пополз, еле протискиваясь под массивными мостами машины. В ногах, там где был этот польский придурок, решивший поиграть в героя, кто-то шевелился, довольно шумно — может быть этот поручик решился выползти из-под машины, может еще что. Но он полз, полз… и увидел, случайно увидел — массивная рама АМО все же позволила увидеть стрелка-снайпера, спрятавшегося там, где должны быть два запасных колеса, между кабиной и грузовой платформой машины… Сотник уже перезарядил пистолет-пулемет, в нем был свежий магазин… а стрелок настолько сосредоточился на возможности подстрелить того, кто захватил в заложники их генерала — собрался стрелять либо поверх кабины либо даже через ее стекла — что не услышал шума у себя под ногами, не увидел высунувшуюся руку со стволом…