Наталья Нестерова - Воспитание мальчиков

• Название: Воспитание мальчиков
• Автор: Наталья Нестерова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-31624-1

«И жили они долго и счастливо!» — именно так заканчиваются большинство прекрасных историй о любви… Постойте, но где же подробности!? Новую книгу Натальи Нестеровой можно смело назвать «жизнь после свадьбы».

«Воспитание мальчиков» — уникальная книга, однако не совсем о воспитании и не только о детях. Каждое слово тут — о любви. И, читая ее, все становятся чуточку счастливее. Это ретроспектива семейной жизни — от бабушки к молодой маме. Лихие 90-е, голодные 80-е. Уморительно смешные, романтические и драматические истории, каждая из которых увлекательнее любого романа! Трудный путь, пройденный не без боли и слёз. Впрочем, все преодолимо, если ваши помощники — доброта и надежда!

---

— В таком случае, не пробовал ты пропустить расправу и сразу свалиться якобы в приступе? — спросила я.

— Пробовал. Неэффективно. Они же видят, что я придуриваюсь, ничего у меня не болит. Бодро включаются в представление, а потом хихикают в своей комнате.

Мите было восемь лет, когда последний раз я подняла на него руку. Дело происходило в Мехико. Муж работал там собственным корреспондентом «Комсомольской правды». Мы — при нем, в длительную командировку едут всей семьей. Квартира, она же корпункт, в два с лишним раза больше московской. Мыть полы без швабры — тяжело. А швабра пропала. Сгинула. Все обыскала — нет швабры. Митя искал вместе со мной, ходил по квартире, предположения выдвигал:

— Может, из гостей кто-нибудь взял? Или соседи?

— Как ты себе это представляешь? Заглянули чаю попить и ушли со шваброй? Ложись на пол, лезь под кровати, посмотри там.

И на пол ложился, и заглядывал во все углы — так целую неделю. Пока за какой-то надобностью не заглянула я в большую коробку от телевизора в кладовке, где хранились нужно-ненужные вещи. В коробке лежала швабра со сломанной ручкой.

Я настолько опешила, что вышла из кладовки с двумя обломками швабры в руках и протяжно спросила:

— Митя-а-а?

— Извини, мама, я нечаянно сломал.

— Ах, нечаянно! — заорала я. — А врал тоже нечаянно? А про гостей и соседей сочинял тоже нечаянно? Спектакль разыгрывал нечаянно? Швабра — это ерунда! Но ты обманывал! На чистом глазу, как последний врун!

Я кричала и бегала за сыном по квартире, размахивая остатками швабры, несколько раз попала по спине, но не сильно.

Вечером, рассказывая обо всем мужу, я говорила:

— Понимаю: он нас, да и себя испытывал. Митя за свою недолгую жизнь переколотил много посуды, испортил кучу вещей. Чего стоит только журнальный столик, стеклянную столешницу которого Митя разбил. Швабра в этом ряду — чепуха. Он разведывал: что будет, если слукавить, промолчать о содеянном. Кроме того, как выяснилось, Мите запала в голову мысль, когда-то мною высказанная, что отсроченное наказание не бывает суровым. Я ему показала отсроченное! А признайся он сразу, отделался бы легкой нотацией. Чего ты улыбаешься? Радуешься, что не сам палачом выступил?

— Только удивляюсь. Как это Митька не сообразил тихо вынести сломанную швабру на улицу и выкинуть? Тогда бы ему все сошло с рук.

Наверняка нашим детям многое сошло с рук ввиду отсутствия у нас информации. Я не знаю, например, когда они впервые попробовали курить или пить вино. Но совершенно убеждена, что наказание должно соответствовать проступку.

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ПРОМАХИ

Тема битья вплотную примыкает к теме другого насилия — мальчишеских драк.

Очень долго я была, каюсь, этакой доморощенной толстовкой. И светлый принцип Льва Николаевича Толстого — непротивление злу насилием — казался мне истиной в последней инстанции. Поэтому когда старшенький Никита подрос, а подрос он рано — в два года за четырехлетнего принимали, — я запрещала ему драться. Полностью запрещала. Вела длительные беседы про то, что есть люди, а есть животные. Животные не умеют разговаривать, поэтому они сражаются и кусают друг друга. А человек — это высшая ступень природы, он способен объясняться, любую проблему решить с помощью диалога. Когда человек пускает в ход кулаки, он становится животным. И надо, чтобы все люди перестали драться, тогда и войны прекратятся, и никто погибать не будет. А самые лучшие люди те, которые не дают сдачи, когда их бьют. Ведь проще всего остановить драку, не участвуя в ней. Если много-много людей перестанут давать сдачи, воцарится мир.

Поэтому, Никиток, никогда и никому не давай сдачи! Помни, что ты человек.

Год я так Никите внушала непротивленческие идеи, второй. И вдруг однажды воспитательница в детском саду отводит меня в сторону:

— Скажите, пожалуйста, вы Никиту дома бьете?

Вопрос был настолько нелеп (до побега и первой

порки оставалось три года), что я рассмеялась:

— Конечно, бьем регулярно.

— Это заметно.

Воспитательница ответила без тени юмора, пришлось повиниться:

— Извините, я пошутила неудачно. Просто странно даже подумать, что мы можем бить детей. А почему вы спросили?

— Потому что ваш Никита, вроде не трусливый мальчик, но пугается, вздрагивает, стоит на него замахнуться.

— А кто на него замахивается?

— Это неважно, — закончила воспитательница разговор.

Мне-то как раз самым важным казалось, кто и почему замахивается на моего ребенка.

Вечером я делилась с мужем опасением, что нашего мальчика, возможно, истязают в детском саду: — Вздрагивает он! Конечно! Единственный ребенок, наверное, которому запрещено давать сдачу.

— В каком смысле? — не понял муж. — Кем запрещено?

— Мною.

— Все равно не понимаю. Как это ты запрещаешь давать сдачи?

— Словами. Рассказываю, что есть люди и животные…

И далее по тексту, вплоть до того, что станешь, сыночка, настоящим человеком, если никогда не будешь давать сдачи агрессору.

Женя смотрел на меня с ужасом. Будто мы вчера познакомились, я произвела прекрасное впечатление, а сегодня оказалась дура дурой. Между тем мы женаты более пяти лет.

— Что ты молчишь? — спрашиваю. — И смотришь странно. Толстой Лев Николаевич — твой любимый писатель. Непротивление злу насилием…

— Какой Толстой? — перебивает Женя, к которому вернулся дар речи. — Какое, к лешему, непротивление? Ты с ума сошла? Ты зачем мальчишку уродуешь? У меня за спиной!

— Почаще бывал бы дома, — парирую, — знал бы про наши разговоры.

— Мне и в голову не могло прийти, — кипятился муж, — что ты такая… такая… неумная. Пойми, мальчишки — как стая волчат, и законы у них щенячьи. Не дерется, сдачи не дает — значит, трус, слабак и затравить его милое дело. Прекраснодушие годится для уроков литературы, но не для пацанов. Неужели ты хочешь, чтобы наш сын вырос затюканным рохлей, над которым все будут смеяться, которого будут презирать и унижать? Чтобы он не мог, боялся защитить мать, брата, жену, наконец? С сегодняшнего дня толстовство в нашей семье отменяется!

Потом у мужа был разговор с Никитой. О том, что защищаться, то есть давать сдачи, надо обязательно. Нельзя обижать слабых, младших, вообще лучше не бить первым, но всегда быть готовым к отпору, напрягать мышцы рук. Не нужно бояться боли — она не сильнее, чем когда падаешь и ударяешь коленку или руку. На разумное недоумение Никиты, а почему мама раньше говорила все наоборот, папа ответил в том смысле, что мама — женщина, сам понимаешь.

Так зарождается гендерный шовинизм.

У меня сжалось сердце, когда Женя передал итоговый вопрос, уточнение Никиты:

— Теперь если Сашка опять будет меня бить санками по голове, я тоже могу ему врезать?

Мое приложение толстовской теории непротивления к маленькому сыну никакой роковой роли не сыграло, травмы детской психике не нанесло. Никитка и установку «не бей первым» быстро отбросил. Через несколько месяцев я наблюдала, как соседский мальчик обозвал Никиту вонючкой, и мой сын бросился на него с кулаками. Идеи непротивления злу насилием сын быстро забыл.

Откровенно говоря, мне вообще кажутся сомнительными роковые последствия детских психологических травм. При всей болезненной остроте с годами они рассасываются. На детях заживает быстрее, чем на взрослых. Что бы там ни насочинял великий Фрейд.

Никите лет двадцать шесть, он расстался с очередной славной девушкой.

— Чем Юля тебя не устроила? — гневно спрашиваю. — Тем же, чем Таня, Маня и далее по списку?

— Не знаю, мамочка. Вначале я загораюсь, а потом остываю, становится жутко скучно.

Воспитание мальчиков

— Мне горько сознавать, что мой сын не способен к развитию отношений, что он попрыгунчик. Это своего рода нравственная инвалидность. Загорается он! Как спичка, но не как костер. Вот погоди! Даст бог, доживу, увижу, как у тебя от страсти коленки будут дрожать и подгибаться.

— А, может, никогда и не подогнутся.

— Тогда ты точно душевно ущербный.

Забегая вперед, скажу, что, когда Никита встретил свою будущую жену Анечку, задрожали у него коленки, ой как задрожали, ходуном заходили.

Тогда же сын вызвал мой гнев сравнениями: вот ты, мама, так и сяк на то и се — правильно реагируешь, а девушки на то и се — совершенно иначе, глупо и скучно.

— Ты мне готовишь веселую старость? — набросилась я на сына. — Чтобы невестка за подобные сравнения меня возненавидела? Одинаковых людей не бывает, как раз повторения скучны и неинтересны. Только эдипова комплекса нам не хватало. Ты Фрейда читал, знаешь, что такое эдипов комплекс?

— Читал, знаю, — пожал плечами Никита. — Но, мамочка, мне никогда не хотелось убить папу.

Вот и мне кажется, что Фрейд перемудрил с детской сексуальностью и ее последствиями во взрослой жизни.