Игорь Зимин - Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение

• Название: Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение
• Автор: Игорь Зимин
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02410-7

Книга – тематическое продолжение исследования доктора исторических наук, профессора И.В. Зимина «Повседневная жизнь императорского двора. Взрослый мир императорских резиденций». В этом издании обстоятельно рассказывается о воспитании детей в царской семье, о повседневном окружении монархов – статс-дамах, фрейлинах, камердинерах и челяди, о бытовых условиях жизни монархов. Множество малоизвестных сведений, несомненно, будут интересны любознательным читателям.

---

Второй «полковницей» была Екатерина Синицына, также получавшая 900 руб. в год. Несколько ниже по положению, но также примыкая к «полковницам», шла надворная советница Екатерина Панаева, получавшая 750 руб. в год. Должностные полномочия «полковниц» были различными. Ю.Ф. Адлерберг была, по сути, правой рукой Ш.К. Ливен, а задачи Е. Синицыной и Е. Панаевой сводились к ночным дежурствам при кроватке маленького Николая. Судя по воспоминаниям Николая I, ночные дежурства продолжались только в течение года, позже «полковницы» оставались лишь в течение дня – ночью же присутствовали лишь няньки с одной горничной125.

Значительную роль в окружении Николая I играла няня – «англичанка» мисс Лайон. Как утверждают мемуаристы, на должность ее назначила Екатериной II. До 7 лет именно мисс Лайон была самым близким человеком для будущего Николая I. На уровне сознания и подсознания она дала ему многое. Николай Павлович впоследствии говорил, что ненависть к полякам он унаследовал именно от няни, та в 1794 г. провела у поляков в заключении 7 месяцев. О характере няни дает представление прозвище, данное ей Николаем I, – Няня-львица126. Шотландка Лайон была дочерью «лепного мастера».

Впоследствии Николай I, описывая свою прислугу, упоминал еще о четырех безымянных горничных «для услуг»127. Следовательно, по воспоминаниям императора, весь его «детский» штат состоял из 11 человек. Император почти не ошибается. В действительности штат лиц, отвечавших за обслуживание и взросление Николая I, составлял 12 человек128. Это следует из денежных ведомостей. Правда, в другой части своих детских воспоминаний Николай Павлович расширяет круг своего обслуживающего персонала: «Образ нашей детской жизни был довольно схож с жизнью прочих детей, за исключением этикета, которому тогда придавали необычайную важность. С момента рождения каждого ребенка к нему приставляли английскую бонну, двух дам для ночного дежурства, четырех нянек или горничных, кормилицу, двух камердинеров, двух камер-лакеев, восемь лакеев и восемь истопников»129.

Раннее детство императора прошло в покоях Зимнего дворца. Как вспоминал Николай Павлович: «Спали мы на железных кроватях, которые были окружены обычной занавеской; занавески эти, так же как и покрышки кроватей, были из белого канифаса и держались на железных треугольниках таким образом, чтобы ребенку, стоя в кровати, едва представлялось возможным из нее выглядывать; два громадных валика из белой тафты лежали по обоим концам кроватей. Два волосяных матраса, обтянутые холстом, и третий матрас, обтянутый кожей, составляли саму постель; две подушки набитые перьями; одеяло летом было из канифаса, а зимой ватное, из белой тафты. Полагался также белый бумажный ночной колпак, которого мы, однако, никогда не надевали, ненавидя его уже в те времена. Ночной костюм, кроме длинной рубашки, наподобие женской, состоял из платья с полудлинными рукавами, застегивавшегося на спине и доходившего до шеи»130.

В конце 1800 г. семья Павла I с маленькими детьми перебралась в только что законченный и еще не просохший Михайловский замок. Во дворце спальня маленьких великих князей Николая и Михаила располагалась точно над спальней Павла I. В замке было настолько сыро, что это врезалось в память четырехлетнего Николая: «Помню, всюду было очень сыро и что на подоконники клали свежеиспеченный хлеб, чтобы уменьшить сырость»131. Одновременно с переездом в Михайловский замок, по решению Павла I, главным воспитателем великих князей Николая и Михаила Павловичей назначается Матвей Иванович Ламсдорф, хотя учиться мальчики начали только в 1802 г. Граф Ламсдорф, суровый и строгий до жестокости, был разительной противоположностью Шарлотты Ливен.

При этом назначении Шарлотта Карловна Ливен не была ни обойдена, ни забыта. Еще в 1794 г. ее пожаловали в статс-дамы и наградили орденом Св. Екатерины I степени. Накануне отставки – 22 февраля 1799 г. Павел I возвел ее с потомством в графское достоинство. В день коронации императора Александра I, Ш.К. Ливен наградили драгоценными браслетами с портретами императорской четы, а в 1824 г. – портретом императора с цепью для ношения на шее. В коронацию императора Николая I графиню Ливен возвели с ее потомством в княжеское достоинство, а затем в декабре того же года получила титул светлости.

Надо заметить, что Николай I с уважением и любовью относился к своим воспитательницам. Его мать императрица Мария Федоровна была далека от детей, поскольку придворный этикет не предполагал постоянного общения матери с детьми. Когда в 1839 г. Ю.Ф. Адлерберг умерла, Николай I в личном письме к И.Ф. Паскевичу, которого ценил и уважал, писал: «Лишились мы нашей почтенной генеральши Адлерберг, бывшей моей наставницы, и которую я привык любить, как родную мать, что меня крайне огорчило»132. Наверное, редко кто из нас с такой благодарностью может вспомнить даже первую учительницу.

Когда во второй половине 1830-х гг. подрос, принял присягу и начал светскую жизнь цесаревич Александр Николаевич, старший сын Николая I, родители продолжали его «шлифовать». По желанию Николая Павловича в ближайшее окружение цесаревича включили княгиню Дарью Христофоровну Ливен, урожденную Бенкендорф, жену дипломата, которая была хозяйкой известного дипломатического салона в Лондоне. Предполагалось, что она, встав во главе салона цесаревича, должна была отшлифовать его речь и манеры.

Раннее детство Александра II

Когда у Николая I родился первенец, то для его воспитания привлекли «кадровый костяк», сложившийся в период малолетства самого императора. В 1818 г., для того чтобы растить будущего Александра II, пригласили в качестве консультанта директрису Смольного института Ю.Ф. Адлерберг, которой тогда было 58 лет. Естественно, мать подключила к воспитательному процессу свою дочь, тоже Юлию Федоровну, в замужестве Баранову, которой тогда было 29 лет. Еще в 1806 г. (в 17 лет) ее пожаловали во фрейлины Высочайшего двора. Именно Ю.Ф. Баранова и возглавила штат нянек и гувернанток при младенце.

Непосредственно за младенцем ухаживала надзирательница Н.В. Тауберт, ей подчинялись три бонны-англичанки – А.А. Кристи, Е.И. Кристи и М.В. Касовская. Этот «состав» практически без изменений вынянчил всех детей Николая I. Одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны упоминала, что в 1826 г. она видела в Царском Селе, как дочь Николая I, великая княжна Александра Николаевна, «каталась в своей маленькой коляске еще с мамкой, няней Коссовой, а вез ее камердинер Тутукин»133. Женщины оставались рядом с Александром до 12 июня 1824 г., то есть до шестилетнего возраста, после чего воспитание перешло в руки мужчин. Семья Николая I была большой, и сложившийся женский персонал сосредоточился на его подрастающих трех дочерях. С 1831 г. многочисленным штатом великих княжон, который включал как английских бонн, так и русских кормилиц и комнатных работников, руководила Ю.Ф. Баранова.

Надо заметить, что подбор воспитателей велся достаточно тщательно. Тем не менее и при тщательном подборе случались промахи. Например, в 1824 г., когда дочь Николая I, великая княжна Ольга Николаевна, перешла из ведения английской няни на попечение гувернантки-воспитательницы, к ней назначили Шарлотту Дункер, шведку по происхождению и протестантку по вероисповеданию. Судя по всему, ее жизненный опыт был весьма скуден. Она получила образование в шведском монастыре в Петербурге, в котором затем некоторое время учительствовала134.

Шарлотта Дункер продержалась при Ольге Николаевне достаточно долго – до 1835 г., то есть 9 лет. Однако, несмотря на проработанные «при семье» годы, ее пришлось убрать из детской. Дело в том, что летом 1831 г. воспитательницей к старшей дочери Николая I великой княжне Марии Николаевне назначили Юлию Федоровну Баранову. Являясь гувернанткой старшей дочери царя, она по должности «курировала» работу остальных воспитательниц, в том числе и Шарлоты Дункер. Тут, безусловно, проявилось влияние Ю.Ф. Адлерберг, матери Юлии Барановой. Видимо, «профессиональная воспитательница» Дункер тяжело переживала вмешательство в ее епархию «блатной» Жюли Барановой, отсутствие педагогического опыта которой ощущали даже ее подопечные. Спустя годы Ольга Николаевна вспоминала, что Жюли Баранова «не имела и тени авторитета. Очень добрая, очень боязливая, в частной жизни обремененная заботами о большой семье, на службе, кроме воспитания Мэри, еще ответственная за наши расходы и раздачу пожертвований, она не умела следить за порядком в нашей классной»135. Тем не менее, незлобивая и неконфликтная Баранова удержалась при дочерях, в первую очередь, потому, что к ней хорошо относился Николай I и императрица Александра Федоровна.

О взаимоотношениях двух воспитательниц сохранились и более резкие отзывы «со стороны». Одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны, наблюдая этот конфликт, в резких выражениях отмечает как сложный характер Дункер («Дункер, презлая, препротивная и глупая скотина»136), так и невеликие педагогические способности Жюли Барановой: «Очень добрая и честная женщина, но очень ограниченная, притом слабого здоровья. У великой княжны Ольги Николаевны была m-lle Dunker, злое существо с романтическими наклонностями; она любила слушать с Мердером пенье соловья по вечерам около дворца в кустах. Система Дункер была совершенно овладеть умом своей воспитанницы и ссорить двух сестер… что ей вполне удалось, и то детское чувство охлаждения осталось на всю жизнь. Сестры любили друг друга, но не ладили»137.