Леонид Горянов - Новеллы о вратаре

• Название: Новеллы о вратаре
• Автор: Леонид Горянов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

А. Чернышев, А. Хомич, Пеле, Чарльтон, Мюллер, Бене.

Вот лишь несколько имен тех, чьи письма использовал журналист Л. Горянов в этой книге. Рассказы знаменитых футболистов, известных тренеров, грозных форвардов посвящены одному человеку - знаменитому советскому вратарю Л. Яшину.

Из этих рассказов читатель узнает много нового и интересного о нем, о его выдающемся спортивном мастерстве.

---

— Повторите, прошу вас, повторите!

Потом аплодировал своему далекому коллеге и говорил:

— Это самый великий игрок среди русских.

Но вернемся в далекий 1958 год, в то холодную, то одаривавшую нас летним теплом Швецию. В матчах против сборных Австрии и Англии я не участвовал: я был еще слишком молод, едва исполнилось семнадцать, и господин Феола не очень-то верил в меня. Может быть, он был по-своему прав: во время таких испытаний, какими являются чемпионаты мира, в строю должны быть испытанные бойцы.

Но после двух туров старая гвардия изрядно устала, и на матч СССР — Бразилия тренер выставил Гарринчу и меня. Таким образом, ваш Яшин первый иностранный вратарь, против которого мне довелось выступать в официальном международном матче.

В то время мы по существу ничего не знали о вашей команде толком. Один раз видели по телевизору запись ее встречи с Австрией. Но это, как вы и сами знаете, был далеко не самый лучший матч вашей сборной, хотя она и конце концов и победила. Мы удивлялись тому, какие великолепные моменты не используют ваши соперники. И в еще большей степени удивлялись искусству голкипера. Когда он в молниеносном броске накрыл мяч после одиннадцатиметрового, Диди воскликнул:

— А Жильмар, пожалуй, прав!

Можете себе представить, как мне страстно хотелось забить гол во время своего дебюта. Но сделать это не удалось. Во многом мое «бесплодие» объясняется чрезмерным волнением — таким сильным, какого я больше не испытывал никогда. И все-таки в ходе состязания мне довелось несколько раз вести дуэли с вашим вратарем. Все их выиграл Яшин.

Первый матч в составе сборной на чемпионате мира. Его помнишь с особой отчетливостью. Когда на третьей минуте Вава с подачи Диди буквально «внес» мяч в ворота, я думал, что мы выиграем легко и, может быть, с большим счетом. Но этого не произошло. И в этом, несомненно, была заслуга того, кому ваши тренеры доверили охрану последнего рубежа.

Я отчетливо помню, как мой добрый друг, тоже дебютант сборной, непревзойденный никем Гарринча примерно в середине первого тайма вывел меня на прекрасную позицию точным накидным пасом. С ходу, в прыжке, я ударил по воротам. Мяч пошел под перекладину. Сердце екнуло от ожидания предстоящей радости. Но Яшин отнял ее и сорвал бурю аплодисментов своим «космическим» броском. Потом еще два или три раза он взял пробитые мною мячи, которые сам я считал очень трудными.

Но дело было не только в бросках и ликвидации непосредственной угрозы воротам. Как известно, на чемпионате мира наша сборная впервые применила ту схему тактического построения, которая сегодня в том или ином варианте применяется повсюду. В матчах против Австрии и Англии, наращивая силы из глубины, мы вели все атаки, как правило, через центр, организуя здесь стремительные прорывы в штрафную.

На игру против сборной СССР нам было дано совершенно иное тактическое задание: прорываться по краям, где были поставлены наши «реактивные двигатели» — Гарринча и Загало, рвать оборону соперников на флангах, отвлекать сюда ее главные силы и затем точными навесными передачами вводить в прорыв игроков центра для завершающих усилий.

Как я уже писал, на первых же минутах она принесла успех. Тут, по-видимому, сработали два элемента: стремительность и особенно неожиданность. Два попадания в штангу, вихрь атак и гол.

Потом все надолго застопорилось, хотя мы прилагали значительные усилия, чтобы увеличить счет и тем самым обезопасить себя от всяких случайностей. В чем же было дело? Прежде всего, в Яшине.

В матче против сборной Бразилии он зарекомендовал себя мудрым тактиком, показав игру, которой мы еще до него не видели.

Нужно сказать, что защитники советской команды несколько растерялись, действуя против таких «неуловимых», как Гарринча, Диди, Загало. В линии обороны то там, то здесь появлялись бреши. Но их в буквальном смысле этого слова закрывал своим телом ваш вратарь. Он все время был в движении, выскакивая на перехваты идущих то слева, то справа, то по верху, то по низу мячей. Он взмывал за ними в небо и доставал своими длинными, цепкими руками. Он, случалось, нырял за ними в густой частокол ног. Иными словами, от угла к углу штрафной площадки, от ограничивающей ее линии до лицевой и обратно действовал своеобразный «чистильщик», срывающий все наши попытки создать напряженность в зоне ворот.

Его действия были для нас в свою очередь полной и весьма неприятной неожиданностью. Они явно расстраивали, казалось бы, безупречно составленный и начавший так красиво осуществляться план. Ни в первом, ни в начале второго тайма мы не смогли реализовать свои настойчивые усилия. Не могли — это совершенно искреннее признание и точное определение.

Вот почему, когда Вава за пятнадцать минут до конца матча, использовав нерасторопность защитников, забил все-таки второй гол,— мы восприняли это, как необыкновенную радость. Мы бросились обнимать нашего дорогого Ваву, целовать его, и делали это гак горячо, так искрение, что он… потерял сознание. И его в течение нескольких минут приводил в чувства наш добрый доктор.

Матчем со сборной СССР завершились игры в подгруппе, мы вышли из первого испытания с прекрасным результатом, и в раздевалке, естественно, царило радостное возбуждение. Только Диди казался угрюмым. Это не могло остаться незамеченным для такого чуткого человека, как господин Феола.

— Что с тобой, мой друг? — спросил он у Диди, прекрасно действовавшего на протяжении всего матча.

— Я проиграл спор Жильмару,— сказал Диди. И рассказал его суть.

— Ну, не грусти, парень. Этому русскому забить гол и верно не так легко. Жильмар знает, что говорит.

Есть у меня и еще одно воспоминание, связанное с той замечательной порой. Незадолго до финального матча газета «Стокгольм Тиднинген» выпустила специальный иллюстрированный номер, в котором поместила портреты участников чемпионата, наиболее отличившихся, по ее мнению, в проведенных матчах. С ее страниц улыбаются почти все мои товарищи, француз Фонтан, шведы Хамрин, Лидхольм, Скоглунд, немец Фриц Вальтер… Есть там и мой портрет. А совсем рядом — портрет Яшина. Я берегу эту газету, как берегу старательно все, что относится к моей жизни в футболе.

С тех пор я глубоко ценю искусство этого великолепного мастера, которого считаю одним из лучших голкиперов нашего времени. Не знаю даже, с кем и сравнить его. Разве что с Жильмаром, который верой и правдой служил нашей сборной на чемпионатах мира в Швеции и Чили, всегда показывая стабильную, надежную, всецело подчиненную интересам команды игру.

Я сравниваю Яшина с Жильмаром потому, что последний мне очень близок и дорог. И все-таки, если быть объективным, класс русского голкипера в известной мере выше, так же как выше и сложнее испытания, выпадавшие на его долю,

Яшин вошел в историю мирового футбола не только как великолепный исполнитель, но и как неутомимый творец, как человек, создавший много нового в сложном вратарском искусстве. Это и поднимает его над всеми остальными собратьями, в том числе и над великолепным и всеми нами любимым Жильмаром.

Я писал уже, что в чемпионатах мира мы стартовали одновременно. Уже в Швеции Яшин был признан всеми специалистами одним из лучших голкиперов планеты. Затем в Чили он несколько сдал. Во всяком случае, в одном-двух матчах сыграл не лучшим образом. Наши обозреватели писали, что он «доживает свой век». Писали об этом и обозреватели других стран, в том числе, как мне известно, и советские журналисты.

Но Яшин еще целых десять лет продолжал изумлять своим нетускнеющим искусством. Десять лет продолжал оставаться Яшиным, королем футбольных ворот. Это великолепный пример любви к спорту.

Я откликаюсь на ваше письмо потому, что мое искреннее желание состоит в том, чтобы воздать должное этому замечательному спортсмену и человеку.

У каждого из нас есть свои привязанности и свои слабости. Моя слабость — песни. Я люблю их петь под гитару. И люблю сочинять. Позвольте мне на прощание пропеть куплет, посвященный вашему и нашему Яшину:

Тот, кто до капли отдает
Все силы, мужество и пот
Борьбе на игровой арене,
Тот будет жить за годом год
В сердцах и мыслях поколений.

Я думаю, что вы поймете эти бесхитростные слова и их смысл. Дело не в том, что большие мастера окружены сегодня почетом и славой. Дело в том, что завтра их слава позовет других на новые спортивные подвиги.

КОРОНАЦИЯ

Пусть на счету прославленного футболиста будут тысячи матчей и многие из них уже померкнут в памяти, утратят волнующие подробности, но первый, самый первый матч в большом футболе незабываем. Так знаменитый хирург помнит первую, пусть самую пустячную операцию, сделанную им, непревзойденный воздушный ас — свой первый самостоятельный вылет, а многоопытный минер — первую найденную и разряженную им мину, когда он, казалось, касался кончиками пальцев самой смерти.