Николай Морозов - АЗИАТСКИЕ ХРИСТЫ

• Название: АЗИАТСКИЕ ХРИСТЫ
• Автор: Николай Морозов
• Жанр: История

Перед вами девятый том сочинений Н.А. Морозова, публикующийся впервые на основе его архива. Книга посвящена вопросам истории и философии буддизма.

---

С этой точки зрения никакого разделения живого существа на душу и тело нет и не может быть. И наше сознание, и наше тело только местные проявления бесконечной в пространстве и вечной во времени физической энергии[53], всеобщая формула действия которой означает равновесие покоя.

Люди, чуждые физической математике, легко смешивают энергию с силой, но это два совершенно разные представления. Сила есть работа энергии на данном протяжении, и основная формула ее формула (МV2)/2 показывает с первого взгляда, что это фактор, производный от энергии, как чего-то самодовлеющего, и от длины пути, на котором проявилось действие этого фактора.

Таковы выводы современного нам естествознания, но путь человеческого мышления к этим выводам был очень труден.

Возьмем, прежде всего, библию.

«Человек, — говорит Старый завет, — много раз был вылеплен богом как статуя из земной глины[54]», а евангелия ни разу не говорят об этой скульптуре. Но статуя человека не была еще живою, пока бог не вдунул в его лице дыхание жизни и он стал живою душою[55].

А что же такое душа по библии и евангелию? В еврейской библии она называется Нефеш, но не считается бессмертною или не материальною. Она находится в крови и вместе с нею может быть выпита — говорит Второзаконие (12.23). Она и сама может пить и есть[56]. Она может прикасаться к земным предметам, ее можно изловить и убить[57]. Она умирает и попадает в могилу. Она тожественна с волей[58] и имеет свои похоти[59] и свое дыхание[60] и запах, откуда и русское слово душистый и часто смешивается с духом[61].

Точно также и в Новом завете, где она по-гречески называется Психэ, откуда и имя психологии. А обращаясь к слову дух, мы находим для него совершенно те же признаки, как и для души, хотя оно по-еврейски и имеет два названия пешама и рух. Первое слово переводится как дыхание[62], а второе — рух, как ветер множество раз, но также и как дыхание[63], и как ум[64], а в Новом завете постоянно как дыхание (по-гречески Пневма, откуда и пневматическая машина).

В Ветхом завете слово «душа» встречается в Библии 858 раз, а слово «дух» — 466 раз. В Новом завете душа — 105 раз и дух — 385, так что в сумме мы имеем 1709 случаев применения этих слов и ни единого раза со значением бессмертия. Выражения «бессмертная душа» и «бессмертный дух» в священном писании никогда не встречается. Это новейшая теология, а потому и буддизм со своим переселением душ и окончательным погружением их в состояние блаженного покоя есть только переходная ступень от библейско-евангельских представлений к самовольным философствованиям современных христианских теологов. А относительно терминологии никак нельзя определить, чем «дух» отличается от «души». В основе представлений о душе лежало несомненное представление о дыхании, а в основе представления о духе — ветер, невидимый, но ощутимый, откуда и слова евангелия Иоанна: дух дышит, где хочет, присутствие его ощущаешь, но не знаешь, откуда он приходит и куда идет.

А с тех пор, как составилось представление о непрерывной атмосфере, и дыхание и ветер обратились для нас в одно и то же: в движение непрерывной атмосферы, наполняющей все обитаемые живыми существами пространства.

От представления о человеческой душе, как об отдельном существе, тожественном с дыханием, недалеко было до вывода, что ее можно и переселять из одного существа в другое. Если бог оживил вылепленное из глины тело Адама, вдунув в него «дыхание жизни», отчего он стал живою душою, то почему же не передунуть тот же самый выдох в другого человека, или выдохнуть себе из него? Возможно, что с этой целью возник и поцелуй, как средство втянуть в себя часть души любимого человека.

Для учения о переселении душ могли легко служить, например, слова от имени Иисуса в евангелии Марка 12,26: «Разве вы не читали в книге Моисея, как бог сказал ему: Я бог Авраама, Исаака и Иакова? Бог не есть бог мертвых, но бог живых». При отсутствии представлений о вечной душе, о чем мы говорим <…> Точно также и разговор Иисуса с фарисеем:

— Ты видел Авраама?

Истинно, истинно говорю:

Вам раньше, чем был

Авраам, я был…

Разве не должны были эти слова навести на мысль, что сын божий еще раньше, чем родился от девы Марии «в 31 году царствования Октавиана-Августа», рожден был еще и ранее Авраама, т.е. по еврейской хронологии в 2008 году до начала нашей эры?

То, что идея переселения душ существовала в евангельские времена у евреев, несомнено доказывается и словами фарисеев, что в Христе возродился пророк Илия, живший по средневековым христианским представлениям за 900 или 1000 лет до «Рождества Христова» (Евангелие <…>). А затем мы находим и в конце евангелия Иоанна, что через апокалиптическую тысячу лет, когда ожидалось второе пришествие Христа, будет снова в живых также и любимый его ученик Иоанн.

И если из-за такой нелепости, как слова евангелия Матвея о скопцах <…> могла возникнуть и даже долго существовать секта скопцов, несмотря на ее принципиальное свойство — отсутствие потомства и возмутительность обряда принятия в нее, то как бы не образоваться в христианском мире также и секте верящих в переселение душ (т.е. выдыханий) людей и животных, и в неоднократные возрождения самого Христа, то в виде современника Авраама, то в виде пророка Илии, то в виде евангельского Иисуса, то в виде тибетского Далай-ламы? Ведь весь буддизм с этой точки зрения есть только дальнейшее развитие идей, зародыши которых положены в евангелиях.

В Европе же, как быстро захваченной естествознанием, развитие дуалистического учения о «теле» и «душе» пошло помимо религиозных представлений. И по-французски <…> первоначально — душа, того же корня, как немецкое <…> — дыхание[65] только отголосок греческого <…>, а французское <…> и английское <…> есть только отголосок итальянского <…>, означавшего первоначально дыхание, как свидетельствует и глагол <…> — дышать. И даже по-немецки <…> одинаково значит и дух, и спирт.

Все это показывает на первоначальное отсутствие понятия об атмосфере и на мистическое представление о газах и ветрах.

Когда-то, еще в Шлиссельбурге, я изобразил все это в стихотворении

В беседке.

<…>

В соответствии с этим, и в христианских представлениях «духи» населяют главным образом то же самое «пустое пространство» между земной поверхностью и прикрывающим ее куполом неба, как и летающие птицы.

А о «душах» умерших людей, т.е. об их улетевших в эту же область между небом и землей невидимых, но помнящих свое прошлое дыханиях, говорится во всех христианских и языческих сказаниях, и за воплощение их в других телах с изгнанием из них прежней души достаточно говорили те случаи психоза, когда человек после мозговой болезни терял память о своем прошлом, переменял сразу свой характер и поведение. А о возможности изгнаний прежней души из человека и ее замене новою достаточно припомнить, что внушение, как способ колдовства, практиковалось в Европе и в средние века колдунами.

Потом со времени введения в употребление печатного станка (откуда только и можно начинать историю действительной науки и культуры) многие мистические духи были разжалованы в бессознательные газы, но мистика все же сохранилась в понятии об особой душе у мистического человека, способной летать по воздуху вне всякого тела. Это представление, поддерживаемое пережитками средневековой мистической теологии, причудливым образом уживалось во многих даже просвещенных головах, с их естественнонаучными познаниями. И на этой почве началась идеистическая философия, которую неправильно назвали идеалистической потому, что идея и идеал не одно и то же.

Началась она, собственно говоря, с евангелия Иоанна, которое я приписываю Иоанну Дамаскину, где он определяет бога как Слово, очевидно в том же смысле, как я это изобразил в своем стихотворении о городской беседке. По звуку этого слова произошло все на свете, т.е. имя произошло раньше предмета, которым оно называется. Отсюда в XI веке и произошел номинализм Компьенского каноника Иоанна Росцеллина. Но автор евангелия Иоанна, как бывает и со всеми знающими только свой язык, наивно не догадался, что имена предметов различны на разных языках, и потому учение о логосе (а также и номинализм) вскоре заменилось учением не о развитии предмета, а об идее о нем, вызвавшем его к жизни. Таковы были представления того, кого историки называют Обширным философом (Платоном по-гречески), хотя, как я показал уже в третьем томе Христа, его произведения принадлежат нескольким авторам XV века, собранным в 1481 году Марчеллино Фичино и изданных Лаврентием Бенетом[66].

Потом епископ Берклин (1684 – 1753), родившийся в Англии как раз через три года после выхода Фичинова «Обширного Философа» (Платона по-гречески) повел это учение далее, и пришел к заключению, что все материальные немыслящие вещи находятся лишь в представлении <…> душ, которые одни только реальны, и кроме них да бога, как всеохватывающей бесконечной мировой души, ничего нет. Все не мыслящее лишь признаки душ или духов, летающих в виде ангелов или демонов в пустых пространствах между землей и небом или под землею.