Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой

• Название: Попадать, так с музыкой
• Автор: Михаил Гуткин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02780-1

Анна Истомина, студентка МЭИ, блондинка с мозгами и вполне жизнерадостная особа, отправилась на летние каникулы за границу — к бабуле в белорусскую деревню. Все началось, когда она получила удар по голове, вылетев из следующего от Барановичей до Гродно автобуса, обстрелянного бандитами. Придя в себя в больнице, Аня услышала по радио репортаж о результатах проходящего в Ленинграде шахматного турнира, который — она это точно знала — состоялся в марте 1941 года! Вот тут-то ей по-настоящему стало плохо! Оказаться накануне войны в Белоруссии, на которую придется самый жестокий первый удар, — мало сказать не повезло! Но, вспомнив папину присказку: «Врагов будем бить не считая, но по очереди», она разработала план действий…

---

А пока пришлось забросить рюкзак в камеру хранения, вытащив из него винтажную сумочку, чтобы в руках хоть что-то было, и только теперь идти смотреть расписание автобусов до Гродно. Оказалось, ближайший рейс через пять минут, но у меня рюкзак в камере и билета еще нет — пролетела. А следующий автобус через три часа. Вытащила из сумочки книжку и села читать. Недаром, в конце концов, Женька прозвал меня чокнутой читалкой. Правда, прозвище он дал не за то, что люблю читать, а за репертуар, то есть за то, что именно я читаю в свободное время, особенно в дороге. Обычный худлит я глотаю очень быстро, поэтому брать его с собой нерационально. Я стараюсь брать для чтения что-нибудь такое, чтобы мозги не застаивались. В этот раз для кайфа взяла с собой две старые книжки: по матанализу и по шахматам. Когда я говорю старые, это значит издания тридцатых — сороковых годов прошлого века. В таких старых книгах по математике некоторые разделы изложены гораздо проще и понятнее, чем в современных, а старые шахматные книги просто не переиздаются. Вот я и утянула из папулиной библиотеки пару таких книг. Он за месяц, может, и не заметит, а мне приятно, и мозгам есть работа. Так как сумочка маленькая, влезла в нее небольшая книжка по шахматам, написанная Ботвинником, «Матч-реванш Алехин — Эйве». Большая, Валле-Пуссена по математике, осталась в рюкзаке. Все, переключилась на чтение.

Через пару часов пошла, еще раз посмотрела расписание, уточнила у кассира, что рейс состоится, и купила билет. Забрала рюкзак, переложила в него документы и деньги (удрать от рюкзака, прихватив сумочку, ворюга смог бы, а вот удрать от сумочки, прихватив рюкзак, — вряд ли) и подошла к остановке. Наконец автобус пришел, я самой первой влезла в него, выбрала место поближе к выходу, плюхнула рюкзак на колени и приготовилась спать. Дорога долгая, а читать в тряске я не люблю. Автобус бодренько, несмотря на свой древний вид, набрал скорость, и мы поехали. Выехали из города, и смотреть стало некуда — по обеим сторонам дороги сплошной лес. Я надвинула шапочку на глаза, опустила голову на рюкзак и спокойно задремала.

Мне приснился Женька, бодро бегавший по футбольному полю с загипсованной ногой и рукой на перевязи. Я в это время летала над стадионом и сообщала ему все, что о нем думаю. Потом кто-то сильно ударил по мячу, мяч подскочил и здорово стукнул меня прямо в лоб. И тут я проснулась. Оказалось, что удар мне не приснился. Автобус съехал в кювет, а я со своим рюкзаком оказалась у самой двери, в которую и влепилась головой. Хорошо еще, что шапочка и волосы смягчили удар такой силы, что от него даже дверь открылась. Сзади послышались мат и стоны. В таких ситуациях рефлексы работают сами. Я вылетела из автобуса вместе с рюкзаком и захлюпала по мокрому снегу и проталинам в лес. Отбежав метров на двадцать, устыдилась. Там люди, наверняка есть раненые, а я тут живая и вроде бы даже невредимая стою в сторонке. Спрятав рюкзак под большой елкой, чтобы у него «ноги не выросли», повернула к автобусу и, резко затормозив, плюхнулась на пузо, вжимаясь в удачно попавшуюся ямку. Комбинезон моментально намок, но мне уже было не до того. Во-первых, до меня дошло, что в конце мая снег в Белоруссии — это как-то не так, не по сезону. А во-вторых, и это самое главное, со стороны автобуса послышались хорошо знакомые хлопки. Стреляли. И как мне показалось, из охотничьих ружей. Потом я услышала, как подъехала какая-то машина, остановилась и стрельба усилилась. Теперь уже стреляли из винтовок и пистолетов. Мимо меня пробегал мужик с охотничьим ружьем. На всякий случай я зацепила его ногой, а когда он грохнулся, добавила кулаком по голове. Ну не нравятся мне такие «лесные олени». Стрельба затихла, и я услышала команды: «Первое отделение — обыскать окрестности. Все не могли убежать. Кого-нибудь да зацепили. Второе отделение — убрать дерево с дороги. И помогите людям из автобуса».

Раз пассажирам будут помогать, то можно подать голос, что я и сделала:

— Эй, подойдите кто-нибудь. Около меня тут, кажется, один из нападавших.

На мой голос подошли два солдата в какой-то странной форме, подняли еще не прочухавшегося мужика и потащили на дорогу. Потом подошел третий и помог мне подняться. На лице почему-то было мокро, и я почти ничего не видела. Я хотела смахнуть влагу с лица, но руку перехватили.

— Подождите, девушка, у вас сильно течет кровь. Сейчас я возьму индпакет и вас перевяжу. И шишка у вас солидная.

Чьи-то руки аккуратно наложили мне тампон на лоб и забинтовали голову так, что я вообще перестала что-либо видеть. Меня почти волоком подтащили к дороге и на что-то усадили. Кажется, на лежащее дерево. Происходящее я воспринимала как во сне. Кто-то кому-то говорил:

— Наш автобус сломался, и фабричный нас обогнал. А бандиты, наверное, решили, что это мы, и завалили дерево? Хорошо еще, что стреляли из охотничьих ружей и обрезов. Иначе поубивали бы всех. Да и мы вовремя подоспели.

— А что это за мужик, которого подобрали около девушки? Кажется, местный. Вот он — днем крестьянин, а вечером бандит.

— Девушка, а как это он около вас упал? Это он вас ушиб?

— Оставь ее, не видишь — у нее травма головы, возможно, сотрясение мозга.

Я еще успела проговорить, что сотрясения у меня нет, что мужика я сама зацепила, когда он мимо бежал, и дальше поплыла в неизвестном направлении.

Проснулась я как-то сразу и почувствовала, что вроде бы все в норме, не считая головной боли. Впрочем, боль была вполне терпимая. Открыла глаза и уставилась в белый потолок. Понятно. Больница или, учитывая деревенские понятия, фельдшерский пункт. Нет, наверное, все-таки больница. Лежу в какой-то безразмерной ночнушке, голова забинтована, но эта перевязка не закрывает обзор. Я приняла полусидячее положение и стала оглядываться. Так, четыре койки, на которых лежат забинтованные люди. Наверное, все с моего автобуса. Сознание продолжало включаться, и мозги сразу стали перегреваться. Почему стреляли, почему снег, почему, почему, почему? Вошел врач. Заметив, что я верчу головой, он решил начать обход с меня.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится, не болит?

— Немного болит и слегка кружится.

Интересно, а почему он ко мне обращается на «ты»?

— Ничего, у тебя небольшое сотрясение мозга. Но была кровопотеря, потому что рана на голове, где много кровеносных сосудов. Я все обработал, зашил и засыпал стрептоцидом. — (Почему стрептоцидом — знакомый врач-хирург мне совсем недавно объяснял, что такие раны полагается закрывать мазями, а не засыпать стрептоцидом, который, кстати, в больницах практически вышел из употребления?) — Так что через пару недель все придет в норму. Но теперь надо тебя записать. Я пришлю медсестру — скажи ей свои данные.

Врач перешел к другим больным, а ко мне подошла медсестра с бумагой и карандашом. Что-то в моей голове щелкнуло, как будто прозвенел предохранительный звоночек, и я решила пока не признаваться.

— Меня зовут, — тут я сделала паузу и выдала, — ой, не помню. — А дальше продолжила по старому классическому фильму[2]: — Но ведь как-то меня зовут? У меня точно есть имя и фамилия, только вот какие?

Медсестра не настаивала.

— Доктор сказал, что после сотрясения ты можешь не сразу все вспомнить. Ладно, лежи и отдыхай. Только вот к тебе посетитель.

Глава 3

Вместо медсестры вошел молодой паренек опять-таки в странной форме и фуражке. Я сразу решила, что это милиционер, и не ошиблась. Он сел, достал из сумки, кажется, ее называют планшетом, бумагу, карандаш (опять карандаш — что, у них все шариковые ручки кончились?) и приступил к допросу. Но и ему обломилось.

— Ехала в автобусе. Куда — не помню. Задремала, удар головой, вылетела из автобуса и отскочила в лес. Услышала стрельбу, залегла. Мимо бежал мужик, запнулся о мою ногу и упал. Потом подошли солдаты. Кто я — не помню. Где живу — тоже не помню. Где мои документы — самой интересно. Может, в сумочке. Что, в сумочке только книжка и баночка с мазью? Тогда все. Придется ждать, пока память вернется.

Вдруг на стенке что-то захрипело, и заговорил незнакомый голос:

— Новости шахмат. Вчера в третьем туре проходящего в Ленинграде матч-турнира на звание абсолютного чемпиона СССР Михаил Ботвинник в двадцать два хода черными выиграл у Пауля Кереса, сделав тем самым серьезную заявку на победу в этом первом крупном соревновании года.

Вот тут мне по-настоящему поплохело. Я ведь прекрасно знала эту партию, в которой Ботвинник выиграл, применив дебютную новинку, и хорошо помнила, когда проходил матч-турнир, — весной 1941 года. Кажется, начался он в марте и первая половина проходила в Ленинграде, а вторая — в Москве. Теперь понятно, откуда в лесу снег и в какое время я попала. И я снова отключилась.

Вечером немного пришла в себя и попробовала встать. Получилось, но плохо — дошла только до конца кровати. Следующую попытку перенесла на завтра. Утром голова уже не болела, и страшно хотелось есть. Пшенная каша показалась необыкновенной вкуснятиной, хотя дома я от нее нос воротила. А тут смолотила большую тарелку с ломтем серого хлеба. При этом в голове все время крутились мысли одна хуже другой.