Елена Несмеянова - О чём шептались фламинго

• Название: О чём шептались фламинго
• Автор: Елена Несмеянова
• Издательство: Литагент «Давид»dbf38e4f-b9e7-11e0-9959-47117d41cf4b
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9965-0014-7

Причудливо переплелись явь и вымысел в калейдоскопе новелл, связанных между собой философскими рассуждениями сказочных птиц о том, почему женщина и мужчина являются разными существами, и возможна ли верная любовь среди людей.

Ответ читатель узнает, внимательно прочтя это необычное произведение, в котором уживаются проза, стихи, притча, фантазия и реальность.

---

Она хотела быть просто любящей женщиной, а пришлось стать печальной одинокой Королевой, понимающей несовершенство своих подданных, жалеющей их и отвечающей за них, как за детей… и не имеющей право на слезы. Лика научилась не плакать.

Лика поняла, что нельзя терять чувства родства со вселенной и замыкать свой мир на самом важном для мужчины органе тела и его использовании. Если ты отделена от мира, заключена сама в себе, ощущаешь себя индивидуальностью, то все обиды принимаешь как личные и впускаешь их хозяйничать внутри себя, копя убийственный заряд злости и ненависти. Когда ты, наконец, осознаешь, что время на Земле бесценно и коротко, что ты едина с небом, морем, звездами, травой и цветами, птицами и животными, то обиды становятся несоизмеримыми с бесконечностью и красотой вселенной. И тогда поймешь главное: звезду унизить невозможно. Лика научилась снова радоваться жизни.

Она разлюбила своего мужчину как мужа и полюбила его как Учителя, посланного ей для роста ее души, постепенно освобождающейся от гордыни. Лика научилась не роптать на судьбу.

Лика благодарила Бога за жизнь и за то, что Всевышний наградил ее даром страдать и воплощать свои переживания в созидании и творчестве.

…Ла переступила длинными затекшими от долгого стояния ногами, и изображение подернулось рябью. Птицы заволновались:

– Ла, а что дальше? Говори или покажи! Эта жестокая история не закончена…

Ла усмехнулась:

– Это не жестокость, это человеческая жизнь, подруги. Ничего необычного. Любовь и жалость неотделимы, а мужчины не умеют жалеть. У них любовь – восхищение и желание. Потом – комфорт и привычка. И если женщина выращивает из влюбленности любовь трудом и жалостью, стремится обустроить дом и мир вдвоем, то мужчина вечно ищет страсть и влюбленность, разрушая дома и бросая своих птенцов. Влюбленный мужчина готов завоевывать объект внимания соперников любой ценой. Он восхищается женщиной, подарившей его самолюбию негу победы. Когда фанфары затихают и все уже оповещены, что заставы Королевы пали, утоленная страсть засыпает. Мужчина здраво и хладнокровно оценивает степень удобства от женщины, и тогда он живет рядом с ней, потребляя ее. На время сильной страсти инстинкт охотника времен но отступает, но постепенно просыпается вновь. Любящая женщина – это готовое жаркое, которым сам обожрался и уже не хочет. А чужая женщина, которой захочется овладеть – желанная дичь. Мужчина не в силах «съесть» целиком за свою жизнь ни одну настоящую женщину из-за своей однобокости и примитивности, но зато «понадкусывать>> стремится как можно больше, если это не грозит ему неприятностями. Надежда на безнаказанность сопровождает мужские шалости, а риск только обостряет ощущения.

Поток чувств любящей и преданной женщины проходит через биомассу самовлюбленного мужчины не задерживаясь, как специфические космические лучи, оздоровляя и грея плоть, но не затрагивая его душу, не умеющую принять этот свет родства, задержать в себе, сохранить и послать в ответ благодарный поток взаимности и чувства полноты бытия. А вот расчетливая и чужая женщина, с которой мужчина ведет сексуальную игру, посылает лучи другие. Они похожи на рентгеновские: хищница видит холодным взором всего мужчину насквозь и оставляет в его теле следы ядовитой радиации – корысти. Такой мужчина, как ни парадоксально, долго носит в себе убийственный след изощренной нелюбви, обожая и с удовольствием вспоминая ловкую и хитрую стерву, но совсем не ценит искренности и тепла раненой любовью к нему подруги, истязая ее равнодушием. Ему просто скучно жить без азарта и погони.

Когда я была женщиной, со мной произошла похожая история в Венеции…

Птицы заволновались и стали переглядываться. Они редко нарушали негласно установленное правило – не вспоминать вслух о своих прошлых жизнях. Они поняли, что Лa позволила себе страдать вместе со своей героиней, и не стали осуждать ее за это. Несколько птиц одновременно задали один и тот же вопрос:

– А что случилось тогда с тобой?

– Я умерла от тоски…

Птицы сочувственно замолкли. Ла вздохнула и продолжила:

– Простите меня за отступничество, но я действительно разволновалась. Я увидела, что эта женщина оказалась сильнее той, кем была когда-то я. Она сможет сделать то, что оказалось не под силу мне. Моя ведомая многое поняла сама. Она проявила долгое терпение, сумела простить и заслуживает покоя и счастья. Я сейчас покажу вам ее будущее, о котором она сама еще не знает и которое скоро наступит.

Лa повела крылом, и круг воды открылся:

… Лика, пританцовывая, шла босиком вдоль берега моря, поглядывая с любовью на свой дом в зелени и цветах, уютно раскинувшийся среди дюн. Дар, который проснулся в ней в самую тяжелую пору ее жизни, она приняла вначале за хобби, которое отвлечет ее от безысходных мыслей о рухнувшей любви. Потом она нашла в себе силы начать работать и учиться в чужой стране и оказалась не просто способной, а, по признанию новых коллег, практически сложившейся художницей. Картины стали покупать на выставках, а потом посыпались заказы, принесшие деньги, признание, уважение. И вот она, полноправная жительница страны, согревшей и вылечившей ее душу красотой, поздоровевшая и похорошевшая, теперь абсолютно свободна и счастлива.

Вчера подруга скинула ей по электронной почте новый стих, и он плавно лег на нынешнее настроение Лики. Она напевала понравившиеся строчки и танцевала с волнами свой танец.

* * *

Как одиночество уносит высоко…

Я вижу синеву, целую звезды.
На высоте не страшно, а легко.
Как жаль, что поняла я поздно:
Нет счастья выше красоты,
Покоя, благодати жизни.
Обиды мелки, суетны, пусты
И не достойны слез и укоризны.

Как одиночество уносит высоко
Туда не долетает ложь измен.
Душа живая с нежным холодком
Танцует танго с ветром перемен.

Как одиночество уносит высоко…

* * *

Мольберт за спиной привычно оттягивал плечи, и эта тяжесть была дорога ей. Она знала, что начнет сегодня новую картину, которая уже жила в душе целый месяц, а сегодня забродила в ней, отзываясь приятным волнующим зудом в руках и волнением в сердце. Она шла и улыбалась…

Фламинго вздохнули, провожая взглядами исчезающее видение. Лa довольно жмурила черные глаза и смотрела на подруг, которые молча обдумывали поворот сюжета, устраиваясь ко сну.

Звезды зажигались на небе и, когда бархатная бездна почернела окончательно, засверкали в темной воде, плавая и подрагивая под лунным светом.

Утешение

Закат догорал, но до наступления темноты еще было время. Птицам не хотелось расходиться засветло, и они затеяли общий спор о любви. Спорщицы зашли в тупик, рассуждая о том, возможна или невозможна верная человеческая любовь на Земле. Фламинго обрадовались, когда к ним подлетела старая До из соседней стаи.

– Что шумим, молодежь? Не надоело еще разглядывать чужие судьбы и вспоминать свои? Да я шучу, шучу, развлекайтесь.

– До, мы так рады тебе! Ты всегда вовремя прилетаешь и всегда говоришь мудрые вещи. Рассуди нас…

– Не хочу даже вникать в ваши споры. Неужели вы и вправду думаете, что ваши собственные прошлые женские жизни отличаются от жизней живущих ныне люд ей? Меняются средства передвижения, а люди остаются прежними, поверьте мне. Вообще в мире не может быть одной краски, как и в нашем оперении – мы не красные, не розовые и не белые, и лишь кажемся однотонными: кому розовыми, кому белыми, а кому… В зыбких отношениях людей, переживающих в себе вечный конфликт плоти и духа – тем более не отыщется определенности.

Я тоже многое передумала и в прошлой женской, и в теперешней птичьей жизни. Могу поделиться своими мыслями, тоже, конечно, не бесспорными…

– Мы готовы выслушать тебя, мудрая До! Говори же!

До нахохлилась, прикрыла глаза и начала свою речь:

– В древние времена на планете эти странные божьи создания – люди – тоже жили стаями, в которых не было такого хорошего порядка и логики в действиях, как у нас, но не об этом речь…

В давние-давние времена женщины главенствовали в племенах, занимаясь организацией жизненного пространства и распределением благ, добытых мужчинами, поддерживая очаг и сохраняя жизнь детей. Мужчина, имея больше свободного времени между охотами, по природной своей лени, чтобы не добывать и не изготавливать все необходимые для жизни продукты и вешу, изобрел деньги. Праздно шататься, болтать и менять нажитое легче, чем создавать самому или добывать заново. Да… денежки. Деньги дали власть, и мужчина отнял у женщины главные права, бросив на рынок все, в том числе и саму женщину. Зачем надрываться, когда можно купить? Хм… У-ж-жас! Нами, фламинго, мужчины тоже стали торговать: живыми ради забавы, а мертвыми ради красоты наших перьев. Жестокие существа!