Дмитрий Хмельницкий - Запретная правда Виктора Суворова

• Название: Запретная правда Виктора Суворова
• Автор: Дмитрий Хмельницкий
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0276-0

«Несмотря на «свободу слова», книги Виктора Суворова остаются под негласным запретом в академических кругах — всякий, кто посмеет открыто признаться в согласии с его выводами, рискует быть изгнанным из «научного сообщества» и навсегда отлученным от профессии. Однако, сколько бы ни бесновались исторический официоз и кремлевский агитпроп, как бы ни преследовали инакомыслящих, круг сторонников Виктора Суворова год от года становится все шире — все больше профессиональных исследователей выступает в поддержку его открытий, навсегда изменивших прежние представления о причинах и виновниках Второй Мировой, а его книги пользуются колоссальным спросом у читателей и бьют все рекорды продаж. Свидетельством чему — данный сборник, уже девятый в цикле «Правда Виктора Суворова». Сам Виктор Богданович не только одобрил этот проект, но и предоставил для публикации свою новую работу, еще неизвестную читателям».

От составителя (Редактор-составитель Д.С. Хмельницкий).

---

Международные пакты и декларации, такие как Всеобщая декларация прав человека ООН 1948 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и другие, способствуют тому, чтобы принцип «человек — цель, а не средство» стал достоянием национального законодательства. Однако история и современность изобилуют примерами отрицания этого принципа, а в некоторых государствах такое отрицание стало краеугольным камнем внешней и внутренней политики. Оно основано на утверждении, что общественный, общенациональный интерес важнее личного. Это основа марксистско-ленинской идеологии, которая рассматривает человека как средство достижения общественно важных целей и требует от него жертв во имя светлого будущего. Эта идеология проповедует дух коллективизма в противоположность «буржуазному индивидуализму», якобы разъедающему и расчленяющему общество. Для коллективизма характерны: отказ человека от своих прав ради общественных интересов, готовность к самопожертвованию, дисциплина и иерархия в системе власти, игнорирование мнения меньшинства и преследование носителей этого мнения, сведение роли человека к функции «винтика» в механизме социального управления, нивелирование личностей путем их подчинения единым стандартам, создание «нового» — «социалистического» — человека, не способного возражать властям и господствующей идеологии, строгая и мелочная регламентация всех сторон общественной и личной жизни, гипертрофированный социальный контроль и бюрократизация государственного аппарата.

Коллективизм есть коллективное начало в чем-либо (в какой-либо деятельности и т. д.). После Октября 1917 г. данный принцип общности стал важнейшим принципом насаждавшейся морали и резко противопоставлялся индивидуализму, в нравственной ориентации которого марксистско-ленинская доктрина усматривала эгоизм — поведение, целиком определяемое мыслью о собственной пользе, выгоде, предпочтением своих интересов интересам других людей.

С «противопоставлением отдельного индивида обществу, интересов отдельной личности интересам общества» — индивидуализмом — боролись всегда и везде. К примеру, на селе все те, кто действительно умел «трудиться на себя», трудиться самоотверженно, были обречены на ликвидацию без всякого приобщения к кооперации, без экономического «пристегивания» к новым процессам. Благосостояние и жизни многих, многих людей приносились в жертву мистической страсти к единообразию, к похожести. Самым низменным страстям грубого уравнительства, зависти удавалось повелевать нашими действиями.

Весь ужас жертвенного социализма встает перед нами со страниц романа одного из самых крупных и оригинальных русских писателей XX в. А. Платонова «Чевенгур». Один из героев — Саша Дванов жаждет свирепой ликвидации старого «жлобского» хозяйства и призывает на сытые души оставшейся буржуазии всю беспощадность «страшного суда рабочей расправы»[92], в соответствии с каковыми принципами в Чевенгуре и был потом назначен день второго Пришествия, и местные твердокаменные пролетарии со «спокойным равнодушием мастера, бракующего человечество»[93], благополучно отправили на небо, дав им предварительно причаститься, всех буржуев (то есть домовладельцев) города, прострелив им для верности и проверки не только черепа, но и шеи. Это он, Саша Дванов, убежден, что «дело социальной революции — уничтожить личность», и от имени всемирного коммунизма заверяет: «Людям дадим мы железные души…»[94]Итак, чевенгурцы решили «организовать» социализм (и даже коммунизм) в городе исключительно волевым, внеэкономическим путем: ликвидировали буржуазию, дважды расстреляв ее (сначала уничтожили тела, потом — души), искоренив тем самым не только «плоть нетрудовых элементов», но и, как пишет А. Платонов, «запасы накопленной вековой душевности»[95], а сами начали жить, ничего не делая, — таков принцип, иначе попадешь под обструкцию своих же товарищей. Делать ничего нельзя, ибо производство, по мысли чевенгурцев, приводит к продукту, а продукт — к эксплуатации. «Труд раз и навсегда объявлялся пережитком жадности и эксплуатационно-животным сладострастием, потому что труд способствует производству имущества»[96]. Чевенгурцы всю неделю «отдыхают», то есть мучаются от принципиального безделья; лишь один раз в неделю у них субботник, и по субботникам они выдирают старые сады и дома и переносят их ближе к центру города.

В Чевенгуре для социализма работает теперь одно лишь… солнце: «…за всех и для каждого работает единственно солнце, объявленное… всемирным пролетарием»[97].

Уместно здесь привести слова известного культуролога Ю. Лотмана, произнесенные им в последнем в его жизни интервью. Отвечая на вопрос — что за явление паразитизм? — Ю. Лотман приходит к выводу: «Это коллективизм»[98].

Разные стороны коллективизма рассматривались социологами, политологами, юристами. Так, еще Гюстав Лебон высказывал мнение, что «коллективистское государство» будет управлять всем посредством огромной армии чиновников, которые будут регламентировать малейшие подробности жизни граждан»[99]. Так было в СССР. Это явление сохраняется и в современной России. Несмотря на необходимость экономии средств на содержание огромной армии чиновников и клятвенные заверения властей о сокращении госаппарата, когорта чиновничества растет, процветает коррупция, издается масса инструкций, постановлений, циркуляров, целевых программ, которые, как правило, не исполняются из-за отсутствия средств и по многим другим причинам. Армия управленцев берет на себя функции, которые в развитом гражданском обществе реализуются путем саморегуляции этого общества.

С идеологией коллективизма связаны патернализм и этатизм, означающие, что государство «по-отечески» заботится о каждом своем подданном, содержит материально и морально поддерживает граждан, за что последние должны выказывать властям свою преданность. При этом власти как бы даруют гражданам некоторые права и свободы. В такой социальной системе человек превращается в средство достижения целей, выгодных и угодных властям. Но все же государству не безразлична судьба своих граждан, и оно должно всячески содействовать их благополучию, в частности, оказывать материальную помощь и поддержку малоимущим, заботиться о здравоохранении, социальном обеспечении граждан, трудоустройстве безработных и т. д. Иными словами, государство должно быть социальным (ст. 7 Конституции РФ), хотя понятие социального государства неоднозначно. (Имеется некоторое противоречие между понятиями «гражданское общество» и «социальное государство». Первое не терпит государственного вмешательства, а второе претендует на такое вмешательство.)

Ломка общественного сознания, сформированного насаждавшимися идеалами псевдоколлективизма, все еще продолжается и идет трудно, болезненно. Самое трудное сейчас — это соединить «частное» и «особенное» со всеобщим и общечеловеческим, чтобы не превратиться в сообщество людей, преследующих частные цели. То есть создать действительно цивилизованное, гуманное и демократическое общество, название которому, соответствующее его природе и сути, будет нетрудно подыскать. Общечеловеческое же по самому своему смыслу совпадает с индивидуальным, с тем, что близко и понятно каждому человеку, к какому бы классу, партии, идеологии или народу он себя ни относил. Стало быть, «общечеловеческое, — пишут многие философы, — обнаруживает себя… в масштабе не отдельной группы или всех их вместе, а индивидуального бытия каждого человека, т. е. всегда конкретной человеческой личности»[100]. Общечеловеческое — это и общее чувство, связывающее людей в единую общность.

Идеология индивидуализма традиционно связывается нами с понятием Запада. Царь-плотник Петр прорубил нам окно в Европу. Немало хорошего и плохого хлынуло через оный проем. И тем не менее извечно меж нами — Западом и Россией — существовала некая незримая стена. Куда более капитальная и незримая, нежели Берлинская или Великая Китайская. Об этом — размышления журналистки Камиллы Ротвейлер[101].

Вот что она пишет.

Группа американских консультантов, входивших в команду Ельцина на президентских выборах 1996 г., решила сфотографироваться по окончании всего на Красной площади. Снимок появился во многих газетах. По-своему поразительное и многоговорящее фото. Было бы вполне естественным, если бы соратники по борьбе стояли обнявшись или, по крайней мере, сплоченно, плечом к плечу. Все-таки работали вместе, добились своего — победили! Но нет. Каждый из снявшихся стоит особняком, порознь, на почтительном расстоянии друг от друга.

В этом, по мысли К. Ротвейлер, и есть основа основ, изначально и принципиально разделившая нас. Там каждый индивид сам по себе, всегда один. Он — прежде всего. Наиглавнейшее лицо, желающее, чтобы ему было хорошо и комфортно. Что касается остальных… Они могут представлять интерес постольку, поскольку — полезны либо бесполезны или, на худой конец, вредны — лично для него, для его спокойствия и благополучия. И с ними могут быть те или иные контакты — но никак не общение.