Алексей Полянский - Ежов (История «железного» сталинского наркома)

• Название: Ежов (История «железного» сталинского наркома)
• Автор: Алексей Полянский
• Издательство: Вече, АРИА - АиФ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-7838-0825-3, 5-93229-112-5

«Сталинский нарком» Николай Иванович Ежов — одна из самых зловещих и вместе с тем загадочных фигур нашей истории. Его имя стало нарицательным и понятие «ежовщина» ассоциируется с наиболее жестоким периодом сталинских репрессий. При Ежове, под его непосредственным руководством, по его указаниям было расстреляно около семисот тысяч человек, брошено в тюрьмы и лагеря около трех миллионов. Фамилия Ежов упоминается во всей исторической литературе о трагедии нашего народа в тридцатые годы, но до сих пор книги оЕжове не было. Так кто же он «кровавый карлик», «сталинский нарком» Николай Иванович Ежов?

---

Николай Иванович закурил, на минуту закрыл глаза. Ему сразу же вспомнилась просторная гостиная квартиры Москвина на Спиридоновке, веселый Иван Михайлович в белой отглаженной косоворотке, ставящий на патефон пластинку с русскими народными песнями, так любимыми Ежовым, и разливающая чай любезная Софья Александровна…

Раздался телефонный звонок, на прием просился начальник 5-го (особого) отдела НКВД Николай Галактионович Николаев-Журид. Ежов взял карандаш, быстро подписал оставшиеся ордера и захлопнул папку.

9 ноября 1937 года

Все шло по намеченному Ежовым плану. Без какой-либо критики в адрес Агранова он в апреле предложил ему возглавить 4-й (секретно-политический) отдел ГУГБ и «сконцентрировать свои силы на важнейшем участке чекистской работы текущего момента, не отвлекаясь на другие дела». Таким образом, сразу же ослабли все рычаги влияния Агранова на НКВД, которыми он пользовался многие годы.

А через месяц он вызвал к себе Агранова и сказал ему, что в Саратовской области НКВД работает из рук вон плохо и только опытный чекистский руководитель может исправить положение. Выбор Секретариата ЦК и руководства НКВД пал на него, Агранова, у которого уже есть опыт исправления подобных ошибок, когда он временно возглавил Ленинградский НКВД после злодейского убийства товарища Кирова.

— Долго вы там не задержитесь, разберетесь с кадрами, наладите работу по выкорчевыванию троцкистских двурушников из государственных учреждений и снова вернетесь в Москву, займете высокую должность, соответствующую вашим знаниям и опыту. У вас все получится, Яков Саулович.

Агранов возражать не стал, видимо, понимал, что это бессмысленно, и от судьбы никуда не уйти. Только в его взгляде вместо привычного подобострастия Ежов уловил злость и ненависть.

Ежов не обманул Агранова, в Саратове тот действительно долго не задержался. В августе его арестовали и доставили в Москву. Сломался Яня быстро и уже через месяц стал давать нужные показания. И это не удивительно. Им занимался такой мастер своего дела, как сотрудник секретно-политического отдела старший лейтенант госбезопасности Лазарь Коган, которого раньше Агранов не успевал хвалить и часто называл своим учеником. Ежов не случайно назначил Когана следователем Агранова. Коган уже несколько месяцев вел дело Ягоды. Естественно, они будут давать показания друг на друга и одному человеку легче их получать. Но Ежова мало интересовало, что скажет Ягода про Агранова. Сейчас задача состояла в том, чтобы выколотить из подследственных, и в первую очередь из Агранова, как можно больше показаний на Ягоду. Бывшего наркомвнудела было решено в ближайшее время судить вместе с «правыми» и сценарий предстоящего процесса сейчас вовсю разрабатывается. Поэтому Ежов докладывал Сталину каждый протокол допроса, где упоминалось имя Ягоды.

Контроль над следствием по делу Агранова осуществлял комиссар государственной безопасности 3-го ранга Николай Галактионович Николаев-Журид.

Этот высокий сорокалетний представительный мужчина выделялся из числа многих руководителей НКВД своей образованностью и хорошими манерами. Он родился в Конотопе в семье мещанина, закончил гимназию и два курса юридического факультета Киевского университета. Потом его призвали в царскую армию и направили в школу прапорщиков. Но повоевать ему не удалось, с июля семнадцатого он служил в Москве в 251-м запасном полку, а в марте 1918 года вступил в Красную Армию, был принят в партию и направлен на Украину. Там он служил в армейской разведке. Дворянская внешность, изысканные манеры, знание офицерского быта позволили использовать Николаева-Журида на нелегальной работе. Его несколько раз забрасывали под видом офицера в тыл белых, где он провел ряд успешных разведывательных и диверсионных операций, за что был награжден в конце Гражданской войны орденом Красного Знамени. Потом оперативная работа в чекистских органах Украины. Но в двадцать первом году с ним приключился казус. Николаева-Журида исключили из рядов РКП(б) как «социально чуждого элемента», мотивировав это тем, что его отец до революции имел ремонтную мастерскую и использовал наемный труд. От чекистских обязанностей он также был временно освобожден. Трудно сказать, как бы сложилась его дальнейшая судьба, не вмешайся в это дело полномочный представитель ГПУ на Правобережной Украине Ефим Георгиевич Евдокимов, который хорошо знал Николаева-Журида по Гражданской войне, лично направлял его в тыл противника, ценил его деловые качества. Заступничество Евдокимова помогло Николаеву-Журиду восстановиться на работе, а потом и в партии. К тому же наступал нэп и мелкособственническое прошлое родителей уже не являлось для детей криминальным. А когда Евдокимова назначили в 1923 году полномочным представителем ОГПУ по Северо-Кавказскому краю, он увез с собой в Ростов и Николаева-Журида, который там с его помощью быстро выдвинулся. С переходом Евдокимова на партийную работу карьера его ставленника резко пошла в гору. В 1934 году Евдокимов становится секретарем Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), а Николаев-Журид — первым заместителем полпреда ОГПУ по этому краю. Меньше чем через год, когда после убийства Кирова началась чистка руководителей ленинградских чекистов, Николаев-Журид, как весьма перспективный работник, был назначен заместителем начальника управления НКВД по Ленинградской области.

Курируя в ЦК органы НКВД, Ежов внимательно присматривался к Николаеву-Журиду. Его очень рекомендовал ему Евдокимов, к мнению которого он всегда прислушивался. Поэтому сразу же после прихода в НКВД он отозвал Николаева-Журида из Ленинграда.

Ежов доверил ему очень важный пост в наркомате — начальник оперативного отдела, который занимался весьма щекотливыми делами — наружным наблюдением, прослушиванием, перлюстрацией корреспонденции, обысками, арестами и прочим. К начальнику оперативного отдела первому попадала информация, служившая поводом для начала проработки людей, которая потом проводилась негласными методами. Иногда поступали такие сведения, что о них, кроме наркома, никому не положено было знать. Этот отдел должен возглавлять очень надежный человек. И Ежов остановился на Николаеве-Журиде, может быть, еще и потому, что он никогда не работал с Ягодой, плохо знал его приближенных и был человеком Евдокимова, считавшегося злейшим врагом теперь уже арестованного наркома.

Николаев-Журид в новой отутюженной гимнастерке и в начищенных до невероятного блеска сапогах сидел в кабинете Ежова и курил папиросу. С минуты на минуту должны были привести Агранова. На днях тот дал очень важные показания, и Ежов хотел, чтобы он подтвердил их в присутствии Николаева-Журида на случай, если Сталин вдруг в чем-то усомнится.

Дверь открылась, в кабинет вошел Коган с папкой в руке и встал по стойке «смирно». Потом два конвоира ввели и усадили на стул в самом углу человека в поношенном распахнутом пиджаке и в грязной рубашке, в котором было трудно узнать некогда вальяжного и холеного Агранова. Его щеки, на которых раньше играл легкий румянец, обвисли и покрылись густой щетиной. Он сидел опустив голову, покрытую седыми, давно не стриженными волосами.

Николаев-Журид сделал знак рукой Когану, и тот, достав из папки бумаги, произнес хорошо поставленным голосом:

— Подследственный Агранов, сейчас вы должны в присутствии народного комиссара внутренних дел СССР подтвердить данные вами показания на допросе 30 октября 1937 года. Прошу отвечать на мои вопросы.

Агранов слегка кивнул головой, как бы одобряя предложение следователя, хотя его согласия никто не спрашивал.

— Знали ли вы о подготовке троцкистско-зиновьевским центром убийства Сергея Мироновича Кирова?

— Нет, не знал.

— Разве в результате следствия по делу ленинградского террористического зиновьевского центра вам не было ясно, что троцкисты были участниками убийства Кирова?

— Конечно, поскольку мне было известно о созданном троцкистско-зиновьевском блоке, мне с самого начала следствия было ясно, что в подготовке убийства Кирова участвовали и троцкисты.

— Были ли вами приняты какие-либо меры к разоблачению роли троцкистов в убийстве Кирова? Приняли ли вы какие-либо меры к розыску и аресту троцкистов-террористов и ограждению руководства ВКП(б) и правительства от грозившей им опасности?

— Нет, никаких мер в этом отношении я не принял и, как троцкист, не был в этом заинтересован. Я видел, что следствие по делам троцкистов, которое вел начальник секретно-политического отдела НКВД Молчанов в связи с убийством Кирова, проведено поверхностно и ничего не вскрыло. Однако никаких мер по пересмотру следственного материала я не принял, прикрыв тем самым участие троцкистов в террористической борьбе против ВКП(б) и Советской власти.