Жаклин Топаз - Любовное прозрение

• Название: Любовное прозрение
• Автор: Жаклин Топаз
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7024-0599-4

Юная студентка Бостонского университета Дженнифер Эллис выходила замуж по любви. Однако со временем осознав, что ее стремление стать юристом наталкивается на непонимание Ричарда, она уходит от него, желая во всем быть самостоятельной.

И вот через семь лет — новая встреча с мужем. За это время Дженнифер стала известным адвокатом, ее профессионализм и опыт ценят коллеги. И поступаться своей независимостью и карьерой она не намерена. Несмотря на то, что любовь к Ричарду, оказывается, вовсе не умерла в ее сердце. Неужели супругов ждет новый разрыв?..

---

— Но мы должны все подготовить с адвокатом противной стороны...

Его пальцы гладили ей шею под копной пушистых волос.

— Не беспокойся, — пробормотал он. — Мак действительно мой приятель. Я обо всем позабочусь.

— Хорошо... — Дженнифер совершенно расслабилась. — Но, Ричард, не думай, что я делаю это, потому что у меня нет выбора!

— Ну, конечно! — Он закончил массаж поцелуем в шею. — Как насчет телевизора?

— Разумеется.

Не в силах подняться, она осталась сидеть на софе, в то время как он по-хозяйски покопался в ее видеокассетах и вытащил «Историю любви».

— Давненько не смотрел этот фильм, — заметил он, вставляя кассету в видеомагнитофон и включая телевизор.

Дженнифер слишком поздно сообразила, как сильно эта история напоминает их студенческие дни в Бостоне. Она невольно вспомнила бурные споры однокурсников в кофейне. Здесь обсуждались всевозможные мировые проблемы, как будто от их мнения что-то зависело, и, вероятно, из-за этого половина группы завалила в первом семестре гуманитарные науки.

Она была новичком, а он — опытным студентом. Но для обоих все было впервые — мгновенно возникшая сильная тяга друг к другу, тяга, которая еще более усилилась, когда началась зима и они перенесли свои споры в маленькую квартирку Ричарда, где был камин.

Рождественские каникулы оказались сущим мучением. Дженнифер бесцельно слонялась по родительскому дому в Цинциннати, а Ричард заездил себя до полусмерти, добровольно участвуя в предвыборной кампании кандидата в губернаторы.

Их воссоединение в январе было бурным и трогательным, и Дженнифер поняла, что больше не может с ним расставаться. Ни на час! Но их разлучали то занятия, то продолжающаяся политическая деятельность Ричарда, то манифестации против войны во Вьетнаме, захватившие очень многих студентов.

— Я не могу всегда думать о себе, хотя ужасно этого хочу, — честно признался он ей однажды вечером, жуя бутерброд. — Наш мир формируют люди — тот мир, который мы оставим нашим детям. Некоторые из этих людей — злодеи, другие — полные идиоты. Как я могу не замечать того, что они творят? У меня есть долг перед своей страной!

Это был их первый разговор о детях. Возможно, что он не думал о них конкретно, да и Дженнифер понимала, что не готова к такому важному шагу, но почему-то после этого они начали говорить о браке.

Весной оба поняли, что не желают повторения рождественских каникул, и поэтому, хотя родители обоих считали своих отпрысков еще слишком молодыми и не готовыми для брака, они с Ричардом поженились в июле, вскоре после экзаменов.

Следующие несколько месяцев они прожили в каком-то полуподвале у друга Ричарда в Вашингтоне, пока Ричард подвизался в качестве независимого журналиста. Он взялся за эту работу, чтобы поближе сойтись с людьми, направлявшими политику правительства.

Полуподвал был сыроват, и Дженнифер, которая и так всегда привередничала, тратила большую часть времени на борьбу с плесенью. И все же ощущение счастья не покидало ее. Каждую ночь они обнимали и ласкали друг друга, а днем она ходила осматривать памятники национальным героям, много читала, причем те книги, до которых во время учебы руки не доходили, и мечтала о собственном доме и двух ясноглазых детишках, похожих на своего отца.

Потом они возвратились в Бостон — она на второй курс, Ричард — на последний. Окруженная друзьями, живя в уютной квартирке Ричарда, Дженнифер чувствовала себя абсолютно счастливой и даже иногда присоединялась к мужу в его политических кампаниях и маршах протеста.

Но она не могла полностью игнорировать признаки беспокойства, вызванные тем, что Ричард все глубже и глубже погружался в политическую деятельность и в конце концов записался на спецкурс журналистики.

Не то чтобы Дженнифер возражала против его одержимости политикой, но она жаждала иметь в жизни порядок, стабильность и семью. Ричард же, тративший почти все свободное время на написание статей и организацию маршей протеста, не выказывал ни малейшего желания хоть немного остепениться.

Развязка наступила летом, перед ее последним учебным годом. Как журналист-практикант Ричард получал в Нью-Йорке так мало, что не мог позволить себе самостоятельно снять квартиру на двоих сверх той, что предоставлял ему университет в Бостоне. Ему пришлось поделить комнату с приятелем-журналистом.

Со свойственной Ричарду изобретательностью он нашел и для жены соседку по комнате, молодую женщину, которая сотрудничала с ним при проведении какой-то очередной политической кампании. Познакомившись с Мэри-Энн и найдя ее дружелюбной и аккуратной, Дженнифер безропотно согласилась.

Она ожидала, что все ее время будет занято секретарской работой, но то, что уик-энды и вечера ей зачастую приходилось проводить без Ричарда, Дженнифер очень огорчало. Беседы с Мэри-Энн постепенно перешли из разряда бытовых в личностные и политические диспуты, и Дженнифер узнала, что ее соседка по комнате участвует в так называемом женском движении.

Конечно, она читала статьи в газетах и слышала едкие насмешки над «борцами за свободу от лифчиков», но некоторые высказывания Мэри-Энн заставили ее призадуматься. Слишком много в них было справедливого.

Действительно, почему она всегда предоставляла Ричарду ведущую роль в их отношениях? Почему никогда не думала, что будет с ее занятиями, которые ей очень нравились, если у них появятся дети?

Мэри-Энн заронила семена сомнения в ее душу, а Ричард, вернувшись осенью, дал им прорасти, хотя и ненамеренно. Он говорил о растраченном потенциале, о косном мышлении, о подлых служебных интригах — причем все это касалось исключительно мира мужчин.

А что же женщины? Дженнифер однажды вечером бросила ему этот вопрос, когда мыла пол в кухне.

— Ну, я думаю, что некоторые женщины испытывали трудности, но несравнимые с мужскими, — сказал ей Ричард. — Им в первую очередь приходится думать о семье и быте. Не тот масштаб!

— О, в самом деле? — язвительно спросила она. — Удел женщины — лишь семья и быт? А мужчин эта сторона как бы и не касается? Раз уж мы рассуждаем о справедливости, как насчет того, чтобы ты делал по дому немного больше, чем только приготовить одно вкусное блюдо за уик-энд?

Он шутливо отмахнулся от нее и вернулся к своим занятиям.

Хотя раньше она никогда не проявляла большого интереса к гражданским правам, Дженнифер почувствовала, что ее зацепило. Снова и снова она спрашивала себя, почему Ричард и его друзья совершенно не интересуются положением женщин. Больше всего ее беспокоило даже не то, что Ричард был с ней не согласен, а то, что он вообще не принимал ее всерьез. Когда она объявила, что подала документы на юридический факультет, он скептически сказал «ну что ж, посмотрим», как взрослые говорят детям, когда те проявляют излишнее своеволие.

Той весной их разногласия усилились, хотя Ричард вряд ли сознавал это. Он уезжал на целые недели, добывая кулуарную информацию в Вашингтоне, выступая перед молодежными группами, готовя статьи для оппозиционных газет.

Когда она заявила, что им надо сесть рядышком и обсудить планы на будущее, Ричард заверил ее, что сам даст ей знать, когда решится на следующий шаг. Разговора не получилось.

Документы о зачислении в Калифорнийский юридический институт пришли, когда Ричарда не было в городе. Дженнифер с нетерпением ждала его возвращения, гордая своим достижением.

Но когда она рассказала ему, Ричард лишь безучастно взглянул на нее.

— Юридический? В Калифорнии? Ну что ж, дерзай... А сейчас, Дженнифер, извини, мне надо готовить статью.

День ее выпуска совпал с маршем против расовой дискриминации. Когда утром она проснулась, Ричарда, одного из организаторов акции, уже не было дома.

Она поехала на автобусе на место проведения митинга и в конце концов разыскала его.

— Нам надо серьезно поговорить, — сказала она. — Наш брак разваливается, и я в последний раз хочу попытаться спасти его.

— Ты выбрала не очень подходящее время для «разборок», — возразил Ричард, показывая юному студенту, где поставить транспарант.

— Другого времени не было месяцами! — рассердилась она. — Я говорю о нас, о наших отношениях!

— С этим можно подождать, пока я вернусь. — Он помахал рукой подошедшим организаторам марша.

— Нет, Ричард! Мне надо отправляться в Калифорнию, если только ты не приведешь убедительных доводов против этого. Но и в этом случае я хочу точно знать, чем буду заниматься.

— Тем же, чем и сейчас: будешь моей женой, — сказал он.

И тогда Дженнифер произнесла те слова, которые давно хотела сказать:

— Мне этого недостаточно!

— Не капризничай! Вполне достаточно! — И, услышав, что его зовут, Ричард направился к группе, собравшейся возле трибуны.

Дженнифер вернулась на квартиру и стала собирать чемодан. Написала записку, в которой попыталась объяснить свое разочарование их отношениями, затем отправилась на выпускную церемонию в университет. После этого съездила к родителям на уик-энд в Цинциннати и оттуда улетела в Калифорнию...