Лидия Чуковская - Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966

• Название: Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9691-0209-5, 978-5-9691-0213-8,978-5-9691-0201-9

Третий том «Записок» Лидии Чуковской охватывает три года: с января 1963 – до 5 марта 1966-го, дня смерти Анны Ахматовой. Это годы, когда кончалась и кончилась хрущевская оттепель, годы контрнаступления сталинистов. Не удаются попытки Анны Ахматовой напечатать «Реквием» и «Поэму без героя». Терпит неудачу Лидия Чуковская, пытаясь опубликовать свою повесть «Софья Петровна». Арестовывают, судят и ссылают поэта Иосифа Бродского… Хлопотам о нем посвящены многие страницы этой книги. Чуковская помогает Ахматовой составить ее сборник «Бег времени», записывает ее рассказы о триумфальных последних поездках в Италию и Англию.

В приложении печатаются документы из архива Лидии Чуковской, ее дневник «После конца», её статья об Ахматовой «Голая арифметика» и др.

---

Какая у нее одышка!

– Не понравилась статья? – спросила она, переведя дух.

Нет, не понравилась. Таланта не хватает, таланта.

Оттуда выпала фотография. Я подняла карточку с пола. Та же, какую она подарила Деду (меньше размером). Надпись:

«2 апреля 1946

Москва

Лидии Корнеевне

Чуковской

дружески

Ахматова

11 июня

1964».

Любит она дарить эту свою фотографию. Жаль, что нигде не написано собственноручно: «Я зарабатываю постановление». Историческая минута ее жизни, тем самым русской истории.

– Объясните мне, Лидия Корнеевна, почему это один Чуковский умеет писать громко?

– Потому, что он пишет вслух.

Я поднялась.

– С 20 по 25 июня буду неизвестно где, – сказала на прощание Анна Андреевна. – Потом в Комарове.

Прятки от юбилея?

17 июня 64 Впервые в жизни возвращаюсь от Анны Андреевны, твердя вновь услышанные строки – не ахматовские, не ее.

Там, в Сокольниках, встретилась я с Марией Сергеевной Петровых. Ну встретилась и встретилась – сколько раз встречались! У Ахматовой и не у Ахматовой. И сколько раз и сколько уж лет Самуил Яковлевич и Анна Андреевна говорили мне о поэзии Петровых.

Маршак жаловался: «Эта женщина – мой палач. Читает мне свои стихи. Я прошу: дайте рукопись! – ручаюсь, что устрою сборник в издательстве «Советский писатель». Ни за что!»

Мне и не читала никогда и не показывала. Один раз, со зла, после очередного «не стоит», или «не помню», или «не хочется» – я ответила ей строками Мандельштама:

Ты, Мария, гибнущим подмога…
Я стою у твердого порога…157

Она тогда отвернулась – обиженно и непреклонно.

А сегодня – прочла.

Теперь стану канючить машинопись. Теперь я уже без них – без этих стихов – не могу, а наизусть утратила способность запоминать смаху. Только клочки, отрывочки. Тем более, что читала она и короткие и длинные.

Ты думаешь – правда проста?
Попробуй, скажи.
И вдруг онемеют уста,
Тоскуя о лжи.
Какая во лжи простота…

И дальше, под конец, о правде:

Когда же настанет черед,
Ей выйти на свет, —
Не выдержит сердце: умрет,
Тебя уже нет.

Но заживо слышал ты весть
Из тайной глуши,
И значит, воистину есть
Бессмертье души.

В другом стихотворении – «Дальнее дерево»:

Там сходит дерево с ума,
Не знаю, почему.
Там сходит дерево с ума,
А что с ним – не пойму.
……………………………

И кончается:

Там сходит дерево с ума
При полной тишине.
Не более, чем я сама,
Оно понятно мне.

И необходимейшая, необходимейшая (для меня) «Черта горизонта».

Так много любимых покинуло свет,
Но с ними беседуешь ты, как бывало,
Совсем забывая, что их уже нет…
Черта горизонта в тумане пропала.

Случилось все так. Я была у Анны Андреевны в Сокольниках. Трахеит прошел – она здорова, говорит своим обычным голосом, но грустна, смутна. Возле нее Аманда и Мария Сергеевна. На столе изящно изданный томик: стихотворения Анны Ахматовой по-польски[153]. Насколько я могла угадать, кроме всех тревог и недугов, тяготит сейчас Анну Андреевну грядущий юбилей. Будут, кажется, стихи в «Новом мире» и, кажется, еще где-то в газетах. Будут – не будут? Всё шатко, зыбко и несоразмерно событию… Таким ли должен быть юбилей Анны Ахматовой? Наш всенародный праздник?[154]

Снова она повторила мне:

– С 22 июня по 25-е я исчезну. 25-го перееду в Комарово.

– Где же вы проведете эти дни?

– Предложены два места в Москве, три в Ленинграде. Еще не решила… А знаете, Лидия Корнеевна, какая радость? Надюшу, наконец, прописали у Шкловских.

Я рада. Жить в Москве без прописки – дело опасное. Добился этого Гольцев, «человек из «Известий»», по просьбе Анны Андреевны и с помощью Фриды, которая обегала всех именитых литераторов и раздобыла письма. Я рада: и Надежде Яковлевне легче, и у Анны Андреевны камень с плеч. Ведь для нее, для Ахматовой, «Наденька» – живая память о великом поэте, об их общих друзьях. Многое и многое их связывает, даже постоянные ссоры.

Мария Сергеевна (между прочим, сегодня, во время разговоров о прописке, я впервые отчетливо вспомнила, что Осип Мандельштам некогда был влюблен в Марусю Петровых; конечно, я давно это знала, цитировала же ей в укор: «Ты, Мария, – гибнущим подмога», но сегодня вспомнила: «Между «помнить» и «вспомнить», други…» и т. д.) Мария Сергеевна поднялась, прощаясь. Я тоже. Анна Андреевна обеих нас проводила до дверей и сказала вслед:

– Маруся, прочтите Лидии Корнеевне стихи. Не спорьте. Я вам велю. Слышите?

Мария Сергеевна не ответила. Мы вышли во двор. Благоухание, зелень, скамьи. Сели на ближайшую скамью. Я не знала – станет ли она читать или нет? Мария Сергеевна отчаянная курильщица и прежде всего закурила. (Там, возле Анны Андреевны, вероятно, воздерживалась.)

Сидели мы молча – я не спрашивала, будет ли выполнен приказ. Очень уж у моей спутницы строгий профиль. Да, нежный и строгий. Но, докурив папиросу, она сама начала читать.

– Я могу только наедине, из души в душу, – пояснила она.

Вот так и бывает: живешь – не живешь,
А годы уходят, друзья умирают…
И вдруг убедишься, что мир непохож
На прежний, и сердце твое догорает.

Я еле удерживалась, чтобы каждую минуту не кивать головой: да, да, «все так», все про меня, только это вы написали, Мария Сергеевна, а почему-то не я.

Мы, чтобы не расставаться, пошли до метро пешком. Я слушала, я смотрела на этот нежный и твердый профиль, словно слышала и видела впервые.

Но бьешься не день и не час,
Твердыни круша,
И значит, таится же в нас
Живая душа.

То выхода ищет она,
То прячется вглубь.
Но чашу осушишь до дна,
Лишь только пригубь.

Я все кивала, кивала… А напоследок она прочла такое о тюрьме, что от оглушенности я не запомнила ни слова. Нет, две строки:

И даже в смерти нам откажут дети,
И нам еще придется быть в ответе158.

20 июля 64 От Анны Андреевны из Комарова вестей нет. Хорошо, если это означает, что весть о моей встрече с велосипедом не настигла ее159.

А я всё в постели. Правда, уже без бинтов и ненадолго встаю. О смерти Самуила Яковлевича мне не говорили. Только недавно узнала я об этом несчастье. На похоронах не была! Дня через два встану и поеду на кладбище.

Маршак умер. Поверить трудно. Часть моей жизни, редакция, десятилетие над рукописями, Митя, ночные бестрамвайные возвращения домой, «Солнечное вещество», 1937160.

…Праздновался ли в Ленинграде юбилей Анны Андреевны? Ко мне, пока я лежала, мало кого пускали, толком я и до сих пор ничего не знаю. И по телефону не могла161. Одно знаю: Анну Андреевну на Ленинградском вокзале встречал Бродский! Три или даже четыре дня он пробыл в Ленинграде в отпуске! Вот чудеса!162

29 июля 64 На днях получила письмо от Анны Андреевны – первое за все четверть века нашего знакомства. (Несколько строк из Ташкентской больницы не в счет. Правда, они от руки, а это на машинке.)

5 июля Дед выступал по радио – в честь семидесятипятилетия Анны Ахматовой. Откликов посыпалось множество – и он поручил мне отправить их Анне Андреевне. Я отправила163.

С большим удовольствием переписываю сюда ее послание – такие добрые слова о работе над «Бегом»! Подлинник (из осторожности) буду держать на даче. Там, у Деда, – надежнее.

Переписываю:

«Дорогая Лидия Корнеевна!

Как это могло случиться, что я ничего не знала о Вашей болезни! Мне сказала о ней только Любочка, прилетевшая на похороны Елены Михайловны Тагер. Может быть, до меня не дошло какое-нибудь известие.

У меня особенных новостей нет. Завтра приедет редактор моего двухтомника Дикман, и возникнет первый разговор о тексте. Обе папки – памятник Вашего трудолюбия и Вашей ангельской доброты ко мне – всегда со мной, как Вы велели.

Я тоже получила ряд писем, полных восторгов по поводу выступления Чуковского 5 июля. Авторы их – самые разные люди, есть даже один рабочий из Ярославля.

Буду нетерпеливо ждать известий о Вашем здоровье, очень беспокоюсь.

Толя чувствует себя лучше и напишет Вам сам.

Передайте, пожалуйста, мой привет Корнею Ивановичу и нашим общим друзьям.

Всегда Ваша Ахматова

21 июля 1964

Комарово»164.

Итак, новая работа над «Бегом» началась… Дикман… Интересно, что она любит, что умеет и какие получила инструкции?

7 ноября 64, Комарово После обеда, когда я, как всегда, приготовилась лечь, – внезапный стук в дверь.

Толя.

Я высунула голову.

Оказывается, едучи из Ленинграда в Будку, Анна Андреевна желает прихватить с собою по дороге и меня. Машина у ворот.

Ахматовская настойчивость, ахматовское нетерпение!