Александр Алтунин - На службе Отечеству

• Название: На службе Отечеству
• Автор: Александр Алтунин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства:

Герой Советского Союза генерал армии Александр Терентьевич Алтунин прошел по фронтовым дорогам Великой Отечественной войны сотни огненных верст. О своем участии в боях под Смоленском, в Крыму, в Белоруссии, на берегах Вислы и в Германии он рассказал в повествованиях мемуарного характера "Повесть о тревожной молодости" и "Звезды над Вислой", вышедших в Воениздате Они и легли в основу этой книги. Автор дополнил их главами о своей довоенной жизни и о своей службе в Вооруженных Силах в послевоенные годы.

---

Николай Иванович встал навстречу. Я начал докладывать по всей форме. Он закончить не дал.

— Постой, постой, Алтунин! У Степана Дмитриевича вроде такого взрослого сына нет. Значит, Терентия Дмитриевича сын из Стеклянки! Ишь каков вымахал. И Золотая Звезда!

— А вы ведь, Николай Иванович, в тридцать девятом году вот здесь, в этом кабинете, кандидатскую карточку вручалрт мне.

— Разве упомнишь всех, кому партийные документы вручил. Тем более что мы больше ни разу и не встречались. Но что ты помнишь об этом, это хорошо…

Чернов обнял меня, расцеловал и сделал шаг назад со словами:

— Дай хоть получше разглядеть тебя. Сейчас набегут райкомовцы, не дадут, черти, и поговорить.

Словно в ответ на его слова, распахнулась дверь. Один за другим в кабинет начали входить работники райкома.

— Я же говорил. — Николай Иванович вздохнул и после паузы, обернувшись к своим сотрудникам, произнес: — Ну вот, друзья, подошло время. Начинают слетаться орлы земли Омской. Наш земляк и, как говорится, еще партийный крестник, уроженец Стеклянки Герой Советского Союза майор Александр Терентьевич Алтунин. Прошу любить и жаловать!

Начались расспросы: на каких фронтах воевал, где получил Золотую Звезду?.. Кто-то из работников райкома поинтересовался моими жизненными планами. И когда я сказал, что остаюсь в армии, поступил в академию, Николай Иванович Чернов вздохнул.

— Жаль, жаль, людей у нас не хватает, — обронил он. — Цвет района полег на фронтах, а работы вон сколько!

Беседа продолжалась около часа. Николай Иванович Чернов выделил эмку, единственную в районе. Распрощался я с райкомовцами, ожидавшими меня в сквере сверстниками и вместе с инструктором райкома партии выехал в Стеклянку. По пути заскочили к младшему брату отца, Степану Дмитриевичу. Он полтора года назад вернулся с фронта по ранению и вновь был избран председателем колхоза. Мое появление его обрадовало. Дядя не знал, куда нас усадить, все удивлялся, что после шести лет отсутствия еду в отпуск, никого не предупредив.

— Негоже так, Саша, негоже, — утирая от радости слезы на глазах, охала тетя. — Мать до смерти можешь напугать. Куда это годится? Куда?!

— Закудыкала. Выдержит, от радости еще никто у нас не умирал, пророкотал дядя. — Лучше подавай-ка на стол. Не часто с племянником встречаемся. Почитай, лет шесть, а то и поболе не виделись. А тут еще и война. Не каждому счастье привалило увидеться. Вот с его братаном, Михаилом, уж боле не встретимся.

В доме дяди побыли не долго. Попросил его к вечеру приехать с семьей к нам. По дороге заехали еще в одно село. Но мог, не имел права его миновать. Там жили родители моего школьного друга Андрея Яндера — чехи. Хотя я и знал, что ожидается тяжелая встреча: год назад Андрей погиб на фронте. Отец его до войны работал счетоводом колхоза. Направились в правление. Однако там его ве оказалось. Подъехали ко двору.

Мое появление вызвало у Яндеров слезы. Мать Андрея долго не выпускала меня из своих объятий, выплакивая частицу своего большого горя, пока ее не оторвал муж. Какого мне стоило труда уехать от родителей друга! Яндеры хорошо знали, что моя мать всю войну ждала нас — отца, Михаила и меня — с фронта. Провожая меня, отец Андрея вынес бутылку водки, приговаривая: "Готовили для встречи Андрея. Да вот как оно обернулось! Рады, что хоть ты, Саша, остался жив. Прошу, помяните нашего сына". Уезжая, обещал навещать их. Слово свое сдержал. Во время отпусков наезжал к ним, пока они были живы.

Восемь километров оставалось до родного дома. Трудно передать мое состояние. Радость встречи переполняла все мое существо. Вот-вот появятся знакомые крыши. Сколько раз это далекое сибирское село вставало перед моим мысленным взором во время затишья между боями! Сколько раз одно воспоминание о нем внушало веру в скорое возвращение домой.

Последний поворот — и передо мной знакомая околица. Сердце тревожно-радостно стучит. Вот и первая улица. В конце ее группа людей. Впереди поворот вправо, на соседнюю улицу, к отчему дому. Показываю водителю дорогу.

Подъезжаем к дому. Машина останавливается у ворот. Выходим. Смотрю, навстречу бежит сестренка Мария с радостным криком "Саша! Саша!". Она обнимает меня, плачет.

— Где мама, мама где?

От слез Мария ничего не может вымолвить…

И вот увидел родное до боли лицо с протянутыми вперед руками.

— Сашенька, сынок! — шепчет мама.

В двух метрах от меня ноги ей отказывают, она падает. Подбегаю и подхватываю ее на руки.

По лицу матери бежит улыбка, та милая, знакомая с детства, которой она нас всех покоряла.

— Почему ж ты, сыночек, не сообщил о приезде? — наконец выдыхает мама.

— Разве такая встреча хуже? — смущенно отвечаю ей.

Мама! Сколько тебе довелось пережить в военное лихолетье. Хлопоты по дому, работа в колхозе легли на твои плечи. А думы о нас троих, неизвестность. Извещение о гибели Михаила больно ударило ее, но не сломило, как не в силах сломить буря крепкие деревья.

— Ирина, вот радость-то, — слышатся вздохи сельчанок, высыпавших на улицу из соседних изб. — Дождалась сына!

Женщины окружили нас плотным кольцом, спрашивали, говорили, рассказывали, плакали.

Спали первые волны радости. Во дворе собралось почти все село, с соседями мать жила дружно. Приятно было слышать, как они наперебой хвалили ее.

Тем временем возле правления колхоза накрывались столы. По установившейся традиции, сельчане несли, что оказалось под рукой из съестного. В нашем суровом краю люди привыкли делить радость и горе.

Когда все собрались и сели за столы, взял слово инструктор райкома партии Макаров. Он высказал огромную благодарность воинам, отстоявшим нашу Родину, признательность партии, организовавшей и вдохновившей советских людей на победу над врагом.

Предоставили слово мне. Трудно сейчас припомнить, о чем говорил землякам, но то, что поведал им о фронтовых дорогах, боях и сражениях, в которых пришлось участвовать, вспомнил тех из сельчан, кто не вернулся с войны, точно. Попросил минутой молчания почтить память погибших односельчан.

Встреча длилась долго. Земляки, переживая радость встречи и горечь воспоминаний, медленно расходились по домам. Только прилег отдохнуть, как услышал голос матери: "Пусть часок-другой соснет". Она уговаривала кого-то не тревожить меня.

Отдохнул часа три, по фронтовой привычке облил себя до пояса холодной водой, вышел во двор. На скамьях и сложенных в кучу бревнах увидел незнакомых людей.

— К тебе, Саша, из соседних сел прибыли, — встала со скамьи мама. Хотят поговорить с тобой. Да я все не решалась тебя будить.

Поздоровавшись, подсел к ним. Слово за слово начался разговор. Старики и женщины расспрашивали про войну, не видел ли кого из близких, не ведая того, как сложно встретиться со знакомым и родным человеком во фронтовом водовороте. Земляки с интересом слушали рассказ о встрече с отцом, вместе со мной переживали, у женщин стояли слезы на глазах.

* * *

Родной край! Отчий дом! Мы, военные люди, привыкшие к переменам мест, с особым чувством вспоминаем их. И чем становишься старше, тем сильнее тянет в те места, где родился, вырос, откуда пошла дорога твоей жизни.

Не так давно я получил письмо от Юрия Михайловича Бражника. Мальчишке было 13 лет, когда разведчики подобрали его в лесу под городом Карачевом. Он был зачислен во взвод разведки. В письме однополчанин пишет: "Благодарен людям, спасшим меня от голодной смерти и сделавшим из меня бойца-разведчика…" К письму Юрий Михайлович приложил поэтические строки, созвучные моим мыслям:

Мне не пришлось в тот год учиться в школе — Четыре класса были за спиной, — Ушел с бойцами я по доброй воле, Чтоб бить фашистов и кончать с войной.

Сколько таких, как Юрий, на дорогах войны встретили и приютили, согрели наши солдаты. Почти в каждой части были ребята десяти — тринадцати лет, которые стойко переносили все тяготы фронтовой жизни.

Сколько мальчишки вносили радости в солдатские будни! Как о них заботились бойцы и командиры!

В конце войны, когда наши молодые боевые друзья подросли, старались их определить в суворовское и нахимовское училища. Слава этим маленьким труженикам войны! Родина помнит их подвиг!

* * *

Признаться, стал уставать я от почти беспрерывных застолий: не привык к такому образу жизни.

— Сынок, тебе, видно, тягостно от встреч, — заметила как-то мать.

— Да, мама, — вздохнул я невольно. — Пора заняться домашними работами: дом и сараи подлатать, забор поправить.

— И то дело, сынок.

Взялся за ремонт дома, сараев, бани и других хозяйственных построек. В свободное время ходили с мамой по знакомым с детства тропинкам, колкам в окрестностях села. С волнением она поведала мне свою жизнь. О многом я и не знал. Мама как бы исповедовалась передо мной. Я не знал, что она серьезно больна, ее рассказы воспринимал, как желание посвятить меня в жизнь нашей семьи.