Юлиана Суренова - По ту сторону гор

• Название: По ту сторону гор
• Автор: Юлиана Суренова
• Жанр: Фэнтези

---

— Но зачем тебе все это? — к тому времени, когда царевич задал последний свой вопрос, кикимора уже умчалась собирать травы и готовить мази и настойки, домовой, легко подняв раненого, словно тот был всего лишь пушинка, понес в трактир, который, перестав выглядеть обителью мертвецов, вновь стал похож на людское жилище. Зарина не отставала от него ни на шаг, боясь хотя бы на миг выпустить пальцы своего царевича, не замечая, что пачкает его кровью одежду, руки, лицо. Лот тоже ушел, получив какое-то поручение от хранителя жилища. Спустя несколько мгновений он вернулся — с ведрами — и поспешно двинулся к журавлю колодца.

Так что Аль остался наедине с ведьмой. Еще слава богам за спиной той более не нависала тень трехголового змея, который в какое-то из бесчисленных мгновений, потерянных в суматохе, исчез, словно тень от погасшей свечи.

— Зачем?! — кричал он, не прося ее дать ответ, но требуя, словно у него было право знать.

Старуха посерьезнела. Ее глаза смотрели на человека испытующе, губы не спешили шевельнуться, чтобы дать ответ. И, все же, спустя какое-то время, когда юноша уже потерял всякую надежду, она проговорила:

— Теперь ты в долгу передо мной. Помни об этом. Всю жизнь помни.

В следующий миг она исчезла, оставив юношу одного с вдруг накатившим на него снежной лавиной отчаянием.

Глава 24

Домовой отнес раненого в комнатку в самом дальнем конце трактира — там, где, в стороне от шумных гостей, потише и поспокойнее. Суда по всему, это была хозяйская спальня. Так, ничего особенного — широкая лавка у стены, сундук у другой, пара низеньких табуреток, стол у выходившего в раскинувшийся за трактиром сад оконца. Но все было сделано с душой, с вниманием и заботой к каждой мелочи, так что хотелось остаться здесь навсегда.

Впрочем, у странников не было достаточно времени чтобы оглядеться вокруг: стоило хранителю жилища уложить Альнара на лавку, как кикимора выпроводила всех за дверь:

— Неча вам тут делать. Помощи никакой, только глазеете да внимание отвлекаете. А еще, чего доброго, увидев кровь, свалитесь в обморок. Мужчины! — презрительно фыркнула она.

Домовой двинулся к дверям первым, увлекая за собой странников:

— Пошли, парни, пошли. С моей жинкой спорить бесполезно, даже если она ошибается. А на этот раз она права: в врачевании за исключением ее все равно никто ничего не смыслит.

— Но она же позволила остаться Карине! — Аль недовольно хмурился. Ведь речь шла о его брате, и он считал, что должен, просто обязан быть с ним рядом.

— Чего ты хочешь! — фыркнул домовой. — Женщины!…Пошли, пошли, — он поманил их за собой. — Я вам наливки налью. Вы, конечно, еще мальцы безусые, но сейчас — нужно. Иначе не успокоитесь. Чужая боль, она порой мучительнее своей.

— Что они с ним сделали! — Лот поежился. Его мутило. Жуткое зрелище страшных ран стояло у него перед глазами, не пропадая ни на мгновение. Казалось, что они покрывали его собственное тело.

— Ты что, сам не понимаешь? — хмуро глядя в сторону, бросил Аль. — Пытали они его! Чтобы узнать, один он такой, самозванец, или у него есть сторонники, последователи. Они ведь, наверно, решили, что это заговор.

— Чушь! Какой заговор! Ведь он шел просить о помощи!

Аль вздохнул. Он думал так же. И всеми фибрами своей души ненавидел людей, которые, вместо того, чтобы помочь, совершили такое…

Это была даже не просто жестокость, а воистину варварская безжалостность.

Не находя себе место он как одержимый метался по зале, от стены к стене, не замечая ничего на своем пути, врезаясь в края тяжелых столешниц и не чувствуя боли, сбивая оказавшийся на пути стулья, даже не замечая их. Хотя Лот и забился в самый дальний угол, но Аль-ми умудрился столкнуться и с ним. Лишь домовой каким-то известным лишь ему образом держался в стороне.

Хранитель жилища, потягивая настойку, хмуро поглядывал на странника.

— Хватит мельтешить перед глазами, — наконец, не выдержав, ухватил он юношу за плечо, останавливая, затем сунул в руку кружку, приказал: — Пей.

Аль подчинился, не задумываясь, что делает. Но первый же глоток заставил его захрипеть, не в силах вздохнуть. Внутри все воспламенилось, словно он пил живой огонь. А домовой, не давая ему опомниться, только подталкивал руку с кружкой к губам:

— Пей.

Юношу, которому доселе не приходилось пробовать столь крепких напитков, быстро развезло. Голова закружилась, руки и ноги стали ватными, все тело наполнилось какой-то приятной, сладковатой слабостью.

Домовой подтолкнул к нему стул:

— Садись, — тот стукнул по ногам, колени подогнулись — и Алиор сам не заметил, как оказался на нем. Мгновение — и он крепко спал, лежа грудью на столе.

Удовлетворенно кивнул, хранитель жилища решительно направился к другому гостью.

— На, — протянул ему кружку дух.

— Нет! — упрямо замотав головой, юноша лишь еще сильнее вжался в угол, в котором сидел на полу, прижав колени к груди.

— Пей, тебе говорят! — нахмурившись, прикрикнул тот. На этот раз ему пришлось повозиться, вливая настойку силой, не обращая внимания на крутившего головой юношу. — Ну что за напасть! — ворчал он. — Столько добра мимо рта течет! Это же… Плакать хочется от такого расточительства! — но, в конце концов, ему удалось добиться своего и, спустя какое-то время, Лот захрапел, пуская слюну.

Они проснулись от того, что веселый непоседа — яркий луч утреннего солнца заскользил по лицу, щекоча щеки и нос.

— Брат! — Аль тотчас вскочил, метнулся вперед, но успел сделать лишь несколько шагов, как его остановил усталый голос кикиморы:

— Не тревожь его. Пусть спит. И чем больше, тем лучше.

— Он жив?! — Лот во все глаза смотрел на женщину, сидевшую, сгорбившись, за тяжелым обеденным столом, положив перед собой бледные руки с тонкими длинными пальцами.

— Жив-то жив… — ответила та, а затем вдруг тяжело вздохнула.

— Неужели все так плохо? — Аль, немного успокоившись, подошел к ней, сел рядом.

— Плохо, хорошо — в жизни все относительно, — проворчал устроившийся в углу домовой. — Как моя настойка: с ног быстро валит, да потом не давит… — затем, видя, что царевич поднялся со своего места, нахмурившись, спросил: — Ты куда это собрался?

— К брату. Ему лучше не оставаться сейчас одному.

— А кто тебе сказал, что он один? — приподняла бровь кикимора. — Кариночка там.

— Ей нужно отдохнуть. Всю ночь на ногах.

— Это я была всю ног на ногах. А девочку усыпила. Неча ей было на такие раны глядеть, еще, чего доброго, ума бы лишилась.

— Но он выздоровеет? Ты вылечишь его?

Кикимора окинула юношу хмурым взглядом.

— Да не переживай ты так, будто это твои руки в его крови. Моего знания тут маловато будет, я-то все больше по части родовспоможения и лечения от детских хворей. Но окрестные эльфы мне кое-чем обязаны. Так что помочь не отказались. А они уж в искусстве врачевания непревзойденные мастера: мертвеца, конечно, не оживят, но уж живому умереть не дадут. Вот только… — она заглянула царевичу в глаза. — Ни о какой дороге для него речи идти не может.

— Я понимаю… — опустив голову, кивнул Аль. Он и не надеялся на это. Тем более что — а куда брату еще идти? На помощь повелителя дня он никогда и не надеялся, веря лишь в людей…

На миг ему стало страшно — а вдруг и его веру точно так же искромсают и искалечат?

Он тяжело вздохнул. Действительно, домовой прав — в жизни многое относительно: и добро, и зло.

— По- хорошему, — продолжая буравить его взглядом, произнесла кикимора, — вам было бы лучше уйти сейчас, пока он не очнулся.

— Не-ет, — поморщившись, качнул головой юноша. Он понимал, что она права, и все равно не мог поступить так, как ему советовали. — Нельзя бросать человека, когда он на грани жизни и смерти.

— А когда опасность минует? Тогда можно?

— Когда он очнется…

— Чтобы вы могли попрощаться с ним, освобождая свои души от укоров совести? Даже не задумываясь, что при этом вы раните его душу мыслью о том, что он бросает вас, потому что не в силах отправляться в путь?

Алиор отвел взгляд. Ему стало стыдно.

— Эх, люди, люди, — качнула головой кикимора, — какие же вы, все-таки, эгоисты.

— Оставь его, — недовольно поморщился домовой, — кто знает, может, то, что для нас так, для них — совершенно иначе.

— Да, — согласилась та с мужем. — Кто знает. Мы ведь — не люди. И славно, — спустя несколько мгновений раздумий добавила она, — после всего, что довелось повидать на своем веку, мне не захотелось бы дольше жить, будь я человеком.

— Ну, — хранитель дома бросил из-под нахмуренных бровей испытующий взгляд на замерших рядом странников, — потому они и так мало живут.

Ничего не говоря, юноши переглянулись. На душе у них скреблись кошки.

"Может, действительно уйдем сейчас?" — спрашивал взгляд Лота.