Ариф Алиев - Новая Земля

• Название: Новая Земля
• Автор: Ариф Алиев
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Контркультура
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9985-0820-2

«Новая Земля» — новый роман Арифа Алиева — известного журналиста и киносценариста, одного из создателей таких знаменитых фильмов, как «Кавказский пленник», «Мама», «Монгол», «1612». За свои киносценарии он удостоен множества наград: Государственной премии РФ, премий «Феликс» Европейской киноакадемии, премии «Ника».

2013 год. Во всем мире отменена смертная казнь, тюрьмы переполнены, все больше средств требуется для содержания осужденных на пожизненное заключение. Международные организации принимают решение о проведении эксперимента, и Россия предоставляет территорию в недоступном месте, на архипелаге Новая Земля, где обустраивается небольшое поселение со всем необходимым для самостоятельной жизни. На остров вывозят первую группу заключенных из России. Через 20 лет, в 2033 году, каждый может подать прошение о помиловании. Но в первый же день начинается резня, в силу вступает закон: «Последний — мертвый».

---

А задачу про голодных змей я решил.

Сипа заставил двух одинаковых змей заглатывать друг друга: изо рта одной торчал хвост другой и наоборот. Они непрерывно жрали себя, кольцо сжималось, требовалось ответить на вопрос, чем закончится пожирание. Без рисунка я не сумел бы ответить. Попытался без рисунка, но не сумел. А когда нарисовал поедание поэтапно, разобрался.

Кольцо сжимается и сжимается, животы у змей раздуваются, пока не застревают в их зубастых пастях. Ответ: змеи не смогут сожрать себя полностью, им помешают животы.

Сипа огорчился. Конечно, я решил задачу не как математик, но ответ дал правильный. Математики работают с идеальными объектами, они не рисуют животы, у них круг равномерно уменьшается и на последнем рисунке остаются две змеиные головы, у каждой из пасти торчит минимальный кусочек хвоста, змеи не могут заглатывать себя до тех пор, пока не исчезнут, что-то обязательно останется, а что, математики сказать не могут. Сипа сказал, что так бывает: задача не имеет решения, но имеет ответ.

В июле прошлого года от меня перевели Сипу, и задачи из книг по занимательной математике с тех пор я не решал, но голодных змей помню, им выпала честь стать визуальным образом моего срока: я его жру, он меня жрет, мы жрем друг друга, кольцо уменьшается, а на самом деле бесконечно. В отличие от задачи моя борьба со сроком имеет решение и ответ: смерть. Я умру, и срок кончится.

Сипа любил размышлять и делать открытия. Идеи у него появлялись от прослушивания радио. Он любил слушать радио, но не так, как вы или я, а как слушали бы радио Эмпедокл, Руссо, Достоевский, Ницше, Ленин, или Алистер Кроули, или любой другой мыслитель с поврежденными болезнью мозгами.

Однажды клоун, представленный как демограф из Российской академии наук, голосом скопца, оседлавшего белую лошадь, сообщил об итогах Всемирной ассамблеи по вопросам старения. Я говорю клоун, потому что фамилия у него была смешная — Фрикадель. Он сказал, что количество людей в возрасте старше 60 лет к 2050 году достигнет 21 % населения планеты и составит 1 963 000 000. И сказал, что население планеты выросло за последние 100 лет в 4 раза, причем за последние 30 лет в 2 раза, следовательно, ресурсная катастрофа неминуема. Он сообщил, сколько людей жили в античные времена, в Средние века — этот период он красиво назвал «временами Данте», при наполеоновских войнах и в конце XIX века. Ему, я уверен, было радостно торчать в эфире, экать и мычать, подбирая слова и вспоминая числа. Как вскоре выяснилось, Сипа внимательно слушал демографа Фрикаделя. Впрочем, Сипа не от Фрикаделя, от Данте завелся. Он «Божественную комедию» вспомнил и завелся. Он много книг прочитал. Я тоже много книг прочитал, но Сипа читает иначе — как читали Ван Гог, Уильям Блейк, Велимир Хлебников, Джон Кеннеди Тул.

Сипа решил подсчитать, кого больше, мертвых или живых, тех, кто в земле лежит, или тех, кто по ней еще ходит. Сипа задумался, всегда ли мертвых было больше, чем живых, и на сколько. Примерно месяц от потратил на изучение книг по теме, какие обнаружились в тюремной библиотеке. Он делал выписки, чертил таблицы, собирал в столбцы числа, готовился. Когда подготовка была завершена, вежливый Сипа попросил разрешения считать вслух, я разрешил. Сипа считал день, неделю, месяц. Он учитывал среднюю продолжительность жизни в разные времена, делал поправки на разорение Рима вандалами, Великое переселение народов, уничтожение монголами чжурчжэней, киданей и тангутов, гибель Майанского царства в XI веке и гибель Кхмерского царства в XII веке, средневековую европейскую чуму и передёрги с Потерями населения СССР в сталинских лагерях. Он записал промежуточные данные и еще неделю пересчитывал и размышлял.

А я слушал смертную арифметику.

Числа разгуливали по камере, кружились, прилипали к горячей лампочке над дверью, бились о кожух над решкой, сгущались над дальняком — единственным выходом на волю — и утекали с гнилой водой по тюремным трубам прочь из Белого Лебедя. Сипа нараспев шептал числа, плакал над суммами и смеялся над пропорциями, как сказал бы Иммануил Кант, он направлял свой рассудок за пределы своего опыта, и постороннему человеку могло показаться, что у Сипы наблюдается симптоматика шизофрении, смесь первичного и чувственного бреда: грезы, фантазии, фрагментарные непоследовательные идеи, искаженные суждения, последовательно подкрепленные субъективными доказательствами. Но посторонних в камере быть не могло, при надзирателях и на прогулке Сипа молчал, а я терпел и ждал, чем Сипа удивит меня. Он шизофреник, да, он по-другому мир видит, но он провидец в какой-то мере, к тому же слушать бред Сипы приятнее, чем шаги по продолу, звяканье ключей и гнусный скрежет черпака о края алюминиевой кастрюли, баландер, сволочь, скрежещет, сволочь, а у меня жилы тягомотятся.

И Сипа удивил.

Он сказал, что сегодня живых не намного меньше, чем мертвых, причем он — я утверждаю — подсчитал мертвых за всю историю человечества, в том числе неандертальцев, кроманьонцев, племена катакомбной и черняховской культур, хеттов, этрусков, ольмеков и тольтеков, не забыл индейцев Патагонии, готтентотов и прочих ительменов, которых обычно не учитывают, но которые между тем заполняют загробный мир. На протяжении многих тысячелетий количество мертвых и живых было постоянным и соотносилось как 1:10, на одного живого приходилось 10 мертвецов. То есть живых было сравнительно мало, мертвецы поступали в загробный мир постепенно, ангелы и бесы всегда были готовы к приему новичков, не случайно в древних мифах с перевозкой умерших справлялись лодочник Харон, бесперая птица, белый кит, белый крокодил, благое божество Вай или дух места смерти, и в ранних мусульманских источниках нет сведений о том, что возле моста Сират, тонкого, как волос, и острого, как меч Азраила, толпились праведники и грешники.

800 лет назад о лодочниках уже никто не вспоминал, традиция прервалась, покойнику перестали класть под язык монету для оплаты переезда через Стикс, численность населения превысила 200 миллионов, служители загробного мира не успевали сортировать души так быстро, как раньше. Священники задумались, каким образом и где души умерших должны дожидаться своей очереди на пропуск в ад или рай. Существование чистилища, не предусмотренное Священным Писанием и Отцами Церкви, было выявлено католиками в XIII веке. Европейские схоласты заявили, что душа может надолго зависнуть между адом и раем, но в ожидании Страшного суда она может трудиться и совершенствоваться. У души умершего, если он, конечно, не был Синей Бородой или графом Дракулой, появлялся шанс спастись, очиститься от грехов в огне чистилища. В то же самое время — и это не может быть совпадением — на другом конце Старого Света мастер Карма Лингпа записал текст «Бардо Тхёдол», в европейской традиции более известный как «Тибетская книга мертвых». В учении о загробном мире мастер подробно описал буддийское чистилище — состояние смерти и умирания, в котором душа умершего может пребывать очень долго, терпеливо дожидаясь сортировки, вплоть до великого пробуждения. Православные категорически не согласились с католиками, заявили, что никакого чистилища не существует, но тоже озаботились проблемой. В XIII веке они углубили и развили учение о мытарствах. Было раз и навсегда установлено, что православной душе после выхода из тела с 3-го по 9-й день служители загробного мира показывают обители рая, а с 9-го по 40-й — ад. На мытарствах обнажаются страсти и греховные помыслы, за гробом человек остается один на один с ужасом страстей, и бесы предсидят каждому греху[2] и ждут, когда душа перестанет бороться. На мытарстве блуда, например, истязается всякое прелюбодеяние, всякая блудная мысль и мечтание, и от страха душа трепещет, исполненная стыда, на мытарстве убийства душа принимает всякую рану и всякий удар, сделанный когда-то во гневе. Мытарства — это не чистилище, конечно, но суть их, по мнению Сипы, та же — ожидание, стояние в очереди.

В XX веке умерших стало больше в разы при невероятной прежде пропорции 1:2, то есть на каждого живого приходилось всего двое мертвых, причем Сипа — напоминаю — считал всех мертвых со времен человекоподобной обезьяны Люси.

К началу XXI века пропорция изменилась катастрофически. В недоразвитых странах детей нарожали в огромных количествах, а в развитых медицину развили, врачи не дают слабым и больным умирать. Люди живут дольше, изменили структуру питания, старики едят фрукты и пищевые добавки, пьют зеленый чай, ради акульего хряща извели половину акульего поголовья. Едва голод в Африке, землетрясение или ураган, тотчас организуется международная помощь и преодоление последствий. Едва война — на следующий день протесты, санкции, войска ООН, перемирие, разделительные полосы. Сепаратисты, террористы, партизаны, диктаторы способны убить самое большее 150 000 человек в год, то есть менее 0,003 % населения земли.