Игорь Северянин - Том 5. Публицистика. Письма

• Название: Том 5. Публицистика. Письма
• Автор: Игорь Северянин
• Издательство: Logos
• Жанр: Публицистика
• Год: 1995
• ISBN: 5-87288-080-4, 5-87288-081-2

Игоря Северянина называли «королем поэтов», и в этом есть доля правды — царственной и величавой поступью его стихи вошли в золотой фонд серебряного века. В его стихах и тонкая лирика, и громогласный эгофутуризм, перья павлина мешаются с шампанским, и вот-вот отойдет последняя электричка на Марс. В искристой лире Северянина играют мириадами отблесков декадентство, нигилизм и футуристические настроения. Поэтический антипод Маяковского, салонный поэт, но и в будуаре можно философствовать.

Пятый том содержит прозаические произведения: книгу «Уснувшие весны», работу «Теория версификации», очерки, воспоминания и избранные письма.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Верочка благодарит Вас за сердечное и чуткое письмо. Вы — хороший, глубокий, чудный. Что касается «Светляков», если изъять три строки фона, ничего от них не останется. Пусть лежат у Вас в столе: когда-нибудь потолкуем. А пока посылаю Вам другие. Их меня не очень-то много найдется: везде испорчено мистикой и проч. Но все же сборничек страниц на 100–150 получится подходящий. При старом режиме писатель часто терял чувство внутренней дисциплины, похабно разволивал себя и впадал нередко в непереносимую пошлость и темы, и трактовки ее, и даже стиля. У советского же писателя есть целомудрие, благородство и отрадная скупость в словах и выражениях. Я надеюсь, что со временем освою все это в совершенстве: я ведь, в сущности, не «балаболка», и в сущности моей много глубинного.

21-го я уезжаю в 2.40 дня в Усть-Нарву, а В<ера> Б<орисовна> с тем же поездом (до Тапса) в Таллин за дочерью. Они приедут ко мне 23-го. Пробудем дома до первого апр<еля>. Спасибо за обещание выслать «Красную Новь». Жду с большим нетерпением. Маркуш<евич> сообщает, что мне дадут оттуда 250 р<ублей> (и вышлют их). Это очень мило. Передайте Асееву мои искрен<ние> поздравления с премированием его романа, который у меня имеется. (Там я и про себя нашел!) Что говорит музей? (Спасибо Вам за перепечатку материалов: это же большая работа получилась!)

<К письму от 20.III.41>

22. III.41 г.

…Школу лишь сегодня распустили на весенние каникулы, но мы, увы, вынуждены здесь остаться: мое здоровье не позволяет мне пускаться в такой трудный путь одному, а В<ера> Б<орисовна> едет завтра за дочерью и привезет ее сюда. Это так грустно, так обидно — сидеть здесь без цели, но ничего не поделаешь, да и дорога чрезвычайно дорога: около 120 р<ублей>. Сколько концов! В Таллин Вере, оттуда ей и ребенку в Нарву, из Нарвы ей и реб<енку> в Таллин, оттуда ей опять в Пайдэ, да мне два конца — в Нарву и обратно, да еще там автобусы. Нет, это невозможно. Да и плохо я себя чувствую.

…Спасибо Нине Леонть<евне> за переписку стихов, — мы очень тронуты ее любезностью.

…Итак, пишите на Paide. Если же написали уже на Устье, не беда: перешлют, — мы посылаем сегодня заиление. Вот только гонорар из «Красной Нови» (250 р<ублей>) пошлют, вероятно, на отдел<ение>банка в Нарве, т<ак> к<ак> я дал Маркуш<евичу> свой адрес другой на каникулы, и он пишет, что передал его редакции. Попробуем заявить в наше отд<еление>, чтобы затребовали из Нарвы сюда. Два адреса — всегда путаница.

…Лидов дал адрес «Правды». Я читал его статью осенью о Латвии, помещенную в «Сов<етской> Эстонии» (Таллин). Фото Темина (мост через Эмбах) видел в журнале. На вид оба симпатичные.

Сегодня Правдин, лектор унив<ерситета> в Тарту, пишет мне, что Л<идов> (они знакомы) уехал в Минск, и сообщает ему, что мои стихи идут в К<расную> Н<овь>: очевидно в курсе дел все-таки.

…Против юга я ничего не имею, но дорога меня прикончит. А раньше мы всегда зимами жили на юге: в Бессарабии, в Далмации и проч.

…А все-таки меня чрезвычайно интересуют мотивы браковки «К одиночеству»: нельзя ли увидеть текст с подчеркиваниями и пр. М<ожет> б<ыть>, я смог бы исправить? Или эта пиеса передана другому лицу, так сказать — «на отделку»? Вы сами видели сонет после профессорского «обзора»? И где он вообще, этот сонет?

Крепко Вас обнимаю, шлем искренние Н<ине> Л<еонтьевне> и Вам приветы.

Всегда с Вами. Игорь.

27. III.

Умышленно позадержал отправку этого письма, ежедневно ожидая франц<узских> коммунаров, чтобы заодно известить Вас о получке материала. Однако присыл задерживается, — видимо, отбор еще не сделан, поэтому сегодня уже отправляю.

И.С.

Нарва-Иезу. 2 мая 1941 г.

Дорогой и милый Георгий Аркадьевич, после Вашей телеграммы от 17 апреля (я благодарю искренне Вас за нее) все эти недели ждал от Вас обещанного письма, но, увы, оно так и не пришло, потому пишу Вам сам, крайне обеспокоенный Вашим молчанием. О болезни своей я писать не стану, т<ак> к<ак> повторяться скучно, а мне еще и тяжело лишний раз говорить об этом. Достаточно сказать, что я вот уже вскоре месяц прикован к кровати, встаю только изредка на час-другой, после двух дня поднимается ежедневно температура (до 39,7), ночью (каждую ночь!) изнуряют поты, у меня найдено врачом расширение сердца (2 1/2 с.), пью йод, и ничего, в общем, не помогает!..

…Итак, 18 апр<еля> мы переехали сюда. У Веры Борис<овны>, как показал рентген, легкие никуда не годятся, доктора прямо-таки погнали ее, как и меня, прочь из болота, и вот мы очутились здесь. Большое и сердечное спасибо Вам за ускоренную пересылку зарплаты из «Красной Нови», также благодарю и за журнал, полученный 30 апр<еля>. Какие стихи идут в «Огоньке», т<о> е<сть> на какую приблиз<ительно> сумму можно рассчитывать? Получили ли Вы мои книжки, посланные 20 апр<еля>? Не писали ли Вы мне письма после 17 апр<еля>, т<о> е<сть> не потерялось ли оно? Кто выпустил строфу в стих<отворении> «Привет Союзу!» и слово «вскоре» в последующей — Вы лично или редколлегия? Предпочел бы, чтобы Вы. Вот я уже и устал, простите меня, придется письмо закончить, а столько хотелось бы сказать! Но Вы, дорогой, меня отлично поймете и не осудите. Пока, благодаря гонорару из «К<расной> Н<ови>», мы еще живы, а что будет дальше — посмотрим. Одно только знаю: чрезвычайно Вам трудно наладить переводную для меня работу, и мне крайне больно (именно больно!), что Вы так хлопочете. Не стесняйтесь, прошу Вас написать обо всем откровенно: всякая правда легче недомолвок. Я ведь все смогу понять. <…>

Крепко обнимаю Вас, крепко целую, шлем Нине Леонтьевне и Вам наши лучшие пожелания.

Надеюсь, теперь Вы сразу напишите, не станете терзать меня молчанием.

Всегда Ваш, всегда с Вами Игорь.

Narva-ISsuu, Vabaduse, 3

ENSV Нарва-Иезу, Вабадузе, 3,

Эстонская ССР.

P. S. He думаете ли Вы, что правильнее писать «Нарва-Иезу» вместо «Усть-Нарвы», которой теперь фактически не существует? «Ериван»… «Тбилисси»… «Таллин»… Кажется, я прав.

Написано в период от 21.05 до 23.05.41. г

Дорогой Георгий Аркадьевич, заставил себя сесть к столу и одним махом переписать десять стихотворений. Теперь у Вас, по крайней мере будет выбор: что можно, возьмите для печати, остальное оставьте себе на память. Мне очень ценно было бы иметь Ваше мнение о каждом в отдельности (о всех пятнадцати). По два — по три слова хотя бы. Надеюсь здоровье Ваше лучше и Вы уже встали. Напишите, если уже все прошло. Из «Огонька» до сих пор нет.

Я никуда не выхожу: температура, начиная с 4–5 дня, 38–39.

По утрам только и могу работать. А по ночам изнурительные поты.

Я спрашивал адрес Асеева. Но, м<ожет> б<ыть>, он меня не любит? Тогда не надо. Куда поехал Маркушевич? Когда его можно ожидать? Было бы хорошо познакомиться, поговорили бы о Вас. Нине Леонтьевне Верочка и я, как и Вам, шлем приветы. Верочке очень понравились стихи Н<ины> Л<еонтьевны>, в особенности ее любовь к детям.

Обнимаю Вас, целую, Ваш Игорь.

Светлая Нина Леонтьевна, спасибо Вам за стихи — грустные и трогательные, изысканные и хрупкие. Отчего Вы бросили писать? Такие стихи нужны для небольшого круга ценителей. Это тем ценнее.

Берегите моего и своего друга!

Всего хорошего от Верочки и меня. Игорь.

Усть-Нарва. 23 мая 1941 г.

Дорогой и милый Георгий Аркадьевич, из Вашей вчерашней открытки рад был узнать, что Вы поправляетесь. О себе, увы, сказать этого не могу…

Я просмотрел все книги, изданные за 23 года отсутствия. Просмотрел наистрожайше. Среди бесчисленного мусора и всякой гнили я отобрал около 80 стихотворений безусловных. И вот я решил постепенно их передать Вам: пусть лежат у Вас, — так надежнее. Кое-что отдадите в журналы, по крайней мере выбор будет. лучшие стихи оказались в сборнике «Классич<еские> розы». А из других по 2–7. Выходит, что я написал за эти годы очень и очень мало. При моей теперешней строгости мне мало что может нравиться. Но то, что я посылаю Вам, я люблю, и стилистически эти вещицы, возможно, совершенны. Из них со временем составится неплохой избранник (исборник).

Что касается слова «предажа», Вы, конечно же, портили, что не понимаете!.. (продать — продажа, предать — предажа…).

Только, пожалуйста, не подумайте, мой дорогой, что я послал стихотв<орение> о H. H. Гончаровой Вам как-нибудь в пику (Вы на нее ведь по-иному смотрите). Нет, уверяю Вас, я даже забыл о Вашем взгляде и только потом вспомнил. Откровенно говоря, никто из нас не знает ничего. Смотря кого читает, каким источникам вверяется. Очень возможно, что она была идеальной женщиной. Не спорю и не могу спорить. Но когда я это писал, мне казалось так (1924 г.). А теперь мне ничего не кажется. Если «предажа» противно звучит,) можно всю эту строфу исключить: потеря не из больших. Итак, жду от Вас (когда будет время, конечно) мнения Вашего о каждом в отдельности. Теперь у Вас уже 20 лирических и 10 «портретов». А из тех десяти политических) два напеч<атаны> в «К<расной> Н<ови>», некоторые отпадают, т<ак> к<ак> я усвоил их никчемность («К англ<ийскому> пролет<ариату>», «Старый Лондон»). А что «Красная грана»? Разве ее никто не берет? На мой взгляд, она неплохо сработана. Не послать ли ее мне Дунаевскому? Посоветуйте вообще, что ему послать. А Белосельскому дайте, пожалуйста, возможность скопировать, что ему пригодится.