Александр Лебедь - За державу обидно

• Название: За державу обидно
• Автор: Александр Лебедь
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Съездом было принято решение заслушать каждого члена ЦК КПСС. Схема определилась следующая: двадцать минут отчет, далее ответы на устные вопросы от каждого из 12 микрофонов, потом ответы на письменные вопросы. Общая продолжительность ответов на вопросы 40 минут. Вечером четвертого дня съезда Александр Николаевич Яковлев провел узкое кулуарное совещание с демократической платформой в КПСС. Проникшие на это совещание литовские ребята записали содержание совещания на диктофон и на следующее утро распечатали и распространили среди депутатов. Здесь выяснилось, Что то, что говорил Александр Николаевич для всех, существенно отличалось от того, что он говорил для узкого круга избранных. Для меня это был первый ощутимый удар и демонстрация двойной морали. Позже я уже привык и относился к подобным проявлениям достаточно спокойно, но тогда это был удар...

Когда распечатка попала ко мне и я с ней детально ознакомился, мои небольшие от природы глаза, образно выражаясь, полезли на лоб. Отличие официальных речей от кулуарных было разительное. На полях распечатки я набросал 17 вопросов к А. Н. Яковлеву. Справедливо решив, что задать такое количество вопросов мне никто не даст, я выбрал два, на мой взгляд, наиболее существенных, и полез к микрофону. Нравы там царили очень простые: кто самый здоровый - тому и микрофон. Я оказался на балконе у восьмого микрофона самым здоровым - и микрофон достался мне. После логичного и плавного отчета А. Н. Яковлева Михаил Сергеевич начал перечислять микрофоны: первый, второй... Наконец очередь дошла и до меня: "Товарищ генерал, восьмой микрофон, пожалуйста!" Я задал два вопроса, третий родился спонтанно по ходу. Первый вопрос: "Александр Николаевич, в природе существует неопубликованная книга "Мое видение марксизма", объем 600 страниц, автор - вы.

На чем основывается ваше утверждение, что за ее опубликоние вас вздернут на первой попавшейся осине, и кто вешатели?" Второй вопрос: "Вы назвали Алиева, Кунаева, Рашидова несчастными людьми, жертвами системы. Как вы смотрите на то, чтобы.в этот ряд поместить и Леонида Ильича Брежнева?" И третий вопрос: "Сколько у вас вообще лиц, Александр Николаевич?"

По мере того, как я говорил, зал стихал. Второй и третий вопросы я произносил в мертвой тишине. Александр Николаевич стал примерно на голову ниже, по-видимому, неуютно почувствовал себя и Михаил Сергеевич. Желая выиграть время, они, не сговариваясь, спросили одновременно: "Что, что вы сказали, повторите!" Я не ленивый, я начал повторять. Реакция зала была диаметрально противоположной. Если первый вопрос я произносил практически в полной тишине, то второй и третий - на повышенных тонах, чтобы перекрыть нарастающий шум, гвалт. Публика бушевала не менее 5-7 минут. За это время Александр Николаевич как опытный демагог оправился и, когда наконец наступила относительная тишина, повел примерно следующую речь: "Те вопросы, которые затронул товарищ генерал, для меня как-то очень близко соотносятся с кремлевской стеной". И далее развил тему: "А целесообразно ли иметь на главной площади страны кладбище, а все ли дорогие покойники действительно дорогие, и правильно ли они, покойники, там лежат". После чего, сославшись на страшную головную боль, под недоуменный шум зала удалился. В огороде бузина, а в Киеве - дядька!..

Прекрасный прием, я благодарен Александру Николаевичу за науку. Это была суббота. За оставшиеся полдня субботы, за воскресенье натасканная команда Александра Николаевича отладила расстроившуюся было машину. Утреннее заседание в понедельник началось с выступления товарища Яковлева: "Борьба на съезде приобретает отвратительный характер и формы, требую расследования!"

Съезд согласился с доводами Александра Николаевича.

Была назначена комиссия. Забегая вперед, скажу: на протяжении всех оставшихся до конца работы дней я ждал, что ко мне подойдет кто-то из членов этой комиссии и поинтересуется, на основании чего я задавал свои вопросы. Никто ко мне не подошел. В самом конце работы съезда кто-то вспомнил, что неплохо было бы заслушать председателя комиссии по расследованию дела А. Н. Яковлева. Долго искали председателя, нашли его, выслушали весьма невразумительный лепет, плюнули. Далее съезд пошел в том же русле, с точки зрения стороннего свежего наблюдателя все это было страшно интересно. Например, отчет секретаря ЦК, члена Политбюро Зайкова. Судя ло всему, двадцатиминутную ре-чугу товарищу Зайкову подготовил референт, а он перед выходом на трибуну не удосужился даже прочитать чужой труд, чтобы оставить себе свободу для маневра и импровизации. Положение человека, вышедшего на трибуну перед пятитысячной аудиторией, незнакомого с текстом того, что он должен был озвучить, намертво привязало его к машинописным листкам. Он не смел поднять от них глаз. Но, несмотря на пятерочную старательность, два казуса все же произошло. Первый состоял в том, что товарищу Зайкову попалось слово "анахронизм" и, по-видимому, с переносом. По преклонному своему возрасту Зайков перенос потерял и в поисках окончания начал бубнить перед отличными микрофонами Дворца съездов: "Ана-ана ...ананизм!" Зал лег... Пока все хохотали, товарищ Зайков "отловил" окончание слова и, как ни в чем не бывало, продолжил чтение текста. В конце товарищу Зайкову, по-видимому, захотелось сказать несколько слов от души. Он оторвался, наконец, от проклятого, надоевшего текста, снял очки, поднял просветленный взгляд на зал и с пафосом произнес: "Товарищи, я снимаю с себя всякую ответственность за положение дел в партии..." Зал онемел. Если секретарь ЦК снимает с себя всякую ответственность, то кто отвечать будет? Колхозница со статуи Мухиной или токарь дядя Ваня? Товарищ Зайков понял, что сказал что-то не то, надел очки и обратился к тексту: "Товарищи, извините, я не снимаю с себя ответственность за положение дел в партии".

Лучше бы он этого не говорил. Снял и снял. Был бы определенный налет загадочности. Было бы о чем поговорить в кулуарах. А тут получился просто вульгарный конфуз, и возникло подозрение на старческий маразм.

Второй кадр из этой когорты - товарищ Медведев, главный идеолог партии, как мне казалось, должен был быть оратором как минимум выше среднего, уметь доводить до широкой аудитории свои мысли, навязывать свою волю и понуждать к выполнению каких-то постулатов, даже если ты с ними не очень-то согласен. Когда Медведев вышел на трибуну, выяснилось, что он вообще никакой оратор. С массой трудностей, поминутно обращаясь к шпаргалке, он кое-как довел до конца корявую речь. С явным напряжением, далеко не блестяще ответил на вопросы от микрофонов, а при переходе к ответам по запискам просто оконфузился. Какой-то злонамеренный тип написал в записке: "Тов. Медведев, какая разница между идеологией и сексом?"

Ну пробеги записку глазами, отложи ее в сторону с возгласом: "Это не корректно, это шутка" или там: "Это не серьезный вопрос", и все бы было в порядке. Но товарищ Медведев огласил текст записки, поднял жалостливый взгляд на зал и, растерянно улыбаясь, потерянным голосом сказал: "Товарищи, если о первом я еще могу говорить с вами, то на второе я уже не способен!" Комментарии излишни. Слушая наших "вождей", которых я привык видеть на стендах в ленинских комнатах под многозначным названием "Политбюро ЦК КПСС", где они, омоложенные искусной рукою, смотрели в будущее важно, многозначительно и целеустремленно, и сравнивая их реальный жалкий лепет при ответах на самые простые житейские вопросы, поневоле приходишь к мысли: "А кто же нами правит?" Боже мой, почему в нашем государстве, издревле славившемся светлыми умами, у руля власти находятся выжившие из ума старые маразматики, утратившие всякую связь с реальной действительностью недоумки, куда они нас ведут, почему мы за ними идем? Чего стоит государство, которым "руководят" бледная немощь и организационное бессилие? Как могло случиться, что селекция руководителей пошла в какую-то странную, мягко выражаясь, совершенно другую сторону, по пути явного регресса? Как же могут управлять страной люди, которым не дана самая элементарная, примитивная, приземленная ясность мысли?! Люди, которые не могут внятно связать двух слов. Как же мы дошли до такой жизни, как же это стало возможным?

Запомнилось выступление Э. А. Шеварднадзе, когда он в пылкой речи с явно выраженным грузинским акцентом публично сознался в единственном грехе, который отягощал его совесть: в семилетнем возрасте он, тогда еще Эдик, написал стихи, посвященные Сталину. Чего он до сих пор мучительно стыдится. А так он, Эдуард Амвросиевич, войдя в зрелые годы, всей душой и сердцем за!..

Потом был делегат, который встал и процитировал выдержки из стенограммы XXV съезда КПСС, где Эдуард Амвросиевич в самых лучших традициях грузинского застолья произнес оду-спич Леониду Ильичу Брежневу. И был вопрос этого делегата: "А не тяготит ли эта ода совесть Эдуарда Амвросиевича?.." Ответ был: "Нет, не тяготит, тогда это было так надо". Подтекст - тогда это было так выгодно. Потом Эдуард Амвросиевич, будучи министром иностранных дел СССР, в рекордно короткие сроки обеспечит вывод из стран дальнего зарубежья соединений и частей, знамена которых увенчаны гвардейскими лентами, тремя пятью орденами, в названиях которых - История!.. Тем самым частично похерит при жизни и похоронит славу русского оружия. Плюнет на пролитую сотнями тысяч, миллионами людей на полях сражений Европы русскую кровь и одновременно походя плюнет в души потомков людей, которые эту кровь проливали. Эти рекордно короткие сроки и раболепс-кое угодничество перед "сильными мира сего" обернулись выходом и выводом людей и техники на совершенно не подготовленную базу, утратой этими прославленными частями боеготовности и боеспособности, проматыванием колоссального количества средств на территориях Германии, Польши, Венгрии, Чехословакии, каждый рубль из которых дался кровью, потом, жизнью, здоровьем на тот период еще советских людей. Но это все будет потом... потом.