Владимир Бушин - Эоловы арфы

• Название: Эоловы арфы
• Автор: Владимир Бушин
• Жанр: История

Владимир Сергеевич БУШИН Эоловы арфы Роман в новеллах Главные герои романа - К. Маркс и Ф. Энгельс - появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 года. И далее мы видим Маркса и Энгельса на всем протяжении их жизни - за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с врагами, в заботах о своем текущем дне и в размышлениях о будущем человечества, и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров - людьми мысли, принципа, чести. ...

---

- Купите у меня охотничью лошадь... последняя... все распродал... Коняга отменных статей...

- Благодарю, - дружески улыбнулся Энгельс. - У меня есть лошадь для охоты. Лучше вы купите у меня партию отменной пряжи.

- Сколько? - машинально спросил Кук, но тут же спохватился: - Я? Купить? Сударь, вы наносите мне оскорбление. Вот вам моя визитная карточка. Завтра ждите секунданта.

- К вашим услугам, сэр, - Энгельс вынул свою визитную карточку и опустил ее в нагрудный кармашек Кука. Завтра он, конечно, долго будет вспоминать, как у него оказалась карточка хорошо знакомого ему человека.

Энгельсу захотелось пить. Он подошел к буфету.

- Добрый вечер, господин Энгельс, - приветствовал его совершенно трезвым и потому столь странно звучащим здесь голосом знакомый бармен.

- Добрый вечер, Харпер! Как идут дела? Кажется, неплохо? Для клубов и ресторанов Англии настала пора расцвета.

- Да, сударь, наши доходы растут, потребление ликера и других крепких вин с каждым днем увеличивается, но, - Харпер смущенно пожал плечами, меня это все-таки как-то не радует... Они, - он кивнул в сторону зала, приходят сюда потому, что никто не может усидеть со своими заботами дома. Всем страшно. И кто глубже увяз, тот больше пьет и упорней старается развеселиться... Что выпьете?

- Стакан лимонада.

- О, я вижу, ваши дела прекрасны! - воскликнул бармен, открывая бутылку. - По тому, кто сколько пьет и что пьет, я безошибочно определяю сейчас положение его дел. Лимонад уже давно никто не просил. Да и вид у вас весьма далекий от уныния.

- Есть причины, старина, есть причины!

- А мне, господин Энгельс, как и им, страшно, хотя наши доходы растут. Мы все как на зачумленном корабле...

Энгельс выпил свой лимонад и шутливо крякнул, как после чего-то крепкого.

- Спасибо, Харпер. Пойду посмотрю, что делается в бильярдной.

- Кажется, там пусто...

Действительно, все три бильярда стояли без дела. На среднем, самом большом, лениво и бесцельно гонял шары старший сын Джемса Тернера - Джек, по прозвищу Жирный. Казалось, он был совершенно далек от тех кошмарных страстей, которые терзали сейчас посетителей этого дома. Увидев вошедшего, он оживился.

- На ловца и зверь! Сыграем, господин Энгельс?

Джек Тернер был известен как отличный игрок. Его триплеты и абриколи славились на весь Манчестер. Правда, он уже изрядно выпил, но это едва ли скажется заметно на игре, он почти всегда брал кий в руки именно в таком состоянии и почти всегда выигрывал. Во всяком случае, Энгельсу во встречах с ним еще ни разу не удалось избежать поражения. Несмотря на это, сегодня ему очень хотелось сразиться с отпрыском одного из первых богачей города и если не выиграть, то хотя бы потрепать ему нервы.

Энгельс ответил со смехом:

- Что с евнухом, что с женщиной играть - не все ль равно?

- С евнухом? - удивился Тернер.

- Это не о вас, разумеется, - сказал Энгельс, выбирая кий. - Так у Шекспира говорит Клеопатра, когда ей приходится решать дилемму, с кем играть: со служанкой или с евнухом. А вы - какой же вы евнух! Вы известны в городе совсем с другой стороны.

Тернер самодовольно улыбнулся.

- Но позвольте, - сказал он через несколько мгновений. - Клеопатра с кием в руках? Разве в античном мире бильярд был уже известен?

- Нет, конечно, - Энгельс достал монокль и вставил в правый глаз.

- Так чего же Шекспир дурачит нам голову?

- Подумаешь! - Энгельс сделал пробный удар по шару, выбранный кий ему понравился. - Велика важность. Если бы все люди, особенно сильные мира сего, допускали лишь подобные ошибки... Как играем?

- Пирамидку.

- Идет. Какая ставка?

- Меньше чем на пять фунтов я, как всем известно, не играю.

Тернер безбожно врал: больше чем фунт здесь никогда не ставили. А пять фунтов были немалой для Энгельса суммой - его недельным жалованьем. Но он, понимая, как шатка надежда на выигрыш, все-таки задорно воскликнул:

- Пять? Хоть десять!

- Десять? - Мелок, которым Тернер намазывал острие кия, хрустнул у него в руках и рассыпался. - Вы готовы поставить десять фунтов, играя против короля манчестерского бильярда?

- Готов, ваше величество! Мне всегда нравилось играть против королей.

- Ну-ну, - зловеще промычал Тернер.

Сделать первый удар досталось Энгельсу. Он не хотел осторожничать и хитрить, его подмывало желание созоровать, показать свое пренебрежение к противнику, и он сильнейшим клапштоссом - ударом в центр битка, при котором биток после столкновения с шаром останавливается, - разнес всю пирамиду.

Тернер удивленно взглянул на противника и лишь потом - на темно-зеленое поле. Странное дело! Шары разметаны по всему пространству, но, кажется, нет ни одного, который бы ложился в лузу легко и верно. "Везет нахалу", - подумал Тернер. Однако наметанный глаз вскоре кое-что выискал. Первый шар он положил в угол изящным карамболем, второй - в боковую лузу простым, но четко выполненным накатом. Но и Энгельс, когда пришла его очередь, с одного кия тоже забил два шара, сперва двенадцатый, потом восьмой. Сумма очков у него оказалась даже больше на четыре, чем у Тернера.

Привлеченные высокой ставкой выигрыша, вокруг собирались любопытные.

- Что с евнухом, что с женщиной играть - не все ль равно? - повторил Энгельс, намазывая мелом острие кия и большой палец левой руки.

Тернер посмотрел на него с раздражением и плохо ударил: верный шар не пошел в лузу. А Энгельсу снова повезло - он положил в угол очень трудный шар. Человек явно был в ударе.

Вскоре Тернер забил еще два шара, билей у него стало больше, но по очкам он продолжал отставать.

Вдруг в зале послышался какой-то шум, раздался звук падающих стульев, невнятные выкрики. Кто-то вбежал в бильярдную с возгласом:

- Господа! В клуб рвется толпа неизвестных людей! Нападение!

Все бросились в двери. Тернер положил на стол кий с очевидным намерением присоединиться к большинству.

- Сударь, - спокойно сказал Энгельс, - партия начата. Ваш удар.

- Да, но если там нападение... - промямлил Тернер, нехотя беря кий.

- Какое еще нападение! Просто поскандалили пьяные. Кому нападать-то?

- Кому? - под внешним спокойствием и хмелем у Тернера, оказывается, тоже, как у всех, таился страх. - Разве вы не слышали, что в городе начинают пошаливать?

Он ударил, да так неловко, что шар перелетел через борт. Такое случается с ним раз в три года. Король, видимо, потерял твердость руки и остроту глаза.

- Кто же это? - добродушно спросил Энгельс.

- Известно кто - рабочие наших фабрик.

- Конечно, у них есть основание желать разнести в щепки наш клуб. Я думаю, они это могут и осуществить. Но невероятно, чтобы рабочие решили сделать это именно сегодня, когда я впервые выигрываю партию у короля манчестерского бильярда и имею шанс содрать с него десять фунтов.

Тернер, который поначалу, казалось, все больше и больше хмелел, теперь стал совсем трезвым. Он взял себя в руки и положил два отличных шара: один - красивейшим дуплетом в среднюю лузу, другой, висевший над угловой лузой, - труднейшим абриколем, ударом кия в биток, стоящий у самого борта. Да, это был все-таки подлинный мастер! Теперь у него стало больше очков. И тому и другому до победы могло хватить одного шара. Тернеру достаточно было забить любой шар с цифрой не ниже шести, Энгельсу для победы требовалось десять очков. На поле оставался лишь единственный шар, который мог дать ему победу одним ударом, - шар с цифрой "один", так называемый туз, имеющий одиннадцать очков. Энгельс понимал, что если предоставить противнику хорошую возможность для удара, то он, конечно, возьмет свои шесть очков, и все погибло. Надо было решать дело сейчас. Где туз?..

- Между прочим, ваше величество, - медленно говорил Энгельс, медленно обходя стол, - ваш знаменитый собрат и коллега Карл Девятый в ночь на двадцать четвертое августа 1572 года играл в Лувре на бильярде, когда услышал звон колоколов, призывавший католиков бить гугенотов. То была, как вы помните, Варфоломеевская ночь.

- О, господи! Какие мрачные сравнения! - без тени шутки воскликнул Тернер, опасливо поглядывая на открытую дверь и прислушиваясь к звукам в зале. - Меня, как я вижу, вы хотели бы видеть в роли не короля, а гугенота...

- В ту ночь, - как бы в пространство произнес Энгельс, принимая стойку для удара, - в Париже было убито около двух тысяч гугенотов.

- Перестаньте, господин Энгельс, - нервно передернул толстыми плечами Тернер.

- А потом еще тридцать тысяч в других городах Франции...

- Вы слышите? - всполошился Тернер, указывая кием в сторону зала. Там опять что-то началось. Пойдемте отсюда!

Энгельс ударил, и неудачно. "Все пропало! - с досадой подумал он. Сейчас этот тип врежет шар с цифрой "восемь", и мне придется платить".

- Пойдемте отсюда! - повторил Тернер.

- Сэр! Я не узнаю вас, - усмехнулся Энгельс. - Или я действительно играл не с мужчиной, а с евнухом? Бейте, ваш черед. Мы уйдем отсюда только после того, как закончим партию.

Тернер прицелился. Теперь ему хотелось не столько выиграть, сколько быстрее закончить игру. Он прицелился, конечно, в удобно стоявший восьмой шар, и прицелился тщательно, но руки у него, видимо, дрожали, он потерял кладку, и удара не получилось, шар нелепо ткнулся в борт рядом с лузой. Энгельс понял, что у него появился еще один, и последний, шанс - такую ошибку Тернер уже не повторит. Где же туз?..