Андрей Федосеенко - Искатель. 2009. Выпуск №2

• Название: Искатель. 2009. Выпуск №2
• Автор: Андрей Федосеенко
• Издательство: ООО «Книги «Искателя», 2009 г.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 0130-66-34

Содержание:

Андрей Федосеенко. НА ТРОПЕ рассказ

Андрей Федосеенко. ВОЗВРАЩЕНИЕ повесть

Станислав Родионов. «УБЕРИ МЕНЯ С ТВОЕЙ ЗЕМЛИ…» повесть

Петр Любестовский. ПРИЗРАК БАРСКОЙ УСАДЬБЫ рассказ

---

Палладьев мгновенно пожалел о своей вспышке, ожидая ее непредсказуемой реакции. Крика, ругани, удара… Изольда усмехнулась:

— Неправда.

— ДНК-анализ подтвердит.

— Капитан, дешевый ментовской прием…

— Дура, да он из тебя сделает мумию!

— Он меня любит…

Палладьев вспомнил слова Рябинина, что любовь отключает интеллект. Но и тот нерв, который оборвался в нем, тоже отключил какой-то тормоз. Капитан мог бы тормознуть напряжением воли, но не хотел — слепота этой женщины злила.

— Любит? Изольда, да он мальчиков любит!

— Не поняла…

— Голубой он, пидор! Теперь поняла?

Ввиду явной своей абсурдности эти слова ее не тронули.

— Капитан, время другое, и бериевщина теперь не пройдет…

— При чем тут бериевщина?

— Шьешь Генриху клевету…

— Клевету? Да он и сейчас на кладбище в склепе с парнем…

— Каким парнем?

— Который с гульфиком, — бросил он затухающим голосом.

Затухающим, потому что спохватился. К чему завел разговор о голубизне Коловратского да еще сообщил про склеп. И про гульфик.

Сообщил, поскольку был уверен, что она знает о сексуальных наклонностях Генриха. В конце концов, он лишь оборонялся от «бериевщины».

Изольда набрала в грудь воздуха для сильных слов, но произнесла их так беззвучно, что он удивился: как расслышал?

— Капитан, дай время подумать…

Она сняла очки. И капитану показалось, что вместе с очками пропали и ее глаза, оставив лишь одни глазницы, залитые жидкой чернотой. Нелогичный укор заставил его ощутить себя виноватым.

— Ладно, до завтра, — согласился капитан, покидая фирму.

28

Иногда Рябинина спрашивали: не тяжело ли в пятьдесят с изрядным хвостиком работать следователем? Да, стало труднее, но не физически… Не понимал преступников, не соглашался со свидетелями, спорил с коллегами… Он прикинул ушедший рабочий день. Отказался выполнить устный приказ начальника следственного отдела, пререкался с прокурором района, назвал «пнем» доктора юридических наук, поругался с коллегами-следователями…

А как было молчать?

Росла коррупция: ага, нужен закон, а разве в кодексе нет статей о взятках, других должностных преступлениях, которые охватывают любую форму коррупции? Участилось хищение мобильников: ага, нужен специальный закон о воровстве мо-

бильников, а разве нет общего закона о грабежах, кражах? Участились случаи нападения на журналистов: ага, нужен специальный закон о защите работников печати…

К концу рабочего дня Рябинина начинал колошматить какой-то скрытый жар. Тогда он свой злобно-мыслительный процесс обрывал. Сегодня ложился спать пораньше, в двенадцать, чтобы до часу почитать. Разумеется, не прессу. Но и не книги с дамским пустозвонством либо с псевдоумной литературщиной. Поэтому он взял сборник мудрых мыслей.

Раскрыл наугад. И как ошпарился мыслью Гете: «Я ненавижу плохую работу, как смертный грех, но всего более — плохую работу в государственных делах, так как от нее страдают тысячи и миллионы людей».

Эти слова поместить бы в рамочку и развесить во всех учреждениях и министерствах. И ведь когда сказано…

Зазвонил будильник. Да нет, хуже — зазвонил телефон. Для следователя ничего противнее не придумаешь, чем ночной звонок в квартире. Может, ошиблись?

Рябинин взял трубку — нет, не ошиблись. Голос майора был тороплив и хрип:

— Сергей, надо ехать.

— Боря, — сегодня не я дежурю, — удивился Рябинин.

— Знаю, но случай прикольный. Выходи, еду к тебе…

Рябинин хотел его осадить: с каких это пор криминальные

происшествия измеряются прикольностью? Но выдергивать из дому в два ночи по пустяку майор не станет. И следователь подумал, что хватить на дорогу чашку кофе он уже не успеет. Хорошо, что следственный портфель здесь, а не в прокуратуре…

Уже в машине Рябинин попросил майора ввести его в курс дела, потому что начинать расследование с нулевой информации не годилось.

— Сергей, дежурному РУВД был звонок. Якобы на старом кладбище начались «фэнтези»: крики, звон, земля дрожит…

— Ну?

— Второй звонок. Якобы мертвецы вылезли и бродят меж крестов…

— Какая-то чушь.

— Опер съездил. И подтвердил, что на кладбище бесовщина. Крик из-под земли, будто черти друг друга кошмарят.

— Боря, ты с кем-то поговорил?

— С одной женщиной. Она сказала, что покойников тревожить нельзя. А накануне весь день по могилам шатался мужик и рисовал могилы на планчик…

— Какой мужик? — вырвалось у Рябинина.

— Пожилой, в очках, чего-то записывал. Видно, покойникам это не понравилось…

Они приехали и, оставив машину у ограды, двинулись меж могил. Рябинин кладбища не узнавал — оно изменилось, как все меняется ночью. Темноты не было, но в белесом свете, как огромные светлячки, ползали огни. Это опера с фонариками прочесывали кладбище.

У того злополучного склепа толпились люди: Дора Мироновна, Лошадников, эксперт-криминалист, милиционеры, понятые… Металлическая дверь распахнута. Рябинин знал, что в склепе сейчас никого нет. Живых… Дора Мироновна сделала непонятный жест, словно хотела загородить ему дорогу или о чем-то предупредить.

Он вошел.

Людская плоть в свете мощного фонаря. Два обнаженных тела лежали на полу в неестественных позах, будто танцевали и свалились. Одежда сорвана, кровь. Рты открыты, глаза вылезли из орбит. Смерть от ужаса. И Рябинин, который много видел жути, понял, что в своей жизни видел еще не все.

Он вышел на воздух.

— Я их не знаю…

— Ты их не узнаёшь, — поправил майор.

— Коловратский и его любовник с гульфиком, — ввернул Лошадников.

— Ужасная смерть от удушья, — вполголоса сообщила судмедэксперт.

— А почему кровь?

— Сережа, смерть. Они кричали, стучали и бились головой о дверь.

Рябинин не понимал: неужели в это ветхое сооружение воздуху не просочиться? Он вспомнил, что днем на этом склепе видел, скорее всего, вытяжную трубу. И вскинул голову, чтобы ее увидеть. Майор его взгляд перехватил:

— Сергей, трубу заткнули стекловатой и замазали глиной.

— Кто это сделал?

— Тот, кто запер их на замок.

— И кто же?

— Будто не знаешь — она.

Рябинин знал. Ему вечером звонил капитан и виноватым голосом рассказал про визит к Изольде. И даже передал ее юридическое соображение, что убивают не за любовь, а за измену. Измену с другой женщиной, а если измена с мужчиной?

— Боря, а где Палладьев?

— Ловит Изольду.

— На квартире?

— Нет, в аэропорту: у нее билет до Лондона.

— Зачем ей туда? — удивилась Дора Мироновна.

— Кушать овсянку, — серьезно объяснил Рябинин.

На стекла его очков начала оседать какая-то муть, кресты почернели, и пропало небо — на кладбище вползал серый туман. Надо браться за работу: осматривать трупы, составлять протокол, записывать свидетелей… И волей давить на сознание, чтобы оно картину в склепе зафиксировало лишь в кратковременной памяти. К ограде уже подкатила труповозка…

Рябинину показалось, что судмедэксперт бормочет. Он нагнулся к ее лицу:

— Дора Мироновна, не расслышал…

— «Убери меня с Твоей земли, с этой пьяной, нищей и бездарной…»

— Молитва?

— Сережа, это слова матери Марии, Елизаветы Кузьминичны Караваевой.

Петр Любестовский ПРИЗРАК БАРСКОЙ УСАДЬБЫ

1

По-над Десной, на отлогом холме, утопая в густой зелени деревьев, стоит село Старый Крупец. По нынешним меркам, село немалое — более двухсот дворов, но бесперспективное. Молодежь покинула некогда богатое место, и остались доживать свой век тут старики да старушки.

Своим возникновением Старый Крупец обязан помещице Соловской. В начале двадцатого века коренная москвичка, дочь отставного генерала царской армии, приобрела плодородные земли в, бывшей Западной губернии. Здесь, в живописном месте, на самом юру, хозяйка имения возвела свою усадьбу. Каждое лето напролет Соловская проводила в имении, а на зиму уезжала в столицу.

Управляющим в имении Соловской был надежный мужик Даниил Красовский. Поляк по происхождению, волей судьбы оказавшийся в России, дела в большом хозяйстве помещицы вел исправно. Заливные земли давали богатый урожай зерновых и овощей.

Главным строением в усадьбе Соловской был двухэтажный барский дом — полукаменный, полудеревянный, с венецианскими окнами. Вокруг дома, на уровне второго этажа, была оборудована резная терраса, заканчивающаяся длинным спуском к Десне. Поодаль от дома размещались хозяйственные постройки, скотные дворы, конюшня. Вокруг имения был разбит большой парк, а под окнами дома — куртины, на которых до глубокой осени цвели яркие цветы.