Эдуард Багиров - Гастарбайтер

• Название: Гастарбайтер
• Автор: Эдуард Багиров
• Издательство: «Популярная литература»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-903396-05-4

Роман московского писателя и публициста Эдуарда Багирова целиком основан на реальных событиях. Книга не просто во многом автобиографична, это ещё и биография миллионов людей, после развала СССР потерявших всё – дом, родных и саму родину. Обстоятельства вынудили главного героя приехать в Москву, где ему выпало в полной мере пережить и головокружительные взлёты, и глубокие падения. Всё то, чем встречает приезжих гордая, независимая и негостеприимная столица.

---

– О аллах, кто это такой? Лучше купи вот последний завоз, смотри, Какыш Сапаров есть, Роза Рымбаева есть, даже есть Сахы Джапбаров и Лев Лещенко, да! Битховин-митховин мы не заказываем, кто такой, даже не знаем, но, наверное, нехороший чалавек, если у нас нету. Ну, ладно, – увидев мои расстроенные глаза, подобрел дядя Амангельды. – Вот, смотри, что у меня для тебя есть! Только тебе одному дам, большой дефицит, по пятьдесят рублей всем продаю, а тебе – по госцене! Помни доброго старого дядю Амангельды!

Старый туркмен полез под прилавок и, заговорщически мне подмигнув, достал пластинку остромодной тогда группы «Модерн Токинг». Я всё понял, разочарованно отвернулся и пошёл к выходу.

Уж и не помню, откуда в мои руки попал тогда каталог Роспосылторга. В советское время была такая организация, рассылавшая наложенным платежом по СССР всякий дефицит народного потребления. Машинально его листая, я улыбался над ассортиментом рассылки. Заказать можно было всё – от пуховых подушек до мотоцикла «Днепр». Представив себе пантомиму «Степенный аксакал в шапке и халате на ишаке приезжает в аульное почтовое отделение за заказанным из Украинской ССР мотоциклом», я невольно засмеялся. И тут мой взгляд остановился на разделе «Грампластинки»…

Через два месяца, придя вечером домой, я обнаружил в почтовом ящике первую в жизни квитанцию, пришедшую на моё имя. Мне предписывалось взять бандероль, доставленную мне с Апрелевского завода, где эти самые пластинки тогда и производились. Ночью я не спал ни минуты – очень волновался. За полчаса до открытия я уже стоял у почтового отделения, нервно теребя в руках свидетельство о рождении. И наконец заветный миг настал! Я вышел из отделения, счастливо улыбаясь, сжимая в руках заветную квадратную бандероль, и бегом побежал домой. Осторожно прикоснувшись иглой проигрывателя к матовой виниловой поверхности, я включил звук и замер – в квартире зазвучали первые аккорды «Аппассионаты», исполняемой невероятным Гилельсом.

Эта соната оказалась моей первой музыкальной любовью, серьёзной и незабвенной. С тех пор прошло уже много лет, но даже и сейчас я в любую минуту могу свободно воспроизвести в голове «Аппассионату» полностью, от первой до последней ноты. И по-прежнему в огромных количествах слушаю музыку, порой несопоставимо разных жанров, но при одном условии – она должна быть лучшей.

* * *

А тогда, в Кулебяках, вышел я из положения довольно незатейливо – просто столковался на рынке с одним из торговцев, возивших в город аудиокассеты из Москвы, и он стал привозить мне музыку по спискам, кои я предоставлял ему пару раз в месяц. Так что и ассортиментом танцевальных новинок для бара, и высококлассным репертуаром для себя лично я был обеспечиваем бесперебойно. Неудивительно, что благодаря этому у меня в заведении стали проводить больше времени люди, имевшие хоть какой-то музыкальный вкус. Таких там были единицы – для их перечисления пальцев одной руки будет более чем достаточно. Среди них ярче всех выделялся седовласый и небритый мачо, к ногам которого падали штабелями самые умные и стильные, недоступные местной гопоте девушки, лучший адвокат в городе – Миша Балфеткин, благодаря которому я открыл для себя ещё и блюз. За пару последовавших за этим лет блюз трансформировался у меня в серьёзное увлечение Томом Уэйтсом и развилась искренняя любовь к орлеанскому диксиленду начала прошлого века, например Джелли Ролл Мортону, некоторым малоизвестным концертным выступлениям Луи Армстронга, и к числу моих настольных книг присоединились обзоры джазового критика Джеймса Коллиера, но это было уже позднее. А тогда Миша просто вынес мне мозг, впервые принеся в «Собеседник» записи Эрика Клэптона и Гэри Мура, – для меня, двадцатилетнего, тогда это явилось самым настоящим откровением, и за это я останусь благодарен Мише на всю жизнь, ибо в развитии моих музыкальных пристрастий и в последующем их формировании этот человек сыграл роль весьма существенную.

Поэтому я и приходил в бар задолго до открытия. Я просто включал то, что хотел, и получал ни с чем не сравнимое удовольствие, попутно полируя до блеска стойку и бокалы, и чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Вся эта идиллия продолжалась около пяти месяцев, пока наконец не наступили посленовогодние праздники.

* * *

Той ночью в баре невозможно было увидеть ни одного трезвого лица – в российской глубинке гуляют так, что любо-дорого посмотреть. Я стоял за стойкой и едва успевал откупоривать бутылки с водкой и менять кассеты в деке – пьяные гости вовсю заказывали музыку. Хитами того года были Газманов с разухабистым «Бродягой» и Вика Цыганова с «Погуляем, бабка!». Водка лилась рекой, и единственный охранник-вышибала Андрей, двухметровый раскачанный амбал, только и успевал выносить на мороз упившихся до потери человеческого облика гостей заведения. Но любой, кто задерживается в барах и ресторанах до упора, знает – среди гостей обязательно найдётся какой-нибудь субъект, способный испортить вечер всем, кто окажется в доступном ему ареале обитания. Так вышло и в этот раз.

Здоровенный этот мужик бросился в глаза сразу – за время моей работы я видел его впервые. Одет он был в кричаще дешёвые костюм и галстук – прийти в таком виде в кулебякский кабак было обычным делом для какого-нибудь среднего бугра, там это до сих пор считается шиком. С ним были три довольно потёртых женщины возраста «поздний Бальзак», и, видимо, поэтому он из кожи вон лез, дабы всячески показать им свою значимость. Он заказывал самые дорогие блюда и водку «Довгань», он заказывал по десять раз подряд «погуляем-бабку» и даже вернул в бар открытую мной для них очередную бутылку водки, громогласно мотивируя это тем, что такую дорогую водку он хочет открывать сам, потому что его-то не проведёшь и он-де прекрасно знает, что все бармены наливают в бутылки чёрт-те что, пользуясь нетрезвым состоянием гостей. Хочу заметить, что настолько примитивно я посетителей не обманывал, были у меня и без того отличные источники дохода, но к делу это, впрочем, не относится… Итак, в какой-то момент он напился в хлам и потерял разум. Не помню уже, что заставило его выйти из-за стола, подойти к стойке и схватить меня обеими руками за шиворот. Андрея в этот момент рядом не оказалось.

– Ну, ты чё, чурка вонючая… чё, приехал в мой город и думаешь, человеком стал? – от амбре водки и котлет, несущегося из пасти мужика, меня чуть не стошнило. Интересно, откуда он так хорошо осведомлён о моём происхождении? – На хера ты сюда приехал? А? Праааавильно… обслуживать меня, русского! Запомни, тварь, ты никогда не станешь человеком. Потому что ты – вонючий, бессмысленный, черножопый раб. Понял, чмо поганое?

В голове у меня будто что-то лопнуло. Я толком не спал несколько суток. Почти не ел – в постпраздничном январском угаре, когда весь город гулял круглосуточно, у меня просто не было аппетита. Представьте себе моё состояние… А он всё тащил и тащил меня за воротник, скверно матерясь и смрадно дыша мне в лицо. Я нащупал на стойке бутылку водки, крепко схватил её за горлышко и что было сил, с наслаждением ударил мужичонку по макушке. Осколки стекла, перемешиваясь с розовеющими от крови водочными ручьями, потекли у него по пиджаку. Мужичонка мгновенно выпал в состояние инертности, выпустил меня и осел у стойки. В помещение влетел Андрей.

– Убери эту падаль отсюда, Андрюх, – проорал я ему, пытаясь перекричать вопящую в динамиках горластую Цыганову. – По карманам только пошарь, забери бабло за счёт, а то не найдёшь потом его, гусара гребаного.

– Во, нажрутся, сволочи, и берегов не видят! – ответствовал вышибала, хватая мужичонку за воротник. – Слышь, Жень, где-то я видел этого хряка! Как бы худа не вышло!

– Да куда уж хуже. Вот счёт с кассовым чеком, засунь ему в карман. И позвони в такси, пусть домой отправят!

Три тётки, пришедшие с буяном, давно уже напились в полный хлам и никак не реагировали на окружающую действительность, остервенело лупя каблуками в пол под нескончаемую «погуляем-бабку». Пьяные бабы – мерзейшее зрелище. Андрей выволок мужичонку на улицу, кое-как вытер ему физиономию снегом, посадил в такси, и мы продолжили работу.

Может быть, с чьей-то точки зрения я поступил неправильно. Может быть, кто-то и стерпел бы столь целенаправленное оскорбление. Но я – не могу. У меня, видите ли, характер другой. Воспитывала меня улица, консерваторий я не кончал и молча глотать такие вещи просто-напросто не умею. Тем более от какой-то мерзкой, потерявшей человеческий облик свиньи.

А на следующее утро я был разбужен диким стуком в мою ветхую дверь. Стучали ногами, и в громко матерящихся визитёрах я опознал того самого мужика и хозяина моего бара Владимира Викторовича Синдеева. Вчерашний разнузданный упырь оказался его ближайшим другом и компаньоном, совладельцем «Собеседника».