Тамара Воронина - Перемещенное лицо. 2. Квадра

• Название: Перемещенное лицо. 2. Квадра
• Автор: Тамара Воронина
• Жанр: Фэнтези

---

Лара была сравнительно молода. Очередная раса с неограниченной продолжительностью жизни в мирных условиях. Они не болели, не чихали, не умирали в родах. Их только убивали. Как эльфов и вампиров. Они никогда не жили компактно, рассеивались среди людей или среди эльфов. Поведение обманутых и рогатых было аналогичным, а эльфам запрещалось убивать только людей, в отношении демонов и вампиров на них распространялись общие законы. И если вампира убивали, так сказать, незаконно, за это могли жестоко наказать, а вот за демона – только спасибо сказать. Почему – не помнил даже властитель. Очень давняя традиция. Любая другая раса давно бы вымерла, а эти ничего, выживали.

Вообще-то звали ее Лаар, это Дан обозвал ее Ларой Крофт – расхитительницей гробниц. Так и пристало – Лара, нормально звучащее на местный лад красивое женское имя. А Лаар – подозрительно как-то. Она не была похожа ни на Анджелину Джоли, ни даже на ее улучшенную компьютерную копию. Она была ни на кого не похожа. Триада видела ее в женском платье один раз, и этого хватило, чтобы понять: никакой мужчина не устоит, даже если он категорический сторонник однополой любви. Гаю особенно нравились ее изумительные переменчивые глаза, Алиру – великолепная фигура, Дану – разноцветные волосы. Окружающим Лара легко врала, что волосы она так хитро красит разными красками (кажется, дома это называлось мелированием), а на самом деле они просто такими и были. Вот как у собак: шерстинка черная, шерстинка рыжая, шерстинка белая. У Лары было сочетание огненно-рыжего, золотистого и черного.

Хотеть ее они перестали как-то удивительно быстро, обсудили между собой, к определенным выводам не пришли, но разговор с ней отложили до других времен. Частью Квадры она стала очень легко. Словно провела с ними годы. Ей нечего было скрывать – просто не в характере. Она могла откровенно ответить на любой вопрос, была прямолинейна, что при ее абсолютной искренности не воспринималось как нетактичность. Кстати, смысла деликатности Лара и вовсе не понимала. Она была сказочно необразованна, только и умела, что читать, не интересовалась никакими достижениями науки, была уверена, что Траития плоская и окружена твердой поверхностью, которую кто-то от нечего делать украсил блестящими предметами. Когда же Гай, впадавший в ужас от таких заявлений, внятно и кратко рассказал ей о строении системы, она выслушал, кивнула и поинтересовалась, зачем ей надо это знать. Для общего развития? А это еще что такое?

Как боевая единица она не просто превосходила всех: раскидывала их, как щенят. Даже без трансформации. Ну а если…

У нее не появлялись клыки, когти или крылья, как у Гая. Она не обрастала волчьей шерстью, как оборотни. Она не приобретала свойств животных, как некоторые маги. Она просто становилась неуязвима. Дан никак не мог вспомнить название боевичка, в котором персонаж тоже вдруг покрывался броней и никакие ракеты класса «земля – земля» были ему не страшны. Нежная смуглая кожа Лары мгновенно становилась металлической. Во всяком случае, Дану так казалось. Ей это не стоило никакого труда, не сопровождалось неприятными ощущениями, как у вампиров, не загоняло разум на задний план, как у оборотней. Она оставалась той же Ларой. Волосы исчезали, глаза становились словно стеклянными, как у робота: хоть ты ножом бей, хоть в упор из арбалета болт засаживай – соскользнет и даже царапин не оставит. Ни чешуек, как у Шарика, ничего. Матовый металл, ничуть не препятствующий ее феноменальной гибкости и только подчеркивающий столь же феноменальные формы. Ни тебе хвоста, ни рогов, как положено бы демону по Дановым представлениям. В боевом варианте ее невозможно было убить. Ее не брали ни серебро, ни железо, ни серная кислота. Ни магия.

Про магию говорил властитель, потому что Дан так ее толком и не видел за все пять лет. Ну вот только дознаватели, видевшие правду, да исцеление. Хозяин не разменивался на мелочи, в быту магией не пользовался, но это было святое убеждение только Дана; остальные кое-что считали магией, но он крепко подозревал, что это снова технология. Для чего-то, точнее для кого-то, скупали у пришельцев диковинки, и кто знает, насколько здесь развита наука. У вампиров, например, не только медицина, но и биология с химией (алхимией по-здешнему) были на высоте. Они в течение столетий, если и не дольше, искали препарат, который мог бы заменить им свежую кровь, и не находили. Никакое консервирование, никакие вытяжки никаких лейкоцитов (здесь их называли иначе, Дан термина не помнил), никакой гемоглобин – только свежая кровь непосредственно из живого тела. Однако они продолжали исследования, попутно отрывая много нового и полезного.

А еще здесь в порядке было с астрономией, водил властитель их на экскурсию в главную обсерваторию Траитии. Сам там уединился с каким-то давним приятелем за бутылочкой сногсшибательного винца, а их предоставил в полное распоряжение главному звездочету, и тот, кланяясь ниже, чем императору, демонстрировал им и макет звездного неба, сделанный в сто раз лучше, чем в новосибирском планетарии, и грандиозных размеров подробный глобус Траитии, и всякие карты и схемы, и телескоп, который привел в восторг даже беззастенчиво зевавшую Лару. Всего-то система зеркал и стекол, но поверхность ближней луны видна была, как в окно, а дальней – как с борта самолета. А звезды и правда были разноцветные. Может, они и в Солнечной системе были такие, но снизу Дан никогда не замечал, а в телескоп не смотрел. Тут было видно разную степень сияющей голубизны, красноты и желтизны. Тоже, естественно, сияющих.

Так что наука не стояла на месте. Очень может быть, что ее основательно тормозила магия. Такой телескоп – и лошадь как самое быстрое средство передвижения. Врата, то есть телепорты, – и ручное ткачество. Развитая фармацевтика вампиров – и отсутствие пенициллина, от пневмонии здесь умирали скорее, чем от холеры. Искусство тоже было… разное. Недурная проза и поэзия – и скверная драма-комедия и прочие театральные штучки. Актеры, впрочем, были тоже… разные, в том числе прекрасные. Масштабная живопись убогости невероятной – и тончайшие миниатюры, портреты размером с ладонь, но фотографической точности. Кондовая скульптура – и обалденная резьба. Хорошие менестрели – и паршивая музыка с претензией на симфоническую.

Разница в развитии провинций не была пропастью, как на Земле, никаких тебе диких папуасов. Здесь их роль исполняли вымирающие расы наяд, дриад, ангелов да русалок. На расы, кстати, Дан тоже уже насмотрелся. С молчаливой наядой познакомился – и близко! – давно, дриады были воинственны настолько же, насколько ангелы миролюбивы, русалки коварны и неуравновешенны. Дриады были в принципе единственными, кто не признавал абсолютного авторитета властителей, а властители не обращали на них никакого внимания: они никак не влияли на равновесие в силу малочисленности и полной оторванности от мира. Если властителю надо было проехать через заповедные леса дриад, он ехал, и раздражать его не следовало, но вот кто-то другой вряд ли смог бы проехать. Квадре пока не требовалось конфликтовать с лесными жителями (обоего пола, кстати, в отличие от наяд), но властитель равнодушно бросил: «Понадобится – прорветесь». Наяды были, на человеческий взгляд, красивыми, русалки – всякими, а дриады, откровенно говоря, страшненькими: носастыми, ушастыми, росточком метра полтора, кривоногими и длиннорукими. Дан для себя сформулировал так: совсем недавно от обезьян произошли, даже с деревьев слезать не хотят. Ангелы были ангелы. Мелкие – тоже метра по полтора, субтильные до прозрачности, с белыми и легкими как одуванчиковый пух волосами и впечатляющего размаха крыльями – летали они быстро и высоко, танцевали в воздухе и всех на свете любили, были утомительно гостеприимны и навязчиво ласковы. Благородных, которые устраивали на них охоты, Дан бы с удовольствием поэтапно кастрировал без наркоза. Ангелы были разумны, но к жизни приспособлены весьма относительно. Разумные бабочки. Все лето они занимались тем, что запасали дары леса на зиму, потому что ели только растительную пищу, а зимой закупоривались в своих пещерах и носа на улицу не казали, потому что одежды то ли не признавали, то ли считали излишней, кутались там в свои перышки и пели свои мелодичные песенки.

С прочими разумными расами Дан еще не сталкивался, их было исчезающее мало; где-то еще водились феи, где-то – гномы, где-то неопределенное существо, по описаниям – снежный человек в чистом виде, какие-то болотники, какие-то крачики, какие-то гарпии. Какие-то – потому что, судя по рассказам начитанного Гая, на гарпий они похожи не были вовсе, полуптицы, полудраконы, получертзнаетчто.

И эльфы без всякого деления на темных и светлых или лесных и горных. Эльфы – и все. С ними, как ни удивительно, Квадра тоже еще не пересекалась. И вампиры, которых и в столице было достаточно много и с которыми обращались так же, как и везде, – не любили, боялись и охотно пользовались их услугами. И демоны, о которых вообще ничего не было известно, потому что даже здесь они считались мифическими персонажами – до тех пор, пока толпа не начинала орать «Убей демона» – и под раздачу, кстати, чаще всего попадали люди, отличавшиеся редкой красотой. И, конечно, люди, Полное и абсолютное доминирование. Впрочем, какой-то официальной сегрегации здесь не было, и даже охота на ангелов была делом совершенно противозаконным, за которое могли и повесить, да только ангелы в суд не обращались. Лишь эльфы… Если всех прочих рас касался местный вариант бытового антисемитизма, то эльфы были изгои. Парии. Они были лишены почти всех прав.