Ольга Денисова - Черный цветок

• Название: Черный цветок
• Автор: Ольга Денисова
• Жанр: Фэнтези

В городе Олехове не казнят преступников, их превращают в «ущербных» при помощи волшебного медальона. Но однажды сбудется пророчество и… «Харалуг откроет медальон». Когда-нибудь сброшенный в болото труп подымется из глубокой трясины, отряхнет налипшую на лицо грязь и, пошатываясь, на ощупь двинется через лес… Так? Нет, все будет проще и прозаичней. Но тем, кто владел медальоном, не помогут ни городская стража, ни стены их сказочных замков, ни своры собак.Есеня Жмуренок по прозвищу Балуй ничего не знает о Харалуге - ему всего шестнадцать лет, он гуляет и забавляется, пока волшебная вещь не оказывается у него в руках. От простодушного желания «сделать всех людей счастливыми» до осознания того, что медальон не принесет людям счастья, Есене предстоит пройти долгий путь: нехитрая на первый взгляд история ставит вопросы, ответы на которые можно искать всю жизнь.

---

Он выбрался из шалаша, все еще покашливая и трогая кадык руками: внутри что-то застряло и мешало дышать. К костру идти не хотелось, а уж тем более просить Хлыста взять его к себе. Есеня хотел потихоньку нырнуть в лес и дождаться утра в одиночестве, но, как только он свернул в сторону, чья-то рука ухватила его за шиворот:

- Куда? - услышал он голос Щербы. - Тебе куда сказали идти?

- Куда хочу, туда и иду, - огрызнулся Есеня.

- Да? Может, ты разведал все, что надо, и теперь в город побежишь? А? Здесь шуток не шутят, сморкач, - Щерба потащил его к костру и толкнул вперед, прямо на тлеющие угли. Есеня чуть не упал в костер коленками, но удержался и только пробежался по ним толстыми подошвами сапог.

- Щерба! - рявкнул Хлыст. - Чего творишь? Щас все погаснет!

- Ничего, не погаснет, - Щерба посмотрел на Есеню исподлобья. - Сядь, пацан. Так куда ты собрался?

- Никуда, - Есеня повернулся к нему лицом и оскалился.

- Оставь Жмуренка, Щерба, - сказал третий разбойник, - дай ему освоиться. Не видишь - он и так напугался. Сядь, парень, успокойся.

- Ничего я не напугался, - Есеня сжал кулаки. Его колотило от злости. От злости, а не от страха!

- Да перестань, все уже поняли, какой ты боевой да гордый, - третий разбойник привстал и обнял его за плечи. - Садись. Не дрожи.

Объятия его были крепкими и теплыми, и Есеня на секунду почувствовал себя под защитой.

- Ничего я не дрожу, - буркнул он.

- Вот и хорошо. Квасу хочешь?

Есеня покачал головой.

- Меня зовут Забой. Да садись, никто тебя не трогает.

Есеня опустился рядом с костром на корточки, и Забой, потрепав его по плечу, подтянул свой чурбак поближе.

- Давайте хлебца, что ли, зажарим… - проворчал Хлыст, собирая разбросанные Есеней угли. - Не голодными же спать ложиться. Сходи, Щерба.

Щерба мрачно посмотрел на Есеню и поднялся.

- Не упустите его, в случае чего. Знаю я вас… Полоз у него про Избора спрашивал и завтра хотел продолжить.

- Про Избора? - удивился Хлыст и повернулся к Есене. - А ты что, знаешь что-то про Избора?

- Ничего я не знаю, - Есеня шмыгнул носом.

- Смотрите, сбежит - Полоз нам не простит такого, - Щерба смерил Есеню взглядом.

- Да не сбегу я! - рыкнул Есеня и сел на землю.

- А кто тебя знает… - пожал плечами Щерба и ушел в темноту.

- Не сиди на земле. Это первая заповедь вольного человека, - Хлыст пересел на поваленный ствол и кинул Есене свой чурбак. - Запоминай, их много.

Есеня едва успел поймать увесистую деревяху.

- А чё? Думаешь, простужусь?

- Дурак ты еще. Если сам не понимаешь, слушай, что говорят. Ночи холодные, земля тепло вытягивает. К сорока годам ходить не сможешь и мочиться будешь под себя.

Эта перспектива Есене вовсе не понравилась, и он, подумав, пересел на чурбак. Не потому что испугался - просто сидеть с чурбаком в руках было глупо.

- Расскажи про Избора-то… - мягко попросил Забой. - Ведь интересно. Столько лет ждали…

- Чего ждали? - удивился Есеня.

- Что медальон у благородных украдут и откроют.

- Откроют? А зачем? Он же никого счастливым не делает, я знаю.

- Конечно, не делает, - невесело хмыкнул Хлыст. - Но если Избор его откроет, вот тогда мы посмотрим, чья возьмет!

- Как Избор его откроет? - Забой повернулся к Хлысту. - Оживит Харалуга? Избор не может его открыть.

- Да он и не собирается, - фыркнул Есеня. - Он его в хорошие руки хочет отдать. И вообще, Избор ваш - полное дерьмо.

- Ты чего говоришь? - Хлыст даже привстал. - Ты чего такое говоришь?

- Что хочу, то и говорю, - Есеня насупился и прикусил язык.

Забой, который две минуты назад обнимал его за плечо, ухватил Есеню за воротник и встряхнул:

- Не тебе судить Избора, щенок.

- Почему это не мне? - Есеня рванулся, и рубаха на нем треснула. - Он сволочь. Он нас ненавидит, понятно? Ему рядом с нами и стоять противно - что я, не видел, что ли? Его от нас тошнит!

Забой встряхнул его еще крепче:

- Откуда тебе знать? Повторяешь слухи, которые благородные распускают!

- Какие слухи? Я сам видел!

- Чего орете? - к костру вернулся Щерба с половинкой каравая в руках. - Весь лагерь разбудите.

Забой отпустил Есеню:

- Ты что, правда видел Избора?

- Как тебя! Я его из башни выпустил.

- Да ты врешь! - расхохотался Хлыст.

- А пошли вы! - Есеня отвернулся.

- Ладно, говори. Тебя из-за этого стража ищет?

Есеня подумал и кивнул.

- Да ты герой! - усмехнулся Хлыст и спросил у Щербы: - А соли не догадался прихватить?

- Взял.

Хлыст достал из-за пояса нож и начал делить хлеб на четыре части.

- Ты говори, говори… Щас хлебца зажарим. Хочешь есть-то?

- Хочу, - ответил Есеня, как вдруг вспомнил и полез в котомку. - У меня же гусятина с собой!

- Да ты чё! - обрадовался Забой.

Есеня вытащил горшок, который успел опустошить на треть, и поставил на угли.

- Во. Немного, конечно, но по куску точно хватит…

- Вторая заповедь вольного человека - никогда не жрать в одиночку, - Хлыст протянул ему кусок хлеба, уже посыпанного солью. - Ты, я смотрю, ее сразу просек. Молодец, на лету ловишь!

- Мамка жарила? - Щерба принюхался, и его рябое лицо сделалось мечтательным и грустным.

- Ага. На дорогу.

Хлеб был черствым и мокрым - Есеня посмотрел на него озадаченно, но Забой тут же пояснил:

- А чего ты хотел? В деревню четыре дня назад ходили. А в лесу сыро. Хлеба у нас мало, лепешки обычно едим. Рассказывай скорей, не томи.

Есеня рассказал им, как залез в башню, и разбойники, жарившие хлеб на тонких прутиках, слушали его раскрыв рот. Не верили, хотя он на этот раз нисколько не преувеличивал, но все равно слушали.

- А как там у него в башне? Красиво? - Забой вытянул шею, и глаза его горели, как у мальчика, слушающего сказку.

Есеня устал расписывать богатство комнат Избора, и они снова не верили ему, хотя и слушали затаив дыхание. И про озеро прямо в комнате не поверили, и про девок на изразцах. Когда же рассказ его дошел до медальона, разбойники насторожились и на лицах их появилась такая тоска, что Есеня чуть не рассказал правду. Но вовремя удержался.

Спать в шалаше на мягких шкурах, постеленных поверх толстого слоя лапника, было тепло, но дым от курившихся в углу трав не давал покоя. Оказалось, эти травы помогают от комаров, и без них в лесу уснуть невозможно.

Есеня проснулся раньше всех в шалаше, далеко за полдень; вольные люди уже не казались ему мрачными и враждебными, и долго валяться он не мог - любопытство толкало его наружу, откуда раздавались голоса и слышался запах еды. Он осторожно выбрался из шалаша, чтобы не потревожить остальных - лежали они бок о бок, на четверых места явно не хватало, - и посмотрел вокруг. День стоял пасмурный, накрапывал дождь. Первое, что увидел Есеня, был большой очаг с чугунной плитой, прямо посреди леса, между двух деревьев, под навесом. Вокруг бродили пестрые куры и красивый разноцветный петух. Там же, под навесом, сушилось белье и большая полная женщина месила тесто в деревянном корыте.

- Ой! Птенчик! - она оторвалась от корыта, широко улыбнулась и всплеснула мягкими белыми руками. - Воробушек!

Есеня осмотрелся вокруг и с ужасом понял, что воробушек - это он сам и есть. Женщина была очень красивая, румяная, с яркими добрыми глазами, над которыми двумя удивленными домиками высоко поднимались брови, и Есеня вдруг подумал, что Чаруша когда-нибудь станет такой же - уютной, упругой, и у нее будет такая же огромная грудь. Только ростом она поменьше.

Женщина зычно рассмеялась, глядя, как Есеня оглядывается по сторонам.

- Какой я тебе воробушек? - спросил он довольно грубо, хотя она годилась ему в матери.

- Да кто ж ты еще! Иди умойся. К ручью - прямо, там мостки есть. На обед ты уже опоздал, но каша еще не остыла, так что давай быстренько.

Есеня без труда нашел ручей шириной в три сажени и, опустившись на четвереньки на бревенчатых мостках, долго рассматривал свое отражение - лохматое и заспанное. Но, сколько ни старался, сходства с воробушком не находил - наоборот, пробившаяся за несколько дней щетина делала его очень взрослым и солидным. Он потянулся к воде, смочил пальцы и слегка протер глаза: уж больно погода была отвратительной, а вода - холодной.

Тяжелый и неожиданный пинок под зад столкнул его с мостков - Есеня не успел опомниться, как оказался в глубоком ручье и нахлебался воды, сразу не сообразив встать. Он побарахтался немного, пока не нащупал ногами дно, - вода доходила ему до пояса.

- Ты как моешься, сопля? - на мостках, широко расставив ноги, стоял незнакомый ему разбойник - низкорослый, кривоногий, но широченный, с длинными руками, лысый и рыжебородый.

Есеня откашлялся и стиснул кулаки.

- Вот я ща вылезу, - прорычал он.

Разбойник, расхохотавшись, показал Есене козу, а когда тот попытался кинуться на обидчика, легко толкнул его обратно в воду, ударив пяткой в грудь. Есеня опрокинулся навзничь, подняв тучу брызг, и долго махал руками, чтобы подняться.