Али Смит - Как

• Название: Как
• Автор: Али Смит
• Издательство: Флюид
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-98358-234-7

Али Смит (р. 1962) — одна из самых модных английских писательниц — известна у себя на родине не только как романистка, но и как талантливый фотограф и журналистка. Уже первый ее сборник рассказов «Свободная любовь» («Free Love», 1995) удостоился премии за лучшую книгу года и премии Шотландского художественного совета. Затем последовали роман «Как» («Like», 1997) и сборник «Другие рассказы и другие рассказы» («Other Stories and Other Stories», 1999). Роман «Отель — мир» («Hotel World», 2001) номинировался на «Букер» 2001 года, а последний роман «Случайно» («Accidental», 2005), получивший одну из наиболее престижных английских литературных премий «Whitbread prize», — на «Букер» 2005 года. Любовь и жизнь — два концептуальных полюса творчества Али Смит — основная тема романа «Как». Любовь. Всепоглощающая и безответная, толкающая на безумные поступки. Каково это — осознать, что ты — «пустое место» для человека, который был для тебя всем? Что можно натворить, узнав такое, и как жить дальше? Но это — с одной стороны, а с другой… Впрочем, судить читателю.

---

Она садится в этой новой тишине, по-прежнему прижимая к себе книгу.

Кейт закрывает глаза и открывает их, закрывает глаза и открывает, закрывает и открывает. Всякий раз, когда она открывает их, вид из окна уже другой. А когда глаза закрыты, ей еще громче слышится шум от поезда, и голоса людей, и еще сильнее чувствуется запах еды: почти все пассажиры в вагоне едят, хотя до обеденного времени далеко. Когда глаза у нее раскрыты, она не так сильно чувствует этот запах или то, как мчащийся поезд слегка мотает ее из стороны в сторону в кресле. Вот от нее несутся прочь пугливые овцы. Потом — пустое поле. Потом — неподвижные коровы. Потом — деревья. Потом — поля и холмы. Потом — влажные кусты, сцепившиеся между собой, высаженные вдоль железнодорожного полотна. Чем ближе все это к окну, тем быстрее уносится вдаль. Только горы вдалеке да небо над ними, кажется, едут вместе с ней, в ту же сторону.

Она закрывает глаза и затыкает уши. Можно вот так тихо сидеть и одновременно ехать, как сейчас. А лучше всего, когда тихо сидишь и вовсе никуда не едешь, как бывает дома. Но даже когда тебе кажется, что ты сидишь совсем тихо дома, ты все равно движешься, потому что земля ведь непрерывно вращается, хотя мы этого и не замечаем.

Сквозь пальцы она слышит людей. Она чувствует скорость, ощущает запахи хрустящей картошки и гамбургеров. Что-то легонько касается ее головы; она открывает глаза. Увидев, что это рука Эми, хотя прикосновение и приятно, Кейт отстраняется и снова закрывает глаза, прижимает к ним кулаки и кладет голову на столик. Тихо сидеть. Ехать тихо. Надо спросить у Эми, почему это слово значит разные вещи. Но ей пока не хочется открывать глаза, не хочется разговаривать с Эми.

Эми снова легонько касается головы Кейт, легонько почесывает ее пальцем. Кейт еще крепче вжимает кулаки в глазные впадины, но на сей раз не отдергивает голову.

У них там сейчас математика, вздыхает она. Сегодня мы должны были приступить к новому разделу

Мне казалось, ты терпеть не можешь математику, говорит Эми.

Если вдавить кулаки в глаза, то можно заставить себя заплакать. Кейт уже чувствует, как слезы подступают, и кулаками удерживает их внутри.

Да, соглашается она. Я терпеть ее не могу.

Когда она снова приоткрывает один глаз над влажными костяшками пальцев, то все вокруг словно колышется под водой, и отдельные предметы сливаются воедино — небо и земля, окно и то, что за ним, и все движется и меняется. Кейт сдается. Она поворачивается и утыкается головой под мышку Эми, вытирает глаза о свитер. Теперь все, что ей видно, — это шерстинки черного свитера, тянущие в стороны свои тонкие изогнутые шеи, поднимающиеся над животом и грудью Эми. Кейт представляет себе, что это колоски на большом черном поле. У основания этих колосков-шерстинок живут крошечные зверюшки. Мышь-полевка с мышатами, они спят в своем гнездышке. Маленькие дикие кролики — вроде тех, каких можно увидеть на травянистом берегу, в дальнем конце пляжа, и каждый такой кролик щиплет траву, подняв торчком ворсистое ухо и вслушиваясь в крики пустельги.

Сегодня Эми удалось разобрать еще несколько слов. Ей удалось прочитать одно слово из газетного заголовка — кто-то оставил сложенную газету на столике напротив. МИР. Она даже может разобрать несколько слов из подзаголовка. ПРОЦЕСС ОПАСНОСТЬ. Она нагибается, чуть-чуть увлекая за собой Кейт, и некоторые слова из рядов расплывающегося черного шрифта словно отрываются от остальных и бросаются ей в голову: театр политический урон Израиль. Они выскакивают из хаоса букв так неожиданно, так беспорядочно и отчетливо, что это причиняет ей боль — так бывает, когда в глаза ударяет слишком яркий свет. Она глядит в сторону — вниз, в темноту под столиком. На полу, возле ее ноги, валяется брошенная обертка от еды; соблазн слишком велик; она силится прочесть, что написано на этой бумажке. И не может разобрать ни слова. Возвращается, думает она, и при этой мысли ее охватывает волнение, она цепенеет от страха. Как долго это длилось. Вот уже восемь лет — целую маленькую жизнь — она видела утратившие всякий смысл очертания слов, принимая как данность эту утрату.

Одно из кресел напротив Эми и Кейт сломано, там никто не сидит. Женщина у окна, напротив Кейт, читает бульварную газету, ее лица не видно за раскрытыми страницами. Еще одно слово ясно и грубо врезается в голову Эми. ЗАПАД. Она нечаянно произносит его вслух.

Что? — ворчит Кейт, поднимая голову.

Ничего, отвечает Эми. Это я сама с собой говорила. Но настоящая перемена, настоящая беда, думает она, начнется, когда слова снова станут возникать в связке друг с другом, когда будут показываться целые предложения. А может, даже фраза, всего лишь фраза.

Запад — это там, где построили тот мост, думает Кейт, мост, который тамошние жители даже не хотели строить, а вот теперь им приходится платить, если нужно по нему проехать. Это там можно попасть в «Макдоналдс», где все на гэльском. Если только Эми когда-нибудь разрешит тебе зайти в «Макдоналдс».

Значит, мы туда едем, на запад? — спрашивает она.

Нет, отвечает Эми, сегодня мы едем на юг.

В Южную Шотландию? — спрашивает Кейт.

Нет, еще дальше на юг, говорит Эми. Там Шотландия уже кончается.

Кейт кладет голову на стол. Мне не очень-то хочется уезжать из Шотландии. Мне не очень-то хочется опять в Англию. Мне теперь гораздо больше нравится Шотландия.

Но мы же не просто едем в Англию, говорит Эми. Мы не просто едем в какую-то старую скучную страну. Мы поедем гораздо дальше. Мы — тут она наклоняется и шепчет на ухо Кейт, чтобы больше никто не услышал, — едем на таком поезде, который мчится прямо вспять, в туман времени.

Кейт смотрит в окно. Там же нет тумана, возражает она.

Ты его не видишь, потому что мы едем слишком быстро, говорит Эми. Когда она произносит эти слова, поезд плавно проносится мимо какой-то станции. Кейт пытается прочитать название, но буквы уже унеслись вдаль.

Видишь? — шепчет Эми. Ты видела, как мы промчались мимо тех людей, которые стояли на платформе? Так вот, мы не смогли разглядеть их лиц не только потому, что едем слишком быстро, а еще и потому, что мы движемся совсем в другом времени, чем они. А они за всю свою жизнь увидят нас с тобой в течение одного мига, даже крошечной доли от доли секунды нашей жизни. А еще — видишь всех этих людей вокруг нас? Они выглядят совсем как живые. Но на самом деле, по правде, все они — только тени людей, которые несутся сквозь время со скоростью сто миль в час.

Кейт невольно охватывает любопытство. Что ты хочешь сказать? — спрашивает она.

То и хочу сказать, говорит Эми. Это поезд-призрак.

Эми показывает глазами на газету, которую держит перед собой женщина напротив. Видишь что-нибудь за газетой? — шепчет она на ухо Кейт. То-то, там никого нет. Эти руки, что держат газету, — призрачные руки.

Да нет, это какая-то женщина, шепчет Кейт.

Да, отсюда кажется, что там женщина, но за газетой - то никого нет, только пустота, тихонько говорит Эми.

Да не существует никаких призраков, спорит с ней Кейт. Она понимает, что это просто одна из сказок Эми, что Эми пытается развеселить ее, чтобы она не дулась. Она понимает, что это шутка. И все-таки теперь она не отрывает глаз от этих рук с газетой — на всякий случай. Руки встряхивают газету, выпрямляя страницы, крепко держа над чем-то, что прячется там, по ту сторону.

Эми поворачивает голову, незаметно кивает на сидящего по другую сторону прохода мальчика с пулевидной головой, спящего на рюкзаке. Если дотронешься до него, говорит она, то твоя рука пройдет сквозь него. То же самое случится, если ты прикоснешься к любому из пассажиров в этом поезде. Кроме нас с тобой, разумеется, добавляет она.

В вагоне кто-то везет младенца, и тот иногда вскрикивал, когда поезд резко убыстрял или замедлял ход. Даже тот малыш — призрак? — спрашивает Кейт.

Даже тот малыш, отвечает Эми.

Убедившись, что Кейт заинтересовалась, Эми закрывает глаза и устраивается поудобнее, чтобы задремать. Кейт сидит в своем кресле с прямой спиной, чтобы ей было видно все, что происходит в вагоне. Спящий мальчик. Женщина с младенцем — от младенца пахнет сладкой молочной отрыжкой, даже сюда доносится этот запах. Две дамы разговаривают. Кто-то ест пластмассовыми ложками, и над их пластиковыми мисками с едой поднимается пар.

Позади Кейт сидит девушка с длинными черными волосами и челкой; она читает журнал и обкусывает заусенцы. Влажными пальцами листает страницы журнала. Напротив девушки мужчина в костюме поедает сэндвич и с набитым ртом разговаривает по мобильному телефону. Да, говорит он, мы его только что проехали. Встряхивает телефон и повышает голос. Алло? — говорит он, снова встряхивает и нажимает кнопки, издающие пищащие звуки. Алло, это был тоннель, говорит он. Слышишь меня? Ты вдруг пропал. Да, мы только что его миновали, а потом проехали через тоннель.