Морис Леблан - Побег Арсена Люпена

• Название: Побег Арсена Люпена
• Автор: Морис Леблан
• Жанр: Детектив

---

Во время этой речи обвиняемый сидел, заложа ногу за ногу, ссутулившись, уронив руки. При свете зажегшихся ламп было видно, что он страшно худ: впалые щеки, выступающие скулы, землистый цвет лица, покрытого красноватой сыпью и обрамленного редкой клочковатой бородой. Тюрьма явно надломала и состарила Люпена. Куда девалась его стройная фигура и свежее лицо, знакомые публике по снимкам в газетах!

Он, казалось, не слышал обращенного к нему вопроса. Его пришлось повторить дважды. Тогда он поднял глаза, задумался и наконец с явным усилием пробормотал

- Бодрю, а зовут Дезире.

Председатель не мог удержаться от смеха:

- Я не совсем понимаю выбранный вами способ защиты, Арсен Люпен. Если вам вздумалось разыгрывать из себя дурачка, воля ваша. Что же касается меня, я приступлю к делу, не обращая внимания на ваше кривлянье.

И он принялся во всех подробностях описывать преступления, вменяемые в вину Люпену. Иногда он задавал вопрос обвиняемому. Тот либо ворчал что-то невнятное, либо вовсе не отвечал.

Приступили к допросу свидетелей. Одни из них давали серьезные показания, другие говорили о пустяках, причем все без исключения противоречили друг другу. Эта атмосфера неясности царила в зале суда до тех пор, пока не был вызван главный инспектор полиции Ганимар, чье появление возбудило всеобщий интерес.

Впрочем, сначала старый полицейский несколько разочаровал публику. Вид у него был не то чтобы робкий - ему доводилось участвовать и не в таких процессах, - но какой-то беспокойный, неуверенный. Он то и дело с явным смущением оборачивался в сторону обвиняемого. Вцепившись обеими руками в трибуну, он рассказывал о происшествиях, с которыми ему пришлось столкнуться, о погоне через всю Европу, о прибытии в Америку. Его слушали с такой жадностью, будто он повествовал о каких-то необыкновенных приключениях. Но в конце показаний, уже намекнув на свои беседы с Арсеном Люпеном, он дважды запнулся, словно не решаясь продолжать речь.

Было ясно, что его одолевает какая-то подспудная мысль. Председатель суда сказал ему:

- Если вы чувствуете себя неважно, не лучше ли вам прервать показания?

- Нет, нет, вот только...

Он снова запнулся, внимательно оглядел человека, сидящего на скамье подсудимых, и продолжал:

- Я прошу позволения рассмотреть обвиняемого поближе, мне кажется, что здесь что-то неладно.

Он подошел поближе, посмотрел на него еще внимательней, еще сосредоточенней и, обернувшись к членам суда, торжественным тоном произнес:

- Господин председатель, я утверждаю, что человек, сидящий вот здесь, напротив меня, не является Арсеном Люпеном.

После этих слов в зале воцарилась полная тишина. Озадаченный председатель крикнул:

- Что за ерунду вы мелете? Вы с ума сошли?

Инспектор спокойно продолжал:

- Не спорю, с первого взгляда можно обмануться: какое-то сходство между этим человеком и Люпеном существует. Но достаточно как следует приглядеться - и вы увидите, что нос, рот, волосы, цвет кожи - все это принадлежит не Люпену. А глаза! Да это же глаза алкоголика! А Люпен никогда не был пьющим.

- Хорошо, хорошо, но объяснитесь толком. К чему вы клоните?

- Да разве я знаю? Он подсунул вместо себя какого-то пропойцу, которому вы собираетесь вынести приговор. Добро, если бы он оказался хотя бы его сообщником!

Со всех сторон зала послышались возгласы, крики и смех столь неожиданный поворот дела изрядно взбудоражил публику. Председатель велел пригласить следователя, директора тюрьмы и надзирателя и на время прервал заседание.

Когда же оно возобновилось, мсье Бувье и директор, всмотревшись в обвиняемого, заявили, что они находят лишь отдаленное сходство между ним и Арсеном Люпеном.

- Но кто же тогда этот человек? - вскричал председатель. - Откуда он взялся? Как попал в руки правосудия?

Ввели двух надзирателей Санте. И те, ко всеобщему удивлению, признали в нем заключенного, которого поочередно стерегли и выводили на прогулку.

Председатель облегченно вздохнул. Но один из надзирателей уточнил:

- Да, да, мне кажется, что это он.

- Вам кажется пли вы уверены?

- Да я его. Черт побери, едва видел. Мне передали его вечером, и с тех пор он два месяца только и делал, что лежал лицом к стене.

- А что было перед этим?

- Перед этим он занимал камеру № 24.

Директор тюрьмы пояснил.

- После попытки побега мы перевели заключенного в другую камеру.

- А вы сами, господин директор, видели его в течение этил двух месяцев?

- У меня не было в этом необходимости... он вел себя спокойно.

- И этот человек не является тем заключенным, который был вам передан?

- Нет.

- Тогда кто же он?

- Этого я не могу сказать.

- Стало быть, мы можем констатировать подмену, осуществленную два месяца назад. Как вы ее объясняете?

- Это невозможно.

- Что же дальше?

Председатель в отчаянии обернулся к обвиняемому и заискивающим током произнес:

- Вы не могли бы объяснить мне, каким образом вы очутились в руках правосудия?

Судя по всему, этот благожелательный тон смягчил недоверие незнакомца или вывел его из сонного оцепенения. Он попытался дать ответ. Подвергнутый терпеливому и мягкому допросу, он сумел с грехом пополам связать пару фраз, из коих явствовало, что два месяца назад его доставили в префектуру полиции. Он провел там ночь, а наутро его отпустили, предварительно снабдив суммой в 75 сантимов. Но едва он вышел во двор, двое агентов подхватили его под руки и втолкнули в полицейскую колымагу. С тех пор он обитал в камере № 24, не чувствуя себя особенно несчастным... кормят там неплохо дают выспаться... так что оснований для жалоб у него не было.

Все это казалось вполне правдоподобным. Среди всеобщего смеха и возбуждения председатель отложил слушание дела до следующей сессии суда, чтобы собрать дополнительные сведения по данному вопросу.

Следствие тут же установило следующий факт, занесенный в полицейские протоколы:два месяца назад некий Дезире Бодрю и в самом деле провел ночь в префектуре полиции. Его освободили в два часа пополудни на следующий день. Как раз в это время Арсен Люпен после очередного допроса должен был покинуть префектуру в полицейской карете.

Неужели надзиратели сами допустили такую оплошность и, обманутые сходством обоих лиц, по невнимательности сунули в колымагу этого пьянчугу вместо своего подопечного? Но подобная небрежность с их стороны вряд ли совместима с их служебным долгом.

А может быть, подмена была подготовлена заранее? Но, во-первых, двор префектуры - самое неподходящее место для ее осуществления, а во-вторых, в таком случае следовало бы предположить, что Бодрю был в сговоре с Люпеном и дал себя задержать с единственной целью занять его место. Каким же образом мог осуществиться этот план, основанный исключительно на стечении невероятных случайностей, немыслимых совпадений и поразительных упущений?

Дезире Бодрю был подвергнут антропометрическому обследованию; карточки, соответствующей его описанию, в архиве обнаружено не было. Тем не менее его следы отыскались довольно легко. Этого бродягу знали в Курбевуа, Аньере и Левалуа. Он клянчил там милостыню и ночевал в халупах тряпичников, громоздящихся за заставой Терн. Впрочем, последний год он пропал из виду.

Неужели Арсен Люпен подкупил его? Никаких доказательств этому не было. Да если бы они и были, они ничего не прояснили бы в обстоятельствах побега заключенного. Чудо продолжало оставаться чудом. Для его объяснения было выдвинуто десятка два гипотез, но ни одна из них не выдерживала критики. В чем не оставалось сомнения, так это в самом факте побега - непостижимого и впечатляющего, в котором как публика, так и вершители правосудия усматривали основательную подготовку, совокупность тщательно продуманных и взаимосвязанных действий, развязка которых вполне оправдывала горделивое предсказание Арсена Люпена: "Я не собираюсь присутствовать на собственном процессе".

Целый месяц прошел в кропотливых поисках, а загадка так и оставалась загадкой. Нельзя было, однако, до бесконечности держать в заключении беднягу Бодрю. Процесс по его делу был бы смехотворным: какие обвинения можно было ему предъявить? Следовательно, пришлось подписать приказ о его освобождении. Но глава сыскной полиции велел установить за ним тщательное наблюдение.

Эту мысль подсказал ему Ганимар. С его точки зрении, Бодрю не был ни жертвой случая, ни сообщником Люпена, а всего лишь инструментом, которым тот воспользовался с присущей ему поразительной ловкостью. А когда Бодрю окажется на свободе, он может навести на след если не самого Люпена, то хотя бы кого-нибудь из его шайки.

В помощь Ганимару отрядили инспекторов Фольанфэна и Дьёзи, и вот однажды, туманным январским утром, ворота тюрьмы распахнулись наконец перед Дезире Бодрю.

Поначалу он казался растерянным и шагал вперед неуверенно, словно бы соображая, куда же ему податься и что делать. Улица Санте привела его на улицу Сен-Жак. Там он остановился перед лавкой старьевщика, разоблачился до пояса, спустил владельцу жилет за несколько сантимов, а куртку снова надел и двинулся дальше по мосту через Сену. Возле Шатле с ним поравнялся омнибус. Он хотел было вскочить в него, но там не оказалось свободных мест. Кондуктор посоветовал ему взять билет и посидеть в зале ожидания.