Андре Олдмен - Заговор теней

• Название: Заговор теней
• Автор: Андре Олдмен
• Издательство: Тролль
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-87365-040-3

…Возлюбленная Конана, деви Жасмина, отправляет киммерийца в джунгли Вендии, в полное опасностей путешествие за легендарным Золотым Орехом…

---

— Три дня Халипуджи ты не принадлежишь себе, — сказал длинноносый, — потом можешь делать, что хочешь. Своей победой ты доказал, что достоин именоваться дваждырожденным, и, объявив анупру своей женой, ты подаришь ей свободу. Пока же ее отведут во дворец, ибо она принадлежит тебе, но девица останется анупрой, пока не завершится Калипуджа, и снимет маску не ранее этого срока.

И вот, первой ночью своего временного царствования, киммериец проснулся от легкого прикосновения и, открыв глаза, увидел в колеблющемся свете лампы склонившееся лицо Ка Фрей, необычно бледное и холодное.

На длинных пальцах, лежавших на его обнаженной груди, поблескивали серебряные сердечки, скрепленные бисерными нитями с агатовый полумесяцем на тыльной стороне ладони, а тот, в свою очередь, крепился двумя тонкими цепочками к золотому браслету на тонком запястье.

Киммериец перевел взгляд на гибкий стан девушки, едва прикрытый полупрозрачной накидкой, и заметил под тонкой тканью сверкающий алыми и зелеными искрами набедренный пояс с подвесками в виде бубенчиков и петель, спускавшихся с левого бока, на точеной шее — алмазное ожерелье и шнур с золотыми розетками в густых волосах…

— Украшения клинхов прекрасны, — пробормотал он, — ты — словно дивное видение, посланное Сомой…

— Еще не проснулся, кшатрий?

Конан не узнал голоса вендийки: говорила она плавно и слова выговаривала правильно и красиво.

— Кто такие клинхи?

— Уже забыла песьеголовых?

— Ах, эти… — Дивное видение презрительно скривило губки. — Послушай, млеччх, я не знаю, почему ты решил, что мои драгоценности из Дангуна. Гадхарцы не имеют никаких дел с презренными потомками трехголового чудовища. Между нами нет взаимопонимания, хотя мы и готовы к диалогу. Но я пришла не за тем, чтобы обсуждать политические проблемы. Я пришла, чтобы молить тебя отдать мне Плод Желаний.

— Ба! — изумился варвар. — Зачем он тебе вдруг понадобился?

— Чтобы спасти моего отца.

— А что с ним?

— Он может умереть.

— Ты раньше не говорила, что твой отец болен.

— Раньше?! Когда это "раньше", хотела бы я знать?

— Ну, хотя бы на том косогоре… Момент для просьб был поудачней.

Девушка немного помедлила, словно собираясь с мыслями.

— Мне непонятны твои слова, кшатрий, — сказала она наконец, — ты устал после состязаний, разум твой затуманен усилиями, приложенными для достижения победы. Но у меня нет времени ждать, я предлагаю в обмен на Золотой Орех самое дорогое, что у меня есть…

— Что же?

— Я позволю тебе сорвать прекрасный цветок, которого не касался еще ни один мужчина!

Тут Конан окончательно уверился, что спит и видит сон. Полнолуние все-таки, в такие ночи мало ли чего может привидеться…

— Сдается мне, — сказал он, прикрывая глаза, — что в прошлый раз ты называла это "пещерой наслаждений". И пусть я стану бородатым отшельником, если уже не вошел в нее однажды…

Она так толкнула его в грудь, что варвар мигом сел на постели.

— Презренный! — вскричала девушка, отступая вглубь комнаты. — Ты оскорбляешь меня!

— Хватит! — Киммерийцу уже надоело это представление. — Ступай к себе и надень маску. Если кто-нибудь увидит, что анупра шастает по дворцу без дозволения, ее, думаю, просто высекут.

Женская фигурка метнулась к двери, и он услышал слова, полные ненависти:

— Я отомщу тебе за унижение, ничтожный млеччх!

— К твоим услугам, — пробормотал Конан, откидываясь на подушки. — Когда ты снова мне приснишься…

Он почти забыл о своем странном видении за следующие два дня, наполненных приятными государственными заботами. Заботы сводились к рассылке людей, собиравших, согласно обычаю, подати для Одноногого Синга. Горы мешков, штабели сундуков и ящиков громоздились во дворе золотого дворца; беспрерывной чередой шли навьюченные лошади и ослы, буйволы тянули тяжелые повозки, полные добра: гадхарцы приносили дань, долженствующую обеспечить им благоволение богов и процветание — до следующей Халипуджи. Находились, впрочем, такие, кто более полагался на острые клинки пуджаров и втайне надеялся, что млеччх не выстоит целый день на одной ноге и добро вернется к своим хозяевам; но эти помалкивали.

Пред очи Конана являлись вельможи с доносами друг на друга — он гнал их прочь. Приходили тяжущиеся — он предлагал каждому решить дело в честном поединке. Какие-то женщины с раскрашенными лбами и полными животами умоляли разрешить им повсюду следовать за любезным героем и клялись целовать следы его божественных ног — варвар только смеялся. Разве не сможет он теперь купить столько женских ласк, сколько пожелает? Зачем ему свита фанатичных привержениц, которые к тому же взвоют, как только покинут свои теплые края?

Он не видел девушку все это время и вспомнил о ней только теперь, стоя на помосте под палящим солнцем. Может быть, Ка Фрей действительно приходила к нему той ночью? Шутка? Или все-таки сон?

Воспоминание тревожило киммерийца, и смутное ощущение надвигающейся беды постепенно нарастало в его душе. Солнце светило все так же ярко, пуджары выделывали свои штуки, радующие глаз бывалого воина, жрецы, зачерпывая воду, уже шаркали рогами по дну котла. Церемония подходила к концу, а вместе с ней близилось и освобождение: наконец он сможет покинуть уже порядком надоевший Город Слона и отправиться, куда пожелает. Он снимет с анупры маску и возьмет ее с собой, пусть будет его спутницей, пока пожелает. Когда они достигнут Айодхьи, он поделится с вендийкой своими богатствами, в конце концов, в том, что они ему достались, есть и ее заслуга. Еще немного…

Но чувство опасности все нарастало, словно темная сила, таящаяся в храме на рыжем холме, решила наконец явить свою силу. Там, за черными стенами, возникало и ширилось, как грозовое облако, нечто…

И беда пришла — в облике Вегавана на взмыленной лошади. Вазам пронесся по площади, словно самум по барханам пустыни: взметая тучи песка и сбивая зазевавшихся. Разом осадили своих коней пуджары, опустили сабли, застыли, в ожидании глядя на сановника.

Натянув поводья, вазам поднялся в стременах и прокричал так, что услышали, должно быть, нищие за городскими воротами:

— Люди! Гадхарцы! Страшная весть!

Замерли жрецы, замерла толпа, теснившаяся вдоль стен.

— Наш раджуб мертв!

"Мертв… раджуб умер…" — прошелестело над площадью.

Вазам выхватил саблю, взмахнул над головой.

— Раджуб Гадхары скончался, — снова закричал он, — и убил его млеччх!

Сверкнувшим на солнце клинком Вегаван указал на помост.

ГЛАВА 13. Храм. Взгляд Кобры

ы убил раджуба. Ты убил слона пуджаров. Ты достоин смерти. — Лжешь… знаешь, что лжешь…

— Да, лгу. На самом деле и раджуб, и слон просто спят. Я дал повелителю напиток Сомы, а ты усыпил животное. Но это все равно. Все считают тебя убийцей. И ты не выдержал испытания…

— Это твоя месть, вазам?

— Я выше мести. Мною движут высокие побуждения. Тебе не понять их, варвар.

— Твои высокие побуждения — просто жажда власти. Чувство, знакомое даже обезьяне.

— Пытаешься меня оскорбить? Это нехорошо с твоей стороны. Я все-таки сохранил тебе жизнь… Пока!

Пот заливал глаза киммерийца. Он едва различал своего собеседника. Вегаван, облаченный в длинное фиолетовое одеяние с шафранной каймой, стоял посреди каменного круга, поставив одну ногу на красный треугольный выступ. Пылали огни в медных чашах на высоких треногах. Жара, сернистый запах и мрак, покрывавший все за спиной сановника.

В его последних словах была правда. Если бы вазам не приказал пуджарам остановиться, воины изрубили бы варвара на куски. И не спасла бы кольчуга клинхов, а ударов парировать он не мог, скованный ядом Бледной Лягушки.

— Ты знаешь, почему моя нога коснулась помоста. Если бы я не усыпил слона, он убил бы гораздо больше народа.

Конан вспомнил, как металось по площади взбесившееся животное, как бежали от него люди, как падали и, раздавленные огромными ногами, заливали белый песок алой кровью. Еще недавно смирно стоявший исполин, на котором торжественно въехал на площадь начальник гвардии, вдруг превратился в настоящего демона смерти…

— Что ты сделал со слоном, вазам?

— Овод, всего лишь маленький овод, запущенный в ухо по моему приказу. Но ты плохо осведомлен о наших обычаях: погибнуть под ногами священного слона пуджаров — великая честь…

— Может быть, для воинов и фанатиков. Но не для детей, которым еще не успели заморочить головы.

…Они стояли на краю площади: три мальчика и девочка, оцепеневшие от ужаса. Никого не было рядом, взрослые разбежались, спасая свои жизни. Видимо, мало кто почитал за честь погибнуть под мечущейся серой тушей. Подняв хобот и выпятив нижнюю розовую губу, слон несся прямо на детей…