Бронюс Яунишкис - От Альп до Гималаев

• Название: От Альп до Гималаев
• Автор: Бронюс Яунишкис
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

Эта книга — документальная повесть о литовском юноше, для которого религиозные родители избрали путь монаха-мис­сионера. Юноша был направлен для работы в одну из католиче­ских миссий в Индии. Смутные сомнения в правильности избран­ного им пути постепенно перерастают в протест против фарисей­ства христианских миссионеров. Он порывает с церковью и воз­вращается на родину уже убежденным атеистом.

---

— Я мученик.

И меня оставили в покое. Но группа мучеников в семи­нарии была незначительная и активностью не отличалась. Са­моистязаться мы не могли, потому что в пансионате жили все вместе. Не было у нас и соответствующих кроватей, на которых полагалось спать мученикам. Плеть и цепи валялись без надобности в шкафу. Только иногда, желая показать, что я все-таки мученик, я уходил в келью покаяния, брал с собою плеть и хлестал себя.

Сильвио, как одному из наиболее дисциплинирован­ных, ректор поручил организовать братство святого Иоси­фа, цель которого состояла в том, чтобы пропагандировать физический труд. Но эта затея успеха не имела. Семинари­сты отлично знали, что бог, изгнав Адама и Еву из рая, на­казал их именно трудом. «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю...» — сказал господь Адаму.

Никому из семинаристов не захотелось вне очереди рабо­тать на кухне или в огороде, помогать эконому или сторожу. Каждый норовил погулять в каштановой роще.

Однажды Сильвио, убрав туалетную комнату, обрушился на меня:

— Ты мне друг или нет?

— Друг. А что?

— Тогда почему не вступаешь в братство святого Иосифа? Третий день я один ухаживаю за больными. Никто не хочет выполнять общественные поручения.

— Я принадлежу к мученикам.

— Я слышал — мучеников упразднят. Говорят, что мис­сионеры, прибывшие из Индии, смеются над индусами - санньяси[15], которые истязают себя почти до умопомешательства. Они их называют дикарями и варварами. И даже хуже -разумными безумцами.

— А Христос разве не страдал? Вот и мы вместе с ним.

— Христа мучили другие, а вы сами себя. Это варвар­ство. Самоистязание еще не говорит о том, что ты достойный монах.

Слушая его, я вдруг подумал, что он глубоко прав.

— Давай придумаем новое братство, предложил я Сильвио.

— Новое? А зачем?

— Надо всколыхнуть здешнее болото, мы ведь киснем взаперти. Знаешь что, давай организуем братство святого Христофора. Он ведь покровитель спортсменов. Молодым, таким, как мы, спорт должен понравиться.

— Это семинаристам-то?!

— Так ведь они не старики! Чем мы в миссиях будем при­влекать к себе молодежь: молитвами, размышлениями? Это­го мало. Нужен спорт. Ведь мы не умеем как следует прове­сти спортивное соревнование, не умеем даже играть в баскет­бол. Неплохо было бы поучиться самозащите, дзюдо. Неизве­стно, кого еще встретишь в джунглях.

— Ты что, совсем спятил? — испугался Сильвио. —Из му­ченика в спортсмены. Радуйся, что позволяют играть на спорт­площадке. Посмотри на камадулов[16]. Они вообще заперты в кельях-одиночках, не хуже индуистских санньяси. Лучше и не заикайся об этом, а то может быть еще хуже.

— А я все равно попытаюсь.

— Викторио, ради бога! Я боюсь...

— Мы не камадулы. Их орден создан в мрачном средневе­ковье, наша конгрегация — в новые времена. Они презирают плоть, считают ее преградой для вечной жизни, а мы пропове­дуем возрождение человечества через молитвы и труд.

Сильвио молчал. Он не мог себе представить, как можно что-либо организовывать, что-то сделать и даже о чем-то ду­мать без ведома отцов-монахов. Но я еще не потерял способ­ности самостоятельно мыслить. Мне хотелось внести что-то новое в жизнь семинарии. Я не мог сидеть сложа руки. Во вре­мя перерыва я встал на стул в коридоре и крикнул:

— Многоуважаемые синьоры, приглашаю вас вступить в братство святого Христофора. Кто желает?

Семинаристы смотрели на меня, озирались по сторонам, кто-то усмехался, не понимая, шучу я или говорю серьезно. Но все же окружили меня.

— Что за братство? Чем будем в нем заниматься?

Я объяснял, как умел, говорил, что будут работать раз­личные спортивные секции, будет даже фехтование и конный спорт.

Я составил список желающих вступить в новое братство, не обращая внимания на то, что многие из них были уже чле­нами других братств.

Вскоре мы приступили к тренировкам. Семинаристы охотнее шли на спортивную площадку, чем на занятия других братств. Только Сильвио не появлялся. Я, конечно, нервни­чал, ждал, что ректор вот-вот вызовет меня для объяснений по поводу этой моей ни с кем не согласованной деятельности. Но меня не вызывали. Неужто он одобрительно отнесся к моей затее?

14

На классных занятиях нас знакомили с различными религиозными течениями. Преподаватели уверяли, что первые люди на земле - Адам и Ева, да и Каин с Авелем и семейство Ноя поклонялись истинному богу, творцу неба и земли. Но впоследствии люди, за исключением еврейского народа, забыли господа бога, уда­рились в фетишизм, магию, анимизм. Еще позже они стали обоготворять силы природы. Так, египтяне поклонялись богу солнца Ра, богу луны Тоту, богу земли Гебу. Греки представ­ляли себе богов небожителями. Главным из них был Зевс, обитающий на горе Олимп; его жена Гера была покровитель­ницей брака и семьи; Афродита была богиней любви и красо­ты; Аполлон — богом солнца. Но затем эти религии исчезли, ибо они не были истинными.

Позднее возникли новые религии, существующие и по­ныне.

Несколько шире нас познакомили с буддизмом, имея в виду, что нам придется работать в странах, где много при­верженцев этой религии.

Изучая различные религии, я со временем пришел к выво­ду, что все они похожи одна на другую.

Христиане, католики и православные, как и привержен­цы различных направлений протестантизма, верят в святую троицу: бога-отца, бога-сына и святого духа. Индуисты также признают троицу: Брахму - бога-созидателя, Вишну - бога-хранителя и Шиву - бога-разрушителя.

Сам не знаю, как мне тогда пришли в голову такие срав­нения, в какой-то степени принижающие христианскую веру. Боясь таких мыслей, я пытался подвергнуть критике нехри­стианские религии, стремясь тем самым искупить свои грехи.

Я внушал себе, что истинный бог - это лишь христиан­ский бог уже хотя бы потому, что он создал человека по сво­ему подобию. Лишь когда прародитель людей Адам вкусил запретный плод, бог изгнал его вместе с Евой из рая, одно­временно обрекая все человечество на муки и смерть. Но все же бог был к людям бесконечно милостив: изгоняя Адама и Еву из рая, он дал им одежду. Праведнику Ною он помог по­строить ковчег и тем спас его и его семью от потопа. Позднее на горе Синайской он вручил предводителю еврейского наро­да Моисею каменные скрижали, на которых были начертаны десять заповедей о том, как нужно жить на земле. Наконец, бог пожертвовал своим сыном Иисусом Христом ради вечно­го спасения людей. Христос прожил на земле тридцать три года и вместе со своими учениками - апостолами - учил людей, как жить, чтобы очистить свои души и вновь стать достойными божественной благодати.

Вот каков истинный бог! Только к такому богу следует приобщить человечество!

Так как же я осмелился сравнивать языческих богов с христианскими? Наверное, дьявол попутал меня, желая, что­бы я, как и он, восстал против бога. Многие жертвовали со­бою, наставляя иноверцев в католическую веру. И я твердо решил пожертвовать собой.

Для подкрепления своего решения быть непреклонным на избранном мною пути я направился в часовню помолиться. Неожиданно ко мне подошел духовник Джовани де Бартолини. Он подождал, пока я закончу молитву, и сообщил:

— Тебя вызывает ректор. Я глянул на него.

— Провинился!

«Неужели ректор знает, о чем я думаю? - мелькнуло в голове. — Нет, не может этого быть! Наверное, запретит наше спортивное братство. Ну и посмеются же надо мной се­минаристы».

Робко вошел я в кабинет ректора, в котором уже давно не был. Ректор не велел мне повиниться. Зато он молча протя­нул записку, написанную на литовском языке:

«Викторио, брат мой, не сердись. Я не сомневаюсь в тво­ем братстве. Я хочу играть вместе с тобою в волейбол, стре­лять из лука.

Сильвио Сингх».

Прочитав записку, я так растерялся, что даже покраснел. Сейчас вот ректор возьмет и запретит мне посещать даже те спортивные занятия, которые доступны всем семинаристам.

— Многие святые ценили спорт весьма высоко! — пылко произнес я. — Кроме того, спортивная закалка может приго­диться нам в миссиях...

— Мы приветствуем то, что вы организовали братство святого Христофора, — похвалил меня ректор. — Городская спортивная федерация нашей провинции предлагает организо­вать соревнования по стрельбе. Есть ли в ваших рядах стрелки?

— Есть! — ответил я радостно. — Я сам неплохо стреляю, и Сильвио тоже большой любитель этого вида спорта. Только он не посмел записаться в братство.

— Но речь сейчас не о том, — строго сказал ректор. — По­чему Сильвио пишет тебе по-литовски? Разве ты забыл слова Христа: «Кто приходит ко мне и не питает ненависти к своему отцу, матери, братьям, сестрам и даже к своей жизни, тот не может быть моим учеником». Служа церкви, необходимо отречься не только от своих родных, но и от своего языка. Кто не сделал этого да еще учит другого своему языку, тот грешит. В отпущение твоего прегрешения предашься в часов­не размышлениям над словами святого Августина: «Roma locuta, canza finite»[17].