August Flieger - Чужой 1917 год

• Название: Чужой 1917 год
• Автор: August Flieger
• Жанр: Альтернативная история

Наш современник переносится в май 1917 года в тело юного прапорщика. Идет Мировая война. Однако с первых дней пребывания, герою становится понятно, что это не наше прошлое, а параллельный мир.

---

— Сумка-то тебе зачем? Чего ты туда понапихал?

— Гранаты там, вашбродь… — тихим голосом ответствовал мой 'Санчо Панса'.

— И где ж ты, голубь сизокрылый, гранаты взял?

— Дык, вчерась в арсенальной парочку прихватил! Покудова Пал Макарыч отвернумшись… Ему они все равно без пользы, а нам для дела сгодятся. Смутно в городе… Неспокойно… Как же тут без гранаты-то?

Я даже не знал, что сказать в ответ на столь категоричное заявление. В нынешней обстановке гранаты нам несомненно пригодятся. Чего уж там…

— Чего хоть за гранаты?

- 'Немки' Обуховского заводу.(Имеются ввиду немецкие 'колотушки' русского производства, принятые на вооружение за простоту и дешевизну изготовления).

— Ладно, пошли… С Богом!!! — Махнул я свободной от оружия рукой, краем глаза заметив, как стоящая на лестнице матушка меня перекрестила.

5

Выскользнув через калитку, открытую для нас дворником Архипычем, мы с Савкой ныряем в снежную муть, кружащуюся над Бульваром Патриаршего пруда.

Выстрелы, доносящиеся со стороны Козихинских переулков, слышны лишь изредка, но теперь сквозь свист ветра доносится не только раскатистое бабаханье винтовок, но и резкие хлопки пистолетных выстрелов.

Короткими перебежками пересекаем сквер и останавливаемся на углу Малой Бронной и Малого Козихинского переулка.

Осторожно выглядываю в переулок: на следующем перекрестке, в размытом свете фонаря видно распростертое на мостовой тело.

Грохает выстрел, и пуля с громким 'банг' пробивает театральную тумбу-афишу рядом со мной…

— Черт!!! — Поспешно прячусь за углом. — Что там вообще происходит? Кто и в кого стреляет? И почему?

— Дык, в нас палят, вашбродь!

— Давай дворами, через дровяной сарай! — киваю денщику на невысокую заднюю стенку подсобного строения между домами на Бронной.

Савка подсаживает меня, потом подает карабины, и, вцепившись в протянутую руку, забирается на крышу сарая. По одному спрыгиваем во двор и аккуратно пробравшись вдоль стены, выглядываем в подворотню, выходящую в Малый Козихинский.

У стены подворотной арки двое городовых в черных шинелях. Один — помоложе, сидит на снегу, прижимая руку к плечу. Второй — седоусый с унтерскими лычками на погонах, стоит на одном колене с револьвером в руке.

— Иван Силантьич, когда ж подмога-то придет? — стонет раненый полицейский.

— Терпи, Гриня, сейчас подойдет хто…

— Да поскорей бы, а то ж я тут кровью истеку!

Прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, в разговор вступает Савка:

— Иван Силантьич, не стреляй!

— Хто тут?!?!

— Я это! Савка-Кривой из девятого дома! И его благородие тут со мной! Глянуть зашли, что тута за шум!

* * *

Старший унтер-офицер полиции Иван Силантьевич Коробков отвечал за порядок на Бульваре Патриаршьего пруда и примыкающих улицах.

Этой ночью они с напарником обнаружили исчезновение патруля с пересечения Малой Бронной и Садового Кольца — костер горел, а трое солдат куда-то подевались.

Коробков принял решение пробежаться по окрестностям, как вдруг раздался гулкий взрыв со стороны Малого Козихинского переулка.

Бравые городовые бросились на шум.

На углу Малого и Большого Козихинского, у выбитых дверей аптеки стоял солдат с винтовкой наперевес. На оклик он отреагировал нестандартно, а именно — открыл огонь по полицейским.

— Я-то после первого выстрела, сразу в подворотню схоронился, а Гриня варежку-то раззявил. Вот солдатик его со второго раза и подбил в плечо… — закончил свой рассказ Иван Силантьевич, наблюдая, как Савка перевязывает вышеозначенного Гриню. — А я, его ирода, стало быть, из револьверта и укокошил. Хто ж знал, что их там, в аптеке, ешшо есть!

— Сколько их там?

— Не менее троих, вашеблаародие! С винтарем один и двое с револьвертами. Лаются на нас, а выйти боятся. Стреляют… Ироды! Ну и я, стало быть, стреляю — шоб не разбежались. — В подтверждение своих слов полицейский не глядя выстрелил за угол.

— Ну, а подмога, что же?

— Не пойму что-то… Уж хто-нить должон был подойти!

— Давай-ка тогда, Иван Силантьевич, сами разберемся?

— А стоит оно?

— Ты, Силантьич, не боись! — подмигнул городовому Савка. — Справимся! Чай, я глаз-то не на базаре потерял!

— Ладно… Есть у меня задумка, как их половчее взять! — согласился старый полицейский и, выставив руку, снова пальнул из своего 'Нагана' в сторону аптеки.

План был прост и изящен.

Пройдя через пустующую квартиру первого этажа, открытую для нас перепуганным дворником, мы с Савкой открыли огонь из угловых окон.

Выстрелив через витрину аптеки в смутно мелькнувшую тень, я сразу добился успеха. Разбив огромное стекло, на улицу вывалился труп в солдатской шинели.

Минус один…

Я успел выстрелить в глубину магазина еще дважды, прежде чем на улицу выскочили двое налетчиков. Первый запнулся и упал, получив пулю в ногу из Савкиного карабина. Второй истошно завопил: 'Суки-и-ии!' И замахнулся зажатым в руке предметом.

Время как будто замерло…

Я аккуратно подвел мушку 'Винчестера' под срез нелепого картуза и спустил курок.

— Бах! — грабитель завалился назад, выронив себе под ноги дымящуюся палку.

Черт! Это же динамитная шашка с фитилем!

— Савка-а-а! Ложи-и-сь!

Взрыв грохнул спустя мгновенье, заглушив вопль дикого ужаса, издаваемый раненным бандитом.

* * *

Блистательная, вашу мать, победа!

Четыре трупа и один пленный…

Как оказалось, в аптеке прятался еще один солдат, который, увидев трагическую развязку, поспешил сдаться, выкинув свою винтовку на улицу.

Экспресс-допрос дал кучу информации о мотивах преступления и методах действия сего преступно-прискорбного сообщества.

Ванька-Уксус (тот кого я застрелил с динамитом в руке) — бывший балтийский матрос, предполагал взять в аптеке 'марафету', который владелец хранил в торговом зале в несгораемом шкафу. Заодно предполагалось 'пощипать буржуев'. Для этого означенный Ванька вместе со своим подручным Фимкой-Змеем (тот, который, будучи ранен в ногу, погиб при взрыве), вступил в преступный сговор со своим старинным дружком Кондратом (первый из солдат, убитый полицейскими на перекрестке). Означенный Кондрат, служивший в 192-м Запасном Пехотном полку, подговорил своих сослуживцев, с которыми он был назначен в патруль на углу Малой Бронной и Большой Садовой.

Собственно сам допрашиваемый был бел, пушист и боголепен, и решился на преступление только под давлением своих сослуживцев — уже упомянутого Кондрата и Васятки (солдат, застреленный мной через витрину).

Иначе — ни-ни… Как есть! Свят-свят! И так далее, и тому подобная брехня.

Больше всего меня заинтересовала фраза, вскользь оброненная 'кающимся грешником', что 'Аптеку надо ломануть нынче же ночью, потому как потом будет большая буза, и фараонам станет не до нас…'

А это означает, что 'Большую бузу' следует ожидать в ближайшие часы?

6

Знаете, в американских фильмах частенько встречается ироничная фраза 'А вот и кавалерия!' пришедшая из вестернов середины 50-х годов.

Кавалерия, как это обычно и происходит в кино, явилась несколько позже, чем вовремя.

Из снежной пелены вынырнули два десятка кавалеристов и, распределившись по сторонам перекрестка, с настороженным интересом воззрились нашу теплую компанию.

— Кто такие? Что здесь происходит? — К аптеке подъехало начальство: жандармский полковник и подполковник-кавалерист в роскошной бекеше Лейб-Уланского полка.

Я глубоко вздохнул и, приставив 'винчестер' к ноге, доложился по всей форме, обратив внимание на то, кто мы и откуда тут взялись.

— Ага! Так вы барона Александра Николаевича сын? — Кивнул головой жандарм, ловко соскочил с коня и держа его под уздцы протянул руку для рукопожатия. — Я — полковник Конешевский. Третий департамент Министерства Государственной Безопасности. Изложите-ка, господин подпоручик, вашу версию произошедшего.

Я вкратце рассказал историю наших с Савкой приключений, заострив внимание на результатах допроса 'пленного'. Слушая меня, полковник кивал головой и задавал наводящие вопросы.

— Вы слышали, Андрей Борисович? — обратился он к подполковнику, который во время нашего рассказа тоже спешился и прохаживался по перекрестку, разглядывая место происшествия: — 'большая буза' назначена именно на сегодня. Какая прелесть!

— Отрадно сознавать, что вы, Владислав Янович, оказались как всегда правы! — с изрядной долей иронии в голосе отозвался тот.

— Я понимаю ваше волнение, подпоручик, — вновь обратился ко мне Конешевский: — однако, особый приказ по Московскому гарнизону уже вступил в действие. Согласно ему, объявлены неблагонадежными 55-й, 56-й и 192-й Запасные полки, 1-я Запасная Артиллерийская бригада и Телеграфно-Прожекторный полк.