Шарлин Харрис - Месть мертвеца

• Название: Месть мертвеца
• Автор: Шарлин Харрис
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50876-1

Харпер Коннелли получила свой дар после того, как в нее ударила молния.

Девушка может определить, где находится тело умершего человека, и разделить с мертвецом последние мгновения его жизни. Она служит мертвым и дает утешение живым.

Правда, покойникам все равно: у них впереди вечность. А живые крайне нетерпеливы и, как правило, недовольны тем, что сообщает Харпер.

В романе «Месть мертвеца» Харпер Коннелли приходит на помощь шерифу небольшого городка Сандре Рокуэлл. Шериф просит Харпер найти бесследно пропавшего мальчика-подростка. Героиня выясняет, что это не единственное исчезновение за последние пять лет.

Когда Харпер Коннелли находит захоронение, в котором лежат обезображенные тела, она осознает, что докопалась до долго скрываемой тайны. Она понимает, что следующая могила может быть вырыта для нее…

Впервые на русском! От автора знаменитейшей серии о вампирах «Настоящая кровь».

---

Я посмотрела на священника с извиняющимся выражением лица, тот улыбнулся и помахал, а потом двинулся к дому. Я продолжала вести притворную беседу, до тех пор пока он не вошел через заднюю дверь.

Чувствуя себя полной идиоткой, я ощутила облегчение оттого, что он ушел. Где, черт побери, Толливер? Почему он так долго?

Я повернулась на сиденье и начала расстегивать привязной ремень. Пойду и выясню, что его задержало. Я тревожилась не на шутку, меня беспокоило ощущение, что я просмотрела что-то очень важное.

Что-то, касающееся девятого мальчика, который выжил.

Я перестала возиться с ремнем и призадумалась. Личность мальчика установили. Он был в безопасности в больнице Ашвилла. Может, он никогда не заговорит о том, что с ним случилось, но, вероятнее всего, заговорит — когда привыкнет к тому, что он в безопасности и почувствует себя лучше физически. И когда он начнет говорить, то назовет второго убийцу, если и вправду есть второй. Но что, если он ни разу не видел второго убийцу? Возможно, его держали в конюшне, потому что его похитил Том Алманд, один лишь Том Алманд? Что, если Алманд в первый и единственный раз заставил сына помочь ему, и именно это толкнуло Чака на отчаянный поступок. Может, у Алманда не было шанса поделиться своей добычей, прежде чем его раскрыли. Тогда у его сообщника имелось еще больше шансов выкрутиться.

И Доук Гарланд не был преступником. Он только что спросил меня, где держали мальчика. Если бы он был вторым убийцей, он знал бы это. Если же он только пытался запутать дело, то мог бы просто вообще ничего не говорить. Это не повлияло бы на то, что я думаю. Почему же он задал мне этот вопрос, если только и вправду ничего не знал?

Но кто-то знал, кто-то, с кем я недавно разговаривала. Кто-то сказал, что мальчик был под полом в стойле или что-нибудь в таком роде.

Кто это был? Мы встречались с таким множеством людей. Явно не Манфред, и не Рейн, и ни один из полицейских — им и положено было об этом знать. Тогда кто? С кем я разговаривала? С леди из похоронного бюро, Кледой как ее там… Нет, не она.

Я сидела в машине с приоткрытой дверцей, поставив на землю одну ногу, и думала. С внезапностью, ошеломившей меня, рядом со мной остановился большой внедорожник, дверцу моей машины распахнули и, схватив меня за руку, выдернули наружу. Потом большая рука ударила меня по тому месту, куда меня давным-давно стукнули лопатой, и я потеряла сознание.

Глава тринадцатая

К тому времени, как я пришла в себя и смогла осознавать, что происходит, я сидела в машине с заклеенным скотчем ртом и связанными руками. Внезапное нападение полностью застало меня врасплох.

На водительском сиденье сгорбился Барни Симпсон, подавая задом с подъездной дорожки, а потом устремившись по дороге, как маньяк. Внедорожник так неистово подбрасывало, что я съехала на пол. У меня не было возможности удержаться от падения. Я упала на больную руку, и боль была такой мучительной, что я закричала бы, но он позаботился и об этом.

Есть что-то ужасное в том, чтобы оказаться правой, если твоя правота означает, что тебе надрали задницу.

Мне повезет, если это все, что со мной случится.

Примерно через пять минут он остановился. Я все еще не могла пошевелиться, но пыталась собраться с силами. Я понятия не имела, где мы. Твайла жила в пригороде, может, единственном месте Доравилла с солидными домами. Пять минут езды оттуда могли привести нас куда угодно — в более старую часть города или вообще за городскую черту.

Глядя мимо головы Барни, я видела ель, на которой таял лед, одно дерево из рощицы. По всей Северной Каролине росли деревья.

— У нас было все, — сказал Барни.

Он смотрел на меня сверху вниз, и его большие очки в темной оправе увеличивали его глаза, так что он не просто глядел на меня, а сердито пялился.

— У нас было все, пока ты их не нашла. Я находил мальчишек в больнице и отмечал их на будущее, или Том видел их на улице, когда они шли пешком или ехали на попутках. Мы подбирали их, а потом просто… использовали.

«О господи!» — подумала я.

— Мы использовали каждую частицу, всю боль, весь секс, весь страх. Мы поглощали их. До тех пор, пока ничего не оставалось.

Я боролась со скотчем, задыхаясь и булькая.

— У нас было второе место, место в амбаре, на случай если мы заполучим двух мальчиков одновременно. Оно было вроде камеры предварительного заключения. На самом деле нам ни разу не пришлось им воспользоваться. Но, думаю, Том просто не мог удержаться, хотя последнее, что он должен был делать, — это подбирать еще одного мальчика.

Излагая свои доводы, которые сводились к тому, что я змея в их раю, он завел внедорожник и поглядел в окно заднего вида. Барни вернулся на дорогу.

— Но Том не смог завязать, хотя, думаю, это было бы его последним разом. А те, кто путешествует автостопом, они — как яблоки, падающие тебе на колени.

Я не могла просто съежиться на полу и бояться. Мне надо было что-то придумать. Я могла бы ухитриться открыть дверцу и выкатиться наружу, но машина так неслась, что я не думала, что выживу. Я приберегу такое на самый крайний случай. Умереть вот так будет лучше, чем умереть, как мальчики.

Ладно, пора бороться.

Я продолжала говорить это себе, но все еще чувствовала себя такой ошеломленной и дезориентированной, что трудно было заставить мускулы подчиниться агрессивному плану. А потом было трудно принять такую позу, чтобы мои удары хоть чего-то стоили. Мои ноги были свободны, потому что у Барни не хватило времени их связать, к тому же он, возможно, надеялся, что я пробуду без сознания подольше.

И вот я пнула его, пытаясь вложить в пинок побольше силы, изогнувшись, чтобы прислониться к дверце спиной. Конечно, внедорожник вильнул, и Барни завопил на меня:

— Я сдеру с тебя шкуру!

Я знала: он говорит в буквальном смысле.

Больше он не походил на администратора больницы. Он походил на того, кем в действительности был: человеком, обезумевшим от собственного зла.

Он стал бить меня, но ему приходилось вести машину, поэтому его беспорядочные удары не часто попадали по моим ногами. А если и попадали, не слишком сильно, ему ведь приходилось тянуться, чтобы меня достать.

Боль в руке не утихала, а усиливалась. В одном отношении это было хорошо, потому что не давало мне отключиться и злило, а в другом отношении — плохо, потому что высасывало из меня энергию и силу воли. Я даже поймала себя на том, что хочу быть осторожнее с выздоравливающей рукой.

«Но какой смысл предохранять руку от перелома, если я скоро умру?» — мужественно спросила я себя и пнула с новой силой и яростью.

— Ты, сумасшедшая сука! — завопил он.

Что ж, от такого слышу, приятель.

Я была очень довольна, что на мне тяжелые туристские ботинки.

Рано или поздно мы должны были оказаться в центре Доравилла, но он свернул направо, и я поняла: мы поворачиваем на одну из проселочных дорог, петляющих по округе. Мы направлялись в горы. Это было худшим вариантом из всех возможных.

Барни перегнулся через спинку сиденья, едва придерживая руль левой рукой, и ударил меня по лицу открытой ладонью. На секунду перед глазами у меня посерело.

Когда я снова смогла сосредоточить взгляд на его лице, он выглядел очень довольным. Барни причинил боль, а ему очень нравилось ее причинять. К тому же я перестала пинаться, и он мог править, держа руль обеими руками.

Я обдумывала: то ли позволить ему благополучно править и не получать новых ударов, то ли пнуть снова, чтобы меня опять ударили. Отдохнув пару минут, я решила, что пора сделать новую попытку.

На этот раз я попала ему в колено, и машина знакомо вильнула, но тут он огляделся по сторонам и снова остановился на обочине. Хорошо, это был шаг к худшему развитию событий.

Он распахнул свою дверцу и ринулся вокруг внедорожника, пока я старалась изменить позу так, чтобы оказаться к Барни лицом. Но я не сумела это сделать, а он распахнул пассажирскую дверцу так внезапно, что я вывалилась из машины. Он поймал меня за волосы, натянув швы, наложенные на голову. Я издала звук, который был бы воплем, если бы я смогла открыть рот. Барни потащил меня за волосы на узкую обочину, серую ото льда и подтаявшего снега. Отсюда крутой склон вел к лесу, кое-где в белых пятнах. За лесом я мельком увидела воду.

Мне пришлось отчаянно бороться, чтобы не рухнуть плашмя на землю, и каким-то образом я сумела подняться на ноги. Я попыталась вырваться, и он снова ударил меня, на этот раз кулаком по ребрам.

О господи, больно!

Едва встав покрепче на ноги, я врезалась в него, пытаясь свалить, но только заставила его пошатнуться и отступить на шаг-другой. И тогда он начал бить меня всерьез. Я думала, что, если упаду, он меня убьет, но сомневалась, что смогу долго продержаться на ногах. Мне удалось метко пнуть его в промежность, но, снова поставив ногу на землю, я поскользнулась на льду на обочине и не удержалась на ней. Я катилась по снегу и мокрой траве, вниз-вниз, до самого конца склона.