Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

• Название: «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
• Автор: Георгий Осипов
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45014-5

Приняв боевое крещение еще над Халхин-Голом, в годы Великой Отечественной Георгий Осипов совершил 124 боевых вылета в качестве ведущего эскадрильи и полка — сначала на отечественном бомбардировщике СБ, затем на ленд-лизовском Douglas А-20 «Бостон». Таких, как он — прошедших всю войну «от звонка до звонка», с лета 1941 года до Дня Победы, — среди летчиков-бомбардировщиков выжили единицы: «Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам — и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи прыгать с парашютами…» «Очередь хлестнула по моему самолету. Разбита приборная доска. Брызги стекол от боковой форточки кабины осыпали лицо. Запахло спиртом. Жданов доложил, что огнем истребителя разворотило левый бок фюзеляжа, пробита гидросистема, затем выстрелил еще несколько очередей и сообщил, что патроны кончились…»

---

На следующий день после прибытия начали разбираться в обстановке. С утра подвесили бомбы, опробовали пулеметы и уточнили боевые расчеты. Штабу полка несколько раз ставилась и отменялась боевая задача. Наконец было приказано собрать весь личный состав на окраине аэродрома.

Выслушав рапорт начальника штаба полка майора Стороженко М. П. о построении летного состава полка для постановки боевой задачи, командир полка майор Суржин сказал:

— Товарищи! В районе Ельни наши войска остановили крупную танковую группировку противника, и теперь части 24-й армии ведут бои по окружению и уничтожению этой группировки. Нашему полку приказано в пятнадцать часов сорок минут под прикрытием истребителей 10-го истребительного полка уничтожить скопление танков и пехоты противника на северо-восточной окраине города Ельни и в Чанцево. Приказываю удар по войскам у Ельни нанести первой эскадрильей, а по пехоте и танкам в Чанцево — силами второй и третьей эскадрилий.

Далее командир полка поставил задачи каждой эскадрильи и объявил, что на боевое задание полк поведет сам во главе первой эскадрильи, а слева от него полетит комиссар Куфта. Затем к летному составу обратился комиссар полка Куфта, который сказал:

— Командование доверило нам защищать Родину на Московском направлении. Я призываю вас с честью выполнить долг перед Родиной.

В этом боевом вылете я возглавил правое звено ведущей эскадрильи. Ведомыми в звене летели экипажи лейтенантов Г. И. Алексеева и А. Д. Голубкова. Когда моторы были запущены, техник Крысин, находившийся на крыле рядом со мной, обнял меня, поцеловал и стал навсегда прощаться. Я отстранил его, послав к черту, и прокричал:

— Не спеши нас хоронить, мы еще поживем и повоюем!

После взлета полк быстро собрался в колонну эскадрилий и взял курс на аэродром истребителей. Все летчики шли в боевом порядке плотно, как на параде. Проплыл справа под крылом Спасск-Деменск, а истребители сопровождения так к боевому порядку и не пристроились. Впереди в дымке показался город Ельня.

— Боевой, — передает штурман Желонкин и открывает бомболюки.

Разрывы зенитных снарядов и трассы автоматических пушек располосовали воздух вокруг бомбардировщиков.

— Командир, мессера атакуют вторую эскадрилью, — доложил мне стрелок-радист Жданов.

— Бомбы сброшены, горят пять танков, — сообщает штурман.

— Командир, горят все самолеты второй эскадрильи! — взволнованно сообщил стрелок-радист.

— Смотри за воздухом! — кричу ему в ответ.

И в этот момент самолет задрожал. Это Жданов начал отстреливаться от истребителей противника длинными и короткими очередями.

Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам, и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи — прыгать с парашютами.

После удара по цели командир полка стал уходить в рваную кучевую облачность. Истребители противника начали атаку ведущей группы. Одна пара «мессеров» пошла на сближение с нашим звеном, а вторая атаковала ведущее звено. Организованным огнем стрелков-радистов был сбит ведущий истребитель. Он загорелся и метеором полетел к земле. Самолет комиссара Лучинкина ушел вверх и скрылся в облаках. Был подбит, задымил и начал отставать самолет моего правого ведомого лейтенанта Георгия Алексеева. Вскоре за его самолетом потянулся огненный след. Оставшиеся семь самолетов нашей эскадрильи сомкнулись и продолжали огнем пулеметов отражать атаки истребителей. После того как один из «мессеров» был сбит, остальные боялись подходить близко, затем отстали.

Лейтенант Алексеев Г. И. пытался потушить мотор и бензобак огнетушителем, но когда это не удалось, подал экипажу команду покинуть самолет. Штурман лейтенант Дьяченко немедленно выпрыгнул, а стрелок-радист Биньковский доложил, что тяжело ранен и не сможет покинуть самолет с парашютом. Чтобы спасти Биньковского, Алексеев пытался посадить горящий самолет на фюзеляж, но когда от дыма и пламени находиться в кабине самолета стало невозможно, он тоже покинул самолет с парашютом, однако ему не хватило высоты для того, чтобы раскрыть парашют, и он разбился.

Возвратившийся в полк штурман Дьяченко рассказал, что похоронил Алексеева и Биньковского, завернув в парашюты, недалеко от места падения самолета у деревни Новые Мутищи Ельнинского района.

Комиссар эскадрильи Лучинкин, после того как на его самолете огнем истребителей был поврежден правый мотор и был тяжело ранен в живот стрелок-радист старшина Соловьев, ушел в облака, оторвался от истребителей противника, а потом произвел посадку в Юрьеве в двенадцати километрах от Сухиничей[5]. Техники, прибывшие к месту вынужденной посадки самолета Лучинкина, насчитали в нем около ста восьмидесяти пробоин. В первом боевом вылете из двадцати семи бомбардировщиков, вылетевших на удар по танкам у Ельни, было потеряно одиннадцать[6].

Большинство экипажей со сбитых самолетов второй эскадрильи через несколько дней возвратились в полк. Пришли и командир эскадрильи Иван Тимофеевич Красночубенко, и его заместитель Голенко и стрелок-радист И. И. Зеленков, сбивший истребитель противника в этом роковом для эскадрильи воздушном бою.

Все летчики, штурманы и стрелки-радисты до первого боевого вылета по-разному подшучивали над предстоящей опасностью. Но, увидев, как горели самолеты второй эскадрильи, перестали шутить, сделались серьезными и задумчивыми. Многие чувствовали себя настолько подавленными, что не ели, не спали, а в свободное время лежали на спине с открытыми глазами.

В том, что истребители сопровождения не взлетели и не прикрыли нас, обвиняли начальника связи и начальника штаба полка. Причины больших потерь в первом боевом вылете большинство видело в превосходстве немецких истребителей и в недостатках организации боевых действий со стороны командования ВВС 24-й армии.

От летчиков, следовавших на переформирование из западных военных округов, мы уже знали о больших потерях нашей авиации на аэродромах и в воздухе в первые дни войны. Знали мы и о том, что боевые и летно-тактические свойства германских самолетов намного превосходили наши бомбардировщики СБ, ДБ-3 и истребители И-15 и И-16, которые были созданы в годы второй пятилетки. Однако большие потери, понесенные полком в первом боевом вылете, потрясли всех. Поэтому, когда на другой день командир полка собрал руководящий состав, все тягостно молчали.

— Ну, что носы повесили? — обратился ко всем Суржин и продолжил: — Наши потери большие, но бывает и хуже. Сегодня вторая половина нашего старого полка под командованием майора А. Перехрест наносила удар по войскам противника в районе Рославля. Все двадцать семь бомбардировщиков полка сбиты. На аэродром не вернулся ни один самолет. Тяжело, товарищи, кривить душой нечего. Основная причина наших потерь — это большое превосходство фашистских истребителей в скорости и вооружении. Однако полк понес большие потери не только потому, что нас не прикрывали истребители, но и потому, что мы не научились воевать на самолетах образца 1934 года. Никто других самолетов нам не даст. Давайте вместе подумаем, как нам лучше выполнять боевые задачи на наших самолетах и сократить количество потерь. Условия боевых действий вы теперь знаете. У «мессеров» скорость на сто сорок километров в час выше, чем у СБ, они вооружены пушками, а на наших самолетах — только пулеметы. Что могут предложить командиры эскадрилий?

— Хорошо бы перейти на действия ночью, — предложил Лесняк.

— А что предлагает командир третьей эскадрильи? — спросил Суржин.

— Надо добиваться, чтобы нас прикрывали истребители, — ответил Богомолов.

Заместители командиров эскадрилий и штурманы предложили не ограничивать ведущих групп и экипажи в выборе маршрутов полета к цели, высоты удара, направления захода и ухода от целей, а также использовать для ухода от атак истребителей противника облачность.

Выслушав всех, Суржин ответил:

— Конечно, я буду добиваться, чтобы нас прикрывали наши истребители, но особенно на них не рассчитывайте. В ВВС 24-й армии всего один 10-й истребительный полк, а в нем осталось всего семь самолетов, которые должны обеспечить как прикрытие войск армии от ударов противника, так и сопровождение бомбардировщиков. Ведущим групп и всем экипажам разрешаю самостоятельно выбирать тактические приемы при выполнении боевых задач. Буду просить командование ВВС армии перевести наш полк на боевые действия ночью.

9 августа полк двумя эскадрильями под прикрытием четырех МиГ-3 бомбил скопление пехоты и танков на северо-западной окраине Ельни. Я возглавлял правое звено в эскадрильи, которую вел Лесняк. На боевом курсе нас интенсивно обстреляла зенитная артиллерия. Атаки двух пар «мессеров» успешно отбили истребители сопровождения и стрелки-радисты. Третья эскадрилья, атакованная истребителями противника, оказалась без прикрытия и после сбрасывания бомб ушла в облака. В воздушном бою стрелок-радист старший сержант Листратов сбил один истребитель противника. На аэродром наша эскадрилья возвратилась благополучно, только четыре самолета получили по пять-десять пробоин. Из третьей эскадрильи на аэродром возвратились только три бомбардировщика, два самолета были сбиты над целью, а три из-за повреждений произвели посадку на других аэродромах[7].