Ринат Таштабанов - Эвиал

• Название: Эвиал
• Автор: Ринат Таштабанов
• Издательство: М.: Эксмо, 2005 г.
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13157-4

Ждать осталось недолго. Грядет последнее сражение в «Войне мага», завершающей книге знаменитого цикла «Хранитель мечей». И свершится выбор мага-некроманта Фесса, решится судьба Эвиала и всего Упорядоченного. Но история Эвиала пишется не только Ником Перумовым — его создателем. Вдохновленные его примером, самые лучшие, самые талантливые из его учеников добавляют собственные страницы в хроники этого магического мира.

В этот сборник вошли повести и рассказы победителей литературного конкурса «Изумрудный дракон. Незаконченные сказания», проводившегося на интернет-портале «Цитадель Олмера» при участии журнала «Мир фантастики», действие которых разворачивается на земле Эвиала.

---

Вернулось сознание к Папусу, по его приблизительным оценкам, часа через два и застал хозяина лежащим на куче соломы в сыром подвале.

— У-уфф, — было первое слово пробуждение молодого некроманта. — Г-ххде мы? — проскрипел он пересохшим горлом — оно как мельничные жернова готово было перемолоть всякое новое слово, собравшееся проскочить мимо них во внешний мир.

— Очнулся, — это был учитель. Азраил поднёс к губам Папуса глиняную миску с водой. Юноша жадно припал к ней, смачивая свои «жернова». — Мы «в гостях» у отца Конрада.

— А это, — Папус оглядел заплесневелые бревенчатые стены подвала, — его лучшая комната?

— По заслуге и награда, — вздохнул милорд Азраил. — Если б ты не принялся там, на погосте, размахивать своей железкой, мы бы, может, смогли рассчитывать на более достойный приём.

— Как же. Что они собираются с нами делать?

— Пока не знаю. Но они забрали Трубадура.

— Что?! Он-то здесь при чём?

— Ха! Ещё как при чём. Весь в хозяина, в тебя то есть. Половину экзекуторов без рук оставил. А треть сохранивших конечности вряд ли сможет теперь приласкать ими своих детишек.

— Это как?

— Ну, руками ведь ребёнка девке не заделаешь. А больше-то им и не чем, ха-ха-ха!!! — учителя вдруг согнуло пополам в приступе полубезумного смеха. То ли от гордости за последний подвиг отважного ослика, то ли просто обстановка брала своё. Когда же смех его прекратился, он мрачно заявил: — Трубадура собираются казнить как одержимое животное. А в качестве милости Спасителя как к заблудшей, невинной твари его «просто»… сожгут. Казнят, так сказать, без крови.

— Зомби им в печенку, — сплюнул Папус. В этот момент заскрежетал в замке решётки ключ. Вошли трое: отец Конрад и двое экзекуторов при оружии. И с сетью. «Боятся», — подумал Папус. Только тут он обнаружил, что сам он лежит связанный. Запястья и щиколотки его стягивали тугие узлы.

Отец Конрад устроился на принесённом специально для него трёхногом табурете. Он упёр свои огромные кулаки в бёдра и стал пристально смотреть на Азраила. Потом он, видимо, не найдя ничего достойного своего взгляда, перевёл его на Папуса. Глаза инквизитора светились нехорошим блеском. Искорки плясали в них как на острие упёртого в горло жертвы клинка.

— Значит, Осинки? — сказал он, наконец. — Я вспомнил тебя, Папус.

— Ох, неужели? Рад за Вас, отец Конрад, что у Вас нет старческого беспамятства, — Папус изо всех сил старался не удариться в воспоминания о том дне, когда впервые познал суть этого человека. Но память, как всегда, подводила. Как всегда не вовремя она подсунула в мозг мельчайшие подробности тех дней. Того дня. Того…

— Вы устроили мне кошмарную жизнь, после того, как объявили мою семью проклятой. И всё из-за того, что моих отца и мать разорвали на куски зомби!

— Теперь я точно вспомнил тебя, Папус, — покачал головой отец Конрад. — Но ты, как я вижу, нашёл своей семье достойную замену.

— Зато я Вас и не забывал, — процедил сквозь зубы Папус. — Знаете, чего мне потом стоило оставаться в Осинках? Это было похуже, чем, если бы меня самого просто загрыз какой-нибудь зомби. Я стал изгоем, отщепенцем.

— Только не надо мне рассказывать про своё трудное детство. Ты тогда сам себе его устроил, сказав, что хочешь всем отомстить за смерть своих родителей.

— Я и сейчас не отказался бы от своей мести. А начал бы прямо сейчас. С одного зарвавшегося священника.

— Папус! — Азраил пнул юношу в бок. — Умерь свой пыл! Не время!

— Твой… учитель, — Конрад произнёс последнее слово с какой-то злой иронией, — говорит дело, Папус. Вам и так предъявляется обвинение в довольно таки тяжких преступлениях. И нападение на служителей Святой Матери нашей Церкви далеко не самое опасное.

— Святая… Мать-ваша-Церковь, — отдельно, нарочито медленно и злобно произнёс слова юноша, — сама напала на нас. Без причины. Испугались ослика…

— А вот здесь уже следует второе ваше преступление, — не обратил внимания на колкость отец Конрад. — Приручение одержимого животного и использование его против служителей Церкви. Вдобавок — проникновение в запрещённую для вас зону. Суд уже состоялся.

— Без нас??! — Папус подался вперёд с такой силой, что казалось, будто он и не сам встаёт, а тянет его кто-то.

— А зачем вы нам!? Свидетелей ваших преступлений и без того хватает. И все они, как один, подтверждают ваше причастие к преступному использованию чёрной магии. Приговор уже вынесен. Вас подвергнут публичной казни на центральной городской площади. По двести ударов плетью каждому. Скажите спасибо, — отец Конрад наклонился к Папусу, — что рядом находится ваша хвалёная Академия. А иначе я применил бы более подходящее, с моей точки зрения, наказание.

— Как к нашему ослу?

— Как к вашему ослу.

Отец Конрад резко встал с табурета и направился к выходу. Экзекутор нагнулся за табуретом и, взглянув в лицо Папусу, ухмыльнулся:

— Это я оглушил тебя, — медленно, со смаком проговорил он. Потом он, вроде, даже собирался плюнуть в лицо Папусу, и для этого ему потребовалось чуть запрокинуть голову и выпустить из виду ноги юноши… Хруст ломаемых костей возвестил о том, что табурет врезался в челюсть потерявшего бдительность экзекутора. Как это произошло, никто увидеть не успел. Только отец Конрад, обернувшись на стоны зажимавшего окровавленное лицо слугу, заметил, что ноги Папуса слегка изменили положение. Инквизитор до хруста сжал кулаки, но из камеры вышел, не сказав и не сделав ничего.

— Паупс, — укоризненно вздохнул милорд Азраил. — Положениеце у нас с тобой паршивое. А вот настроение — ещё хуже. Сейчас бы послушать твой сон.

— Какой сон? Зачем? — удивился Папус.

— Ну, ты же говорил, что он забавный, «как коза на льду». Посмеялись бы вместе.

— Сон? — Папус пожал плечами. Чего порой не взбредёт в голову старику. Но потом: — Стойте. Сон! Ведь это ключ! У Вас, учитель бывали когда-нибудь вещие сны?

— Нет, я не занимаюсь предсказанием будущего. А у тебя что, были?

— Сомневаюсь. Но этот… Вы видели мои конспекты по некромантии?

— Снова — нет. Это ведь не моя тетрадь, и я не знаю, что успел там записать нового наш друг, который отдал тебе ту тетрадь. Хотя, лекции Даэнура…

— Там была одна схема, изображавшая какой-то странный ритуал с использованием младенца.

— Младенца? — учитель задумался, но потом его лицо просияло: — Постой, я кажется, понимаю. А что было во сне?

— Младенец. В точности, как на рисунке в моей тетради. Он плакал, а слёзы его были какие-то ненормальные.

— Боги, — прошептал Азраил. — Я вспомнил. Рисунок был вшит в тетрадь, так? — Папус кивнул. — Тот некромант украл его из библиотеки отца Мариуса, главы Инквизиции. Я видел эту схему. Тогда мне показалось, что смысла и пользы в ней — как с козла молока. Но вот на самом деле…

— Что? Это и есть тот самый способ инквизиторов, которым они упокаивают погосты?

— У нас нет доказательств. Мой посох с пробой магии — у инквизиторов. А твои конспекты с прочим добром, наверняка, тоже. Не сомневаюсь, что серые успели обыскать нашу комнату.

— Что же делать? Сколько отсюда до Академии?

— Самое большее — два часа пути. Мы почти что дома, поэтому инквизиторы и не решились казнить нас по-настоящему, через сожжение.

Внезапно в коридоре послышались шаги. Быстрые, раздражённые. В перекрестье прутьев решётке пленники увидели… нет, не опостылевшие серые рясы — походную мантию Гувера Ханса. Ректор Академии предстал перед своими подопечными в живительных зелёном и коричневом цветах, которые, казалось, проникли в это царство серого мрака, оживив даже эти несчастные, поросшие мхом стены.

— Господин ректор, — привстал, насколько это позволяли цепи, Азраил. Папус остался лежать.

— Отец Конрад! Я прошу Вас немедленно освободить моих подданных, — прокричал Ханс совсем не свойственным его преклонному возрасту живым голосом.

— Но, господин Ханс, — появился отец Конрад. Сейчас он выглядел не таким грозным, но всё же сумел сохранить свой независимый вид. — Им уже вынесен приговор. Имеется состав преступления. Есть свидетели, — бормотал он что-то, видимо, продолжая начатый ещё где-то на подступах к тюрьме спор.

— У Вас нет доказательств! Особенно тех преступлений, в которых Вы их обвинили. А свидетели — только Ваши люди. А это, на сколько мы оба знаем, не является достаточным основанием для предъявления обвинения. Откройте дверь. Я жду!

Заскрипел ключ, затем плохо смазанные петли. Звякнули о пол сброшенные Азраилом цепи. Безвольно сползли туда же верёвки, пленившие недавно Папуса. Пока вся троица покидала подвал, Азраил с Папусом хранили молчание. Но едва они покинули здание тюрьмы, возбуждение от нежданного спасения дало себе выход: