Адриан Голдсуорти - Во имя Рима: Люди, которые создали империю

• Название: Во имя Рима: Люди, которые создали империю
• Автор: Адриан Голдсуорти
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-035706-0

Книга посвящена истории Рима и его пятнадцати великим полководцам, охватывает период от начала Второй Пунической войны до эпохи Юстиниана, когда Западная римская империя уже перестала существовать.

Спицнон Африканский и Гай Марий, Помпей Великий и Цезарь, Тит и Траян, Юлиан и Велизарий… Именно под их руководством плохо обученное ополчение превратилось в те железные легионы, которые завоевали полмира.

Книга будет интересна как специалистам, так и любителям истории.

---

Хотя римляне несли потери во время этого обмена снарядами, ход работ не слишком замедлился. У легионов имелось больше метательных машин, они были мощнее — те, что находились у X Бурного легиона, считались самыми огромными — а обслуживавшие их солдаты были лучше подготовлены. Все это позволяло римлянам выигрывать «артиллерийские» дуэли.

Иосиф пишет, что вначале защитникам было легко заметить в полете светлые камни из катапульт, которые добывались и нарезались прямо на месте. Часовым на стене просто нужно было вовремя крикнуть «снаряд летит!», чтобы большинство защитников успело пригнуться или укрыться. Узнав об этом, римляне начали красить свои снаряды в более темный цвет, что делало их менее заметными, и значительно увеличило потери среди защитников. Ударная сила таких снарядов была поистине ужасной. Иосиф вспоминал, как во время осады Иотапаты голова мужчины отлетела на четверть мили от тела после того, как в него угодил камень, выпущенный из катапульты. Еще ужаснее описание того, как метательный снаряд попал в беременную женщину, убив ее на месте и вытолкнув из ее чрева нерожденного ребенка.{333}

Поскольку машины не могли разрушить стены, брешь нужно было пробивать с помощью массивных таранов, металлический наконечник которых обычно имел форму бараньей головы с рогами. Усилия римлян были направлены на то, чтобы соорудить три насыпи, которые позволили бы подтащить эти приспособления к стене. Рассчитав расстояние до стены с помощью веревки с привязанным к ней куском свинца (единственный способ, который позволил солдатам не рисковать под градом вражеских метательных снарядов), римляне убедились, что пандусы сделаны правильно. И легионы подтащили тараны.

Тит приказал соорудить позиции для «артиллерии», чтобы она прикрывала насыпи и не позволяла защитникам разрушать тараны. Возле Иотапаты один галилеянин огромного роста сбросил валун на металлический наконечник тарана. В другом случае защитники попытались ослабить силу ударов с помощью мешков с соломой. Согласно римской традиции, пока таран не коснулся стены или ворот города, нанося первый удар, у его жителей была еще возможность сдаться на благоприятных условиях.

Иосиф пишет: когда звук первого удара прокатился по улицам, над Иерусалимом разнеслись громкие стоны. Симон и Иоанн вновь заключили еще одно шаткое перемирие. Первый позволил зелотам пройти через контролируемые его людьми районы, чтобы добраться до участка стены, которая была теперь самой уязвимой. Осажденные начали сбрасывать со стены зажигательные снаряды и стреляли в любого римлянина, которого видели. Несколько отрядов осуществили вылазку, чтобы бросить факелы на тараны и осадные укрепления. Несмотря на смелость этих атак, все они были отбиты совместными усилиями лучников, «артиллерии» и кавалеристов. Тит руководил ходом боя и перебрасывал нужные подразделения, как только в этом появлялась необходимость.{334}

Хотя римляне успешно защищали свои сооружения, тараны поначалу почти ничего не могли поделать со стеной. Только тарану XV Аполлонова легиона удалось отбить угол башни. День тянулся медленно, и многие подразделение вернулись в лагерь, ибо казалось, что главная задача уже была выполнена. Однако римляне снова недооценили решимость осажденных, которые предприняли очередную атаку, на этот раз выйдя из тайных ворот возле Гиппиковой башни. Именно здесь вексилляция из египетских легионов заслужило себе славу, остановив наступление, которое, казалось, должно было вот-вот закончиться успехом.

На этот раз сам Тит повел кавалерию в атаку на мятежников и, как утверждают, лично убил двенадцать из них. Во время сражения был захвачен единственный пленник. Римский полководец приказал распять его на виду у защитников города как напоминание о том, какая судьба ожидает тех, кто осмелился восстать против Рима.

Однако пыл, с которым мятежники дрались во время вылазок, оказался неожиданностью для римлян, и они уже не были так уверены в себе, как прежде. Когда одна из осадных башен упала ночью, возникла паника, которая улеглась лишь после того, как офицеры объяснили солдатам, что случилось. Башен было три, по одной на каждом пандусе. С их вершин лучники и «скорпионы» обстреливали защитников на стене. Стрельба отгоняла защитников, и те уже не могли мешать римлянам разбивать стену. Наконец один из таранов пробил брешь. Большинство мятежников решило, что положение безнадежно и отступило ко второй стене.

Лишь немногие остались на месте, но и они обратились в бегство, когда штурмовой отряд римлян устремился в брешь. Наружная стена города пала после пятнадцатидневной осады. Тит приказал разрушить большую часть захваченных укреплений, а также множество зданий, садов и других строений в этой части города. Легионы — за исключением X Бурного, который остался на Масличной горе — перебазировались, чтобы разбить лагерь на расчищенной территории.{335}

Вторая стена

Защитники оставили наружные укрепления, но, несмотря на это, они обороняли вторую стену с такой же решимостью, с какой сражались прежде. Пока римские солдаты готовились к штурму второй стены, иудеи постоянно совершали вылазки, которые зачастую перерастали в ожесточенные стычки. Иосиф сообщает, что мятежники по-прежнему были уверены в том, что смогут отстоять город и горели желанием отличиться перед своими военачальниками. Напротив, для римлян

храбрость поддерживали привычка постоянно побеждать и непривычка быть побежденными, постоянные походы, беспрестанные военные упражнения и могущество империи, но больше всего личность самого Тита, всегда и во всем являвшегося на помощь. Ослабевать на глазах у Цезаря, который сам везде сражался бок о бок со всеми, считалось позором; храбро сражавшиеся находили в нем и свидетеля своих подвигов, и наградителя, а прославиться в глазах Цезаря храбрым бойцом считалось уже выигрышем.{336}

Так всадник одной из вспомогательных ал в одиночку устремился в самую гущу отряда мятежников у стены (римляне обстреливали его издали), убил троих и затем без единой царапины вернулся к своим товарищам. В римской армии существовала традиция, ведущая свое начало, по меньшей мере, со времен II века до н. э., награждать за подобные подвиги. В данном случае Тит похвалил воина (некоего Лонгина, это имя было распространенным, особенно среди солдат вспомогательных войск), но также предостерег солдат от безрассудной погони за славой.

Подход ко второй стене римляне нашли быстрее, чем к первой, и за пять дней таран пробил брешь в одной из башен. Тит повел в город своих сингуляриев вместе с 1000 легионеров. Поначалу они почти не встретили сопротивления. Однако командующий не приказал расширить брешь. По утверждению Иосифа, это произошло из-за того, что Тит еще надеялся на сдачу города и пока желал избежать лишних разрушений, но эта версия кажется маловероятной. Передовому отряду вскоре стало трудно продвигаться по лабиринту узких улиц.

Мятежники предприняли контратаку, используя свое превосходство в численности и знание города. Вскоре среди римлян было много убитых и раненых. Штурмовой отряд вынужден был отступить. Узость бреши не позволяла им быстро выйти из города, а подкрепления в свою очередь не могли придти им на помощь. Тогда Тит возглавил отряд вспомогательных лучников, чтобы оттеснить мятежников и прикрыть отход своих солдат. Завязался ожесточенный арьергардный бой. Римский командующий продемонстрировал при этом такое же мастерское владение луком, как ранее копьем и мечом, застрелив двенадцатью стрелами двенадцать человек.{337}

Воодушевленные неудачей врага, защитники обороняли стену с удесятеренной решимостью в течение еще трех дней, но на четвертый день римляне взяли стену. В этот раз легионерам было приказано разрушить большую часть стен и зданий, чтобы было больше места для маневра. Неудача римлян была временной, но все же прошло несколько дней, прежде чем осаждавшие сочли себя достаточно подготовленными для второй атаки.

Во время штурма укреплений от солдат требовалось немалое мужество, порой, куда большее, чем во время обычного боя. Чтобы дать солдатам передышку, а также ободрить их, Тит велел приостановить основные работы по осаде и выплатить жалованье армии. Солдатам обычно платили три раза в год — первого числа в январе, мае и сентябре. В Иерусалиме выдача денег происходила в начале июня, так что, судя по всему, жалованье задержали, по меньшей мере, на месяц.

Выплата денег обставлялась как торжественная церемония. Подразделения получали причитающиеся им выплаты по очереди в течение четырех дней. Солдаты долго и старательно полировали оружие и доспехи, чтобы произвести наилучшее впечатление. В результате получилось великолепное зрелище: солдаты сомкнутыми рядами с ярко раскрашенными щитами, впервые вынутыми из кожаных чехлов, проходили строем на виду у города. Эта церемония поднимала гордость римлян, не говоря уже о материальном вознаграждении за воинскую службу. А для мятежников это служило демонстрацией мощи и сокрушительной силы римской армии. Хотя эта «игра мускулами» и не вызвала немедленной капитуляции, все же возврат к официальным процедурам воинской службы, носящим мирный характер, помог подготовить войска к выполнению дальнейших, более трудных задач.{338}