Тори Файер - Твое имя – страсть

• Название: Твое имя – страсть
• Автор: Тори Файер
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1996

К двадцати девяти годам красавец Стивен Диксон окончательно разуверился в женщинах. Мешали его безумные деньги. Как только очередная красавица узнавала, кто перед ней, в ее глазах вместо нежности и страсти вспыхивали долларовые знаки. Стивен уже заверил отца, что оставит свои миллионы без наследника, как вдруг…

Настоящее чувство таинственно и неожиданно пришло из ниоткуда, разрушило все преграды, поменяло представления об окружающем мире и начало творить свои несказанные чудеса.

---

Содрав с себя порванную рубаху, Стив понес ее к мусорной корзине. Уже почти разжал пальцы, как вдруг заколебался. В конце концов он пообещал Монике, что позволит ей починить рубашку. Правда, заметив, какое облегчение при этом она испытала, чуть не сказал, что в состоянии покупать себе столько рубах, сколько захочется. Но представил, как ее нежные руки потрогают каждую складку и каждый шов, оставляя на материи что-то от нее самой, и передумал. Он гораздо охотнее позволит ей поверить, что слишком беден, нежели даст понять, что богат и день ото дня становится все богаче.

На столе его ждали бухгалтерские счета, но Стив прошел мимо, прямо к телефону.

Ему не терпелось поговорить с профессором Мэрлоком.

— Тед? Это Стив Диксон. Хочу спросить вас о студентке, которую вы прислали наблюдать за Лугом.

— Это вы про Монику Семс? Она не студентка, по крайней мере, формально. Представляете, задала задачку факультету антропологии. Готов поспорить, как только там подведут окончательный итог практики, она станет выпускницей, а не учащейся. Но с ее родителями это неудивительно. Профессора Семс всемирно известные специалисты по…

— Задала задачку? — перебил Стив, по опыту зная, что, если доктора не отвлечь от темы антропологии, пройдет немало времени, прежде чем они вернутся к разговору о Монике.

— Вот именно. С ходу сдала выпускные экзамены по некоторым предметам, хотя лекции не посещала, — пояснил Мэрлок. — Когда вы имеете дело с нестандартным обучением, такое случается. А бедная девочка никогда не была в настоящем классе.

Стив ничего этого не знал, но ему было очень интересно, поэтому он постарался направить Мэрлока в нужное русло. Теперь оставалось только усесться поудобнее и слушать.

— Да-да, так оно и есть, — продолжил профессор. — Она говорит на нескольких экзотических языках, может состряпать на костре аппетитное блюдо из совершенно неописуемых продуктов и умеет делать руками такие вещи, что у моих студентов-антропологов глаза на лоб повылезали. Погодите, вы еще увидите, как она мастерит смертельно острый нож из разбитой пивной бутылки!

Тихое подбадривающее бормотание Стива потонуло в потоке слов Тэда Мэрлока.

— Она еще и очень милая крошка. А какие глаза! Бог ты мой, я таких глаз не видел с тех пор, как ее мать много-много лет назад была моей первой и самой лучшей студенткой. Моника во многом на нее похожа. Ясный ум, здоровое тело и так мало денег, что их не хватит даже для того, чтобы позвонить из автомата. Впрочем, она и не знает, как это делается. Моника, конечно, не такая, как ее мать. Бедная девочка, когда только приехала, не умела спускать воду в туалете. А на кухне совсем растерялась. Электрическая плита повергла ее в недоумение, посудомоечная машина ошеломила, а мусоросборник добил окончательно. По правде сказать, мне это действовало на нервы. Но теперь я понимаю, что чувствуют туземцы, когда мои пытливые студенты снуют вокруг них с фотоаппаратами, кинокамерами, магнитофонами… Впрочем, девочка учится быстро. Очень умная. Очень и очень. И все же родители слишком затянули с ее отправкой сюда. Теперь она годится разве только для жизни пастуха-кочевника.

— Почему?

— Время. Вчера, сегодня, завтра.

— Не понимаю.

Мэрлок вздохнул.

— Вот и Моника не понимает. Цивилизованные люди делят время на прошлое, настоящее и будущее. А многие племена — нет. Для них существует только два времени. Одно очень расплывчатое — «раньше», а второе необъятное и совершенно неделимое — «сейчас». Так она и живет. В бесконечном настоящем этих племен. Западные принципы почасовой работы и еженедельной оплаты понимает не лучше, чем я по-зулусски. А уж насчет пишущих машинок, картотек и всякой другой современной техники лучше не говорить. Единственная подходящая работа, которую я сумел за такой короткий срок ей подыскать, — наблюдение за ростом трав на вашем Лугу. До начала учебного года. А там стипендия поможет ей продержаться, пока после Рождества не вернется Эдвард Денис.

— Кто такой? — спросил Стив, удивляясь, куда повернула их беседа.

— Эдвард мой самый способный ученик после матери Моники. Он живет в одном из малозаселенных районов Австралии, собирает материал для своей кандидатской диссертации, причем…

— Моника знает этого Дениса? — нетерпеливо прервал Стив, ощутив совершенно неразумный укол ревности.

— Пока нет, но узнает. Она не прочь выйти за него замуж.

— Что?

— Моника может выйти замуж за Дениса. Вы что, не слушали? Родители Моники прислали ее ко мне, чтобы я нашел ей подходящего мужа. Что я и сделал. Ее навыки замечательно подходят для профессиональных нужд Дениса. Она сможет управляться с лагерем, пока он будет вести работу. Если Моника выкажет тот же талант к выездным работам, что и ее мать, то сможет помогать Эдварду в его исследованиях.

— А что думает обо всем этом сам Денис?

— Пока я еще не получил от него ответа, но, думаю, он будет весьма благожелательным. Она — хорошенькая малышка, а ее родители очень уважаемые в академических кругах люди. Для молодых ученых такие вещи, знаете ли, имеют значение. Возможно даже, что он будет работать совместно с ее родителями, может быть, выпустит в соавторстве с ними пару статей. Это было бы очень полезно для его научной карьеры.

— А Моника что получит от этого празднества любви? — спросил Стив, стараясь не выказывать голосом своего раздражения.

— Празднества любви? Дорогой мой, сразу видно, что вы дитя западной культуры. Любовь к этому не имеет ни малейшего отношения. Моника от этого союза получит именно то, что всегда получают женщины от брака, — пищу, кров, заботу в течение всей жизни. В ее случае это куда важнее любви. Она попросту не готова совладать с современным западным миром. Вот почему родители и прислали ее ко мне, когда ей подошло время выходить замуж.

— Она приехала сюда искать себе мужа? — осипшим голосом спросил Стив.

— Конечно. Не за пастуха же кочевника ей там было выходить, как по-вашему?

Наступило молчание, которое было нарушено жизнерадостным описанием ученым жизни жены бедуина. Стив едва его слушал. Он все еще переживал тот миг, когда подтвердились его самые худшие опасения: Моника оказалась обычной женщиной, страждущей пожизненно оплаченного талона на питание. Невинность тут ни при чем! Игра старая как мир — мужская похоть и женский расчет. А он-то, дурак, чуть не угодил в благоухающую ловушку на тигра.

Чем закончился разговор с профессором, Стив позже вспомнить не мог. Полный мрачной ярости, он принял душ и переоделся, не понимая, на что, собственно, злится больше: на восхитительно невинное коварство Моники или на себя самого, чуть не свалившегося ей прямо в руки, словно спелое яблоко.

Но как бы он ни проклинал себя и ее, воспоминание о трепещущих губах Моники не оставляло его. Ночью он с криком проснулся — тело взмокло, отяжелело, напряглось от сильнейшего, почти невыносимого желания.

Не лучше было и утром. Чертыхаясь, Стив прошел в ванную. Однако спустя пятнадцать минут решил, что холодный душ как средство подавления плотских желаний сильно переоценивают. Влез в сапоги, съел холодный завтрак, так как знал, что запах поджаренного хлеба всколыхнет воспоминания о другом хлебе там, у костра, и, разумеется, о Монике.

Стив захлопнул за собой дверь кухни и зашагал к конюшне, желая одного — как можно быстрее забыть вчерашнее наваждение. На востоке в рассветном небе начинали прорисовываться скалистые вершины. К конюшне потихоньку потянулись работники ранчо. В загоне скучились и звонко ржали лошади, ожидая, когда к ним придут люди с их мерзкими лассо и нежными словами.

— Доброе утро, босс Дик. Похоже, после вчерашнего у Черта прыти малость поубавилось…

Стив увидел серебристую голову Роджера, прежде чем тот заговорил.

— Доброе утро. Мы с ним вчера проехались наверх по короткой тропе. Ты вроде тоже уработался? Крутые скачки?

Ковбой ухмыльнулся, приподнял шляпу, пригладил свои преждевременно поседевшие волосы и быстро нахлобучил ее обратно.

— Я вам как раз собрался сказать спасибо. Клер упомянула, что вы ей посоветовали именно меня поискать, чтоб я ее подкинул. Кобылка в самом расцвете, право слово.

— Готов поспорить, в доказательство этого она сюда явилась с клеймом лошадиного инспектора на крупе, — с издевкой поддел его Стив.

Роджер покачал головой.

— Босс, не воспринимайте это так лично. Если девчонка выглядит как надо, готова, хочет и, Бог ты мой, может, так самое малое, что мужик должен сделать, — это встретить ее на полпути.

— Вот для того я тебя и держу. Ты у нас самый резвый жеребец на Западе. Только молнии летят из-под копыт!

Последняя реплика и раскат хохота седого ковбоя вызвали улыбки у других мужчин, подтаскивавших седла к изгороди загона. О способности Роджера укладывать женщин в постель ходили легенды. Никто не знал, что ему помогало — серебро волос, обольстительная улыбка или хваткие руки. Но что бы там ни было, женщинам он нравился.