Дональд Карсон - Новый Библейский Комментарий Часть 2 (Ветхий Завет)

• Название: Новый Библейский Комментарий Часть 2 (Ветхий Завет)
• Автор: Дональд Карсон
• Издательство: Мирт
• Жанр: Религия
• Год: 2000
• ISBN: 5–88869–099–6

Предлагаемый Комментарий составлен с учетом всех последних открытий, которые хотя бы в какой–то мере проливают свет на библейские события.

Во вторую часть включена двадцать одна книга: от Псалтири до Книги Пророка Малахии. Статьи отличаются хорошим научным уровнем; материал излагается предельно ясно, что делает эту книгу доступной для широкого круга читателей.

В основу русского издания «Нового библейского комментария» положен материал второго пересмотренного и исправленного английского издания New Bible Commentary (Inter–Varsity Press). Предлагаемый Комментарий назван «новым», так как составлен он с учетом всех последних открытий, которые хотя бы в какой–то мере проливают свет на библейские события.

Комментарии следуют в том же порядке, что и библейские книги; при необходимости они сопровождаются пояснительными статьями; статьи снабжены картами, диаграммами, хронологическими таблицами и списками дополнительной литературы. Как правило, эти списки отражают постепенно повышающийся уровень требований, предъявляемых к читателю. Книги в начале каждого списка рассчитаны на удовлетворение запросов тех читателей, которые захотят перейти от этого Комментария к более обстоятельному знакомству со Священным Писанием.

Надеемся, что Библейский комментарий будет надежным помощником тем, кто хочет увидеть библейские события во всей их полноте: в духовном, историческом и богословском контекстах.

На английском языке книга была издана издательством Inter–Varsity Press, которое является подразделением Международного Сообщества студентов–христиан (IFES), объединяющего группы верующих студентов более чем из ста стран мира.

---

Примечания. 27:13 См. коммент. к 6:1—5. Но здесь изречение связано со ст. 2 (через слова чужой — чужого). Это предостережение от излишней доверчивости к словам людей (2), которые хотят завоевать наше расположение.

27:23–27 Забота об имуществе. Владелец имущества должен пользоваться его благами, памятуя при этом, что благоденствие не вечно (24). Необходимо поэтому быть рачительным хозяином, заботиться о своих стадах, которые дают все необходимое для пропитания, изготовления одежды и приносят материальный доход (26—27). Хороший уход за скотом (23) и правильно организованное земледелие (25) позволят хозяину получать два урожая в год.

28:1—18 Праведность, мудрость и религия. В гл. 25 — 27 в яркой образной форме представлена тема праведности и нечестия, отношений с Господом. В гл. 28 — 29 вновь в центре внимания нравственные и религиозные проблемы. Здесь много высказываний о Боге (5), о праведности и порочности (6, 10), о грехе (5) и несправедливости (3), о нарушении нравственного закона (2), о честности и мудрости (2), развращенности (2) и беззакониях (3) и о многом другом.

Таким образом, излюбленная тема Книги Притчей о связи нравственности и мудрости здесь снова повторяется. Праведный и нечестивый получают соответствующее воздаяние (28:1,10,18), и даже если это пока не очевидно, праведнику всегда отдается предпочтение перед нечестивым (6). Мудрость — ключ к стабильности государства, но гибельно для страны правление, при котором нарушаются нравственные законы (3: дождь должен благоприятствовать созреванию урожая, а не уничтожать его). Деспот опасен для людей, как дикий зверь (15); он опасен и для самого себя (16—17). Итак, для людей доброй вестью становится та, которая говорит о торжестве праведника, а недоброй — о процветании нечестивого (12; ср.: 28; 29:2).

Здесь также звучит мысль о законе. Закон (тора) означает обучение или наставление, например, обучение или наставление мудрого (1:8; 13:15) или пророка (Ис. 8:16). Однако, что касается Прит. 28:4,7,9 и 29:18, то в контексте нравственных и богословских изречений очевидно, что израильтяне понимали под «законом» обучение закону Моисея.

В основном в притчах разумение или «умение различать» — это атрибуты повседневного житейского опыта — здравый смысл, мирская бытовая мудрость (напр.: 10:13; 19:25). О приобретении знаний и разумении говорится в 28:2,11,16; 29:19. Вместе с тем в 28:5 разумение связано с поисками Бога, а неразумные люди отождествляются со злыми. В ст. 7 разумный сын — это не только сын, послушный своим родителям, но и хранящий закон (ср.: 29:7, где слово «не разбирает» подразумевает не «воспринимает знания»).

Религиозный и нравственный подход к знанию и разумению, отчетливо заявленый в этих стихах, добавляет новые оттенки в понимание этого ряда слов. Духовные и нравственные обертоны звучат даже там, где эти слова имеют, казалось бы, обыденный житейский смысл (см.: 28:2,11; 29:19).

Примечательно, как тексты, построенные по принципу контраста (напр.: 28:4—5), ярко иллюстрируют мысль, что такие понятия, как закон, нечестие, зло, справедливость и поиски Бога, обретают противоположный смысл, если люди игнорируют закон и перестают искать Бога.

В ст. 6–7 такие понятия, как непорочность, развращенность, закон и разумение, рассматриваются в контексте материального благополучия: богатые и бедные в ст. 6, расточительность в ст. 7 и неправедное богатство в ст. 8. Такие понятия, как закон, молитва, праведность и непорочность, оттеняют друг друга в ст. 9–10, а грех (преступление), раскаяние, милосердие, благоговение и жестокосердие соседствуют в ст. 13–14.

Примечания. 17 Слово виновный здесь идентично слову неразумный в ст. 16, что подразумевает вину неразумного.

28:19–27 Процветание. Трудолюбие — основное условие благоденствия (19). Но поиски материального благополучия или даже сносных условий существования нравственно порочными путями тщетны и обречены на провал (20—24). Как и в ст. 1 — 18, взгляд на проблему с позиции веры (25) углубляет учение о мудрости: поиски благополучия тоже могут разделить людей, а платить такую цену крайне глупо, потому ключ к достижению благоденствия — это доверие Богу. Полагающийся на собственные силы оказывается глупцом (26). Парадоксально, но отдающий получает в результате еще больше (27). По принципу контраста построены и ст. 24—26, где встречаются вместе противоположности: зло/грех, доверие, Бог, глупость и мудрость. Мудрость здесь снова окрашена в тона духовности и нравственности. Мудрость и доверие Богу вместе противостоят самонадеянности.

28:28 — 29:27 Власть и праведность. Здесь снова мы встречаем суждения о природе и плодах праведности и нечестия, в частности, о влиянии их на жизнь общества и его руководителей. Процветание праведных и отстранение от власти нечестивых в интересах всего общества (28:28; 29:2) и во благо самим нечестивым (29:1). Справедливый правитель укрепляет стабильность в стране (4) и способствует упрочению собственной власти (14). Влияние нравственно развращенных людей ведет к беспорядкам, отсутствию согласия среди людей (8—9), а если дела правителя свершаются в атмосфере лжи, то его подчиненные вольно или невольно вступают на этот путь (12). Необходимо осознать, что возвышение и падение часто сопутствуют одно другому (23). Правители должны быть особо внимательными к нуждам людей (7). Праведность идет рука об руку с мудростью и приносит радость (3), помогает осознать необходимость самоконтроля (11), дисциплинирует (15, 17, 19) и возбуждает отвращение к злым деяниям (27).

Правители должны противостоять нечестивому, который не проявляет заботы о нуждающихся (7), и одновременно поддерживать непорочного, когда тот подвергается нападкам (10, 27), а также обличать тех, кто опрометчиво дает волю своим чувствам (20, 22) или лестью губит друга (5). Но все они в итоге получат по заслугам (6, 16).

Мудрость и нравственные идеалы правителя, реализуемые в обществе, как и другие аспекты мудрости и морали, рассматриваются здесь через призму веры. Напоминание о том, что Бог — Творец и угнетенных, и угнетателей, для одних представляется утешением и поддержкой, а для других вызовом (13). С богословской же точки зрения, оно подтверждает обетование царю, что справедливое отношение к бедным послужит укреплению его власти (14).

Стабильность общества зависит от способности его членов воспринимать откровение свыше и от их послушания закону (18). Откровение — это термин, указующий на пророческое учение о Боге, Его воле и намерениях (ср.: Ис. 1:1). Фраза без откровения свыше здесь означает игнорирование Божьего слова (факт существования откровения не препятствовал людям отвергать предписанные им ограничения, как свидетельствуют об этом пророки). Это изречение в притчах стоит особняком, здесь закон и пророки составляют единое целое как ключ к благословению и упорядоченному устройству общества (в ст. 18 обе части в совокупности подразумевают «благословение соблюдающему закон»).

Это замечание побуждает нас рассматривать слово понимает в ст. 19 в смысле духовного разумения (см.: 28:1—18). Конец этого стиха указывает, что духовного–то разумения здесь и нет. Существует соблазн сделать таких людей, как вожди и правители, средоточием нашего страха или, наоборот, нашего доверия, нашего упования на их действия и справедливость, вместо того чтобы иметь страх Божий и на Господа возлагать все упования и надежды, ибо Он — Верховный источник всех благословений (26–27).

Примечания. Ст. 3 перекликается со ст. 2: радует — веселится. Здесь подчеркивается, что мудрость, как и праведность, может быть источником радости для людей. 24 Соучастник не может выступать в качестве свидетеля, а поскольку он не сообщил о преступлении, то должен разделить вину с преступником (ср.: Лев. 5:1).

30:1—33 Слова Агура

30:1—9 Вступление. Мы ничего не знаем ни об Агуре, ни о Иакее, Ифииле и Укале (1), разве только можем предположить (см. коммент. к 31:1), что они не были израильтянами. Эта таинственность привлекает особое внимание к посланию Агура (2—4). Мы уже отмечали, что в притчах преимущественно рассматриваются нравственные нормы практического поведения и отсутствуют поучения обобщающего плана на тему жизненного устройства и деяний Божьих, тогда как и это все не лишено таинственности, причем в гораздо большей степени. Здесь эта мысль выражена совершенно отчетливо. Поначалу может создаться впечатление (2—3), что проблема состоит в отсутствии у Агура высокого интеллекта, но уже в ст. 4 становится очевидной ироничность его вступительного высказывания. Он единственный, кто открыто объявляет о своем невежестве, о том, что он, как всякий смертный, не в силах проникнуть в тайны мироздания Божьего.

Ирония на этом не кончается. В ст. 1 его высказывания названы вдохновенными изречениями, то есть речь как будто идет о словах пророческих, от Бога (ср., напр.: Ис. 13:1), и вместе с тем еврейское слово масса (изречение) может означать название страны на Аравийском полуострове, которая упоминается в Быт. 25:14. Эта ироничность звучит и в ст. 5—6. Хотя Агур и полагает, что ни он, ни кто–либо другой не привнесли небесных знаний на землю, он в то же время подразумевает, что есть слова от Бога, и эти слова особые — чистые и абсолютно надежные, и их надлежит принимать, ничего не прибавляя и ничего не убавляя.