Кристофер Прист - «Если», 1995 № 08

• Название: «Если», 1995 № 08
• Автор: Кристофер Прист
• Издательство: газета "Московские новости", Издательский Дом "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 0136-0140

ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ И ФУТУРОЛОГИИ
Содержание:

Кристофер Прист. ПРИГОВОР В ДВОИЧНОМ КОДЕ.

Дмитрий Ухлин. ГЛАВНОЕ — ВЫЖИТЬ.

Джордж Алек Эффинджер. КОГДА ПОД НОГАМИ БЕЗДНА. роман

Терри Биссон. ЖМИ НА «ЭНН».

Евгений Лукин. АМЕБА. повесть

Леонид Тишков. ДАБЛОИДЫ НЕ УМЕЮТ СМЕЯТЬСЯ. ЗАТО УМЕЕМ МЫ.

Жак Стернберг. ЗАВОЕВАТЕЛИ.

Борис Горзев. ГЕНЕТИКА ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.

---

ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ, безвинно испытавшие на себе «прелести» пребывания в сизо, с кем автору довелось беседовать, как одну из главных основ выживания и сохранения своего человеческого достоинства отмечали постоянную готовность дать решительный отпор любым попыткам унижения своей личности словом или делом, от кого бы они ни исходили — от представителей администрации или соседей по камере. Грубая физическая сила решающей роли за решеткой не играет. Главное — это уважать себя, свои права и быть готовым отстаивать их даже под угрозой жестокого избиения. В то же время не надо «лезть в бочку» и «перегибать палку», выставляя напоказ свою решимость и безразличное отношение к смерти — спокойствие, сохраняемое в любых ситуациях, это самое надежное оружие. Надо быть самим собой, не преувеличивая, но и не преуменьшая качеств своей натуры. Не относиться свысока к тюремной иерархии, не играть в гипертрофированный индивидуализм, но и не стремиться нарочито подчеркивать свое дотошное знание местных обычаев для того, чтобы в эту иерархию как можно удачней вписаться. Действительно, три известных правила арестанта — не верь, не бойся, не проси — являются основой поведения в заключении, но принимать их чересчур буквально не стоит, по крайней мере, в сизо. Абсолютно не доверяя своим сокамерникам, можно дойти до фобии постоянного ожидания какого-нибудь хитро замаскированного подвоха со стороны уголовного мира, которому в общем-то до стороннего человека никакого дела нет.

Оказавшись в своей «хате», первое, что необходимо сделать, — это переговорить со «смотрящим», высшим лицом во внутренней иерархии. Его укажут по первой же просьбе. «Должность» эта (кавычки необходимы, дабы избежать столь обидных для воровского мира сравнений с государственной системой) не выборная, «сверху» на нее тоже не назначают: механизм упрятан где-то в глубине российской воровской традиции. Чаще всего это человек авторитетный, большую часть своей жизни проведший в местах лишения свободы. На нем и на окружающей его уголовной «братве» (процентов 10–15 от всех узников) держится порядок в каждой камере. Этой иерархической верхушке принадлежат лучшие, самые близкие к окну, то есть свету и кислороду, места. В разговоре со «смотрящим» надо подробно, не торопясь рассказать о себе: как попал в сизо, чем занимался на воле, какую статью вам инкриминируют и правы ли представители закона в вашем отношении. Достойному человеку место в камере найдется всегда. Как и везде, здесь не любят интриганов и стукачей — последним администрация обычно разрешает дополнительные передачи с воли, предоставляет другие льготы, но отношение сокамерников к ним достаточно жесткое, если не сказать жестокое. Чаще всего обычные арестованные самостоятельно организуются в группы по 3–4 человека, владеют одной «шконкой» и спят на ней по очереди. Кроме того, все «дачки» — еда, чай и сигареты с воли — также делятся поровну. Увидев, что новичок — человек спокойный и порядочный, его, скорее всего, позовут в такую команду или же ее укажет «смотрящий» исходя из наличия «вакантных мест». Основной проблемой в камере из-за хронической перенаселенности является сон, и одним из серьезнейших наказаний за проступки перед сокамерниками служит именно лишение спального места. Кто-то, если бодрствовать совсем невмоготу, залезает под «шконки» и спит на полу. Таких обычно переименовывают из «арестантов» в «арестованные». Ничего страшного тут нет, но некоторая доля уничижения все же присутствует.

РЕЖИМ В СИЗО не отличается разнообразием, поэтому время растягивается, дни сливаются и очень скоро можно вообще потерять счет времени. Ежедневно в семь утра проходит проверка: все ли на месте и живы. Одновременно принимаются прошения от узников: судьям, адвокату, в прокуратуру, о предоставлении медицинской помощи. Чаще всего эти заявления бесследно исчезают в административных недрах тюрьмы. Условия содержания и кормление здесь таковы, что на здоровье жалуются практически все. Наиболее распространены трофические язвы — от жары, грязи, сырости, отсутствия кислорода и невозможности полноценно двигаться (прогулки раз в день по 40 минут). Все поголовно заражены чесоткой и педикулезом, а по стенам и в матрасах, которые не менялись, наверное, лет 50 (белья в сизо, естественно, не полагается), гнездятся тысячи клопов. Летом жара в камере доходит до 40 градусов. В это время здоровье ухудшается особенно сильно. Любая ранка или небольшая язва может закончиться гангреной. Если же после настоятельных просьб медицинская помощь арестанту предоставляется, то заключается она исключительно в мази Вишневского, а в случае гангрены его «вытянут» из камеры, но дело, скорее всего, закончится ампутацией. Баня в сизо устраивается один раз в месяц, помывка длится минут 15. А иногда «баню» организуют прямо в камере. Забегают человек пятнадцать в камуфляжах и масках и начинают махать дубинками, как вениками. Почему и за что — не ясно. Все здоровые, откормленные. Бьют обычно по голове. Во время октябрьских событий такая поголовная «профилактика» прошла во всех московских сизо, аналогично был отмечен и последний указ президента об усилении борьбы с преступностью. Еще одна суровая мера наказания провинившихся, а то и просто применяемая для острастки — карантин. Его могут устроить практически на любой срок, хотя положено не более чем на 45 суток. В это время никого не возят в суд, никто не получает передачи, запрещены свидания. Полная «заморозка».

Кормление в сизо трехразовое. Рацион состоит в основном из сечки на комбижире — на вид эдакий темно-фиолетовый холодец отвратительного вкуса и запаха. В день на человека полагается треть буханки черного хлеба и одна шестая белого. Тюремный хлеб спецвыпечки, плохого качества: очень водянистый, быстро покрывается плесенью. Пить ничего не дают — всегда есть вода из-под крана. Если администрацией разрешены кипятильники, то жизнь обитателей камеры становится значительно веселее: можно приготовить чай, сварить переданные с воли супы из пакетиков. В месяц узнику положено не более 15 килограммов продуктовых передач, а раз в три месяца разрешена и вещевая «дачка». Понятно, что все «гостинцы» беспощадно разграбляются обслуживающим персоналом. «Мальборо» в лучшем случае заменяют на «Беломор» или «Дымок», вместо индийского чая в камеру попадает грузинский, а от батонов колбасы остается «гулькин хвост».

ДОСТАТЬ В ТЮРЬМЕ можно практически все. Хозобслуга — так называемые «верблюды» (заключенные, которых за какие-либо заслуги оставили после суда отбывать срок на территории сизо) через тюремную стену получают с воли «брос»: водку, залитую в пластиковые бутылки из-под шампуня, наркотики (анашу и «химку» — раствор опия), шприцы. Деньги в тюрьме имеют достаточно широкое хождение. «Коэффициент несвободы» равен примерно трем: то есть пол-литра отечественной водки стоит здесь тысяч 30–40. Тюремная хозобслуга снимается выгодным для себя посредничеством. Не отстают от нее охранники и контролеры, также приносящие с воли товар и за деньги передающие на свободу воровские «малявы» (записки). Добротные вещи можно передать в камеру, дав взятку, примерно равную их стоимости. Часто сюда с воли «затягивают» телевизоры, это уже по «договоренности» с «хозяином»— начальником тюрьмы.

Имеющий деньги и связи с сильными мира сего вряд ли попадет в сизо. Угодив же туда, сумеет сам организовать свое содержание и режим исходя из финансовых возможностей. Обычным со средними доходами приходится гораздо хуже. Тюрьма в жизни одного из членов семьи равнозначна для них войне в масштабах государства. И потому в силу вступает лозунг «Все для фронта, все для победы!». Поговаривают, например, что в сизо «Матросская тишина» за перевод в 5-местную камеру, предназначенную для подследственных по тяжелым статьям, родственникам арестованного придется выложить около 300 долларов сразу и далее каждый месяц еще по 100. За деньги можно увеличить количество свиданий, даже включить в передачи запрещенные вещи. Конечно, лучше всего нанять толкового адвоката «со связями» и добиваться изменения меры пресечения на подписку о невыезде. И все же главное — это набраться терпения и надеяться на лучшее.

«Кресты» — тюрьма одиночных камер. Лишь самые крайние на каждом ярусе галерей сдвоенные. Моя камера сдвоенная, крайняя… Нас в ней, как сельдей в бочке! Вместо двух человек по норме — двадцать один человек, плюс «параша» — жуть!.. Она — единственное свободное пространство для вновь прибывшего.

Смрад, духота, вонь!.. На оправку и к умывальнику выгоняют дважды в сутки — и все это «на рысях», в спешке. Тюрьма переполнена сверх предела. Пропускная способность не соответствует «урожаю» последних лет».

Георгий Жженов. «Кресты».

ЗАВТРА

Не хотите кусаться? Принимайте таблетки!

Исследователи Мэрилендского университета, долгое время занимавшиеся антитабачной кампанией, во время работ с растением-заменителем «Acapulco Gold» открыли вещество, способное затормозить человеческую агрессивность. «Препарат не подавляет ее, — утверждает профессор Кастенье, один из авторов открытия, — он ее расфокусирует. Пациент, находящийся в обществе человека, коего он расценивает как врага, не способен причинить ему вред, так как тратит все силы на беспорядочные жесты, утрачивает бдительность или засыпает».