Розмэри Сатклифф - Факелоносцы

• Название: Факелоносцы
• Автор: Розмэри Сатклифф
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-02013-9

Всемирную славу знаменитой писательнице Розмэри Сатклиф принесли ее исторические романы о суровых, героических временах покорения Британии Древним Римом. «Орел Девятого легиона», получивший широкую известность благодаря одноименному фильму, вышедшему в России в 2011 году (режиссер Кевин МакДональд), и его продолжение «Серебряная ветка» уже снискали любовь и признание российских читателей. В настоящем издании представлен роман «Факелоносцы», завершающий римскую трилогию Розмэри Сатклиф.

Главный персонаж, потомок героев двух предыдущих книг, волею судьбы обречен на тяжелые испытания. Потеряв отца и сестру, он оказывается в плену у беспощадных варваров. Гордый римлянин, в котором течет кровь великих воинов, завлечен в самый центр знаменательных исторических событий, готовясь не только карать мечом дерзких нарушителей римской воли, но и нести погрязшим в невежестве и жестокости варварам свет культуры и цивилизации.

В 1959 году роман «Факелоносцы» принес Розмэри Сатклиф почетную премию «Медаль Карнеги» в области литературы.

---

— Ох, Дельфин! Пять лет большой срок… Как хорошо снова… быть… среди друзей, — произнес он и рухнул на руки Аквилы.

— Расставьте караул на случай нападения! — приказал Аквила. — Валарий, во имя нашего Господа, что произошло?

— Они не нападут на вас… не рискнут… ничего затевать на границе… Сейчас не станут, — задыхаясь проговорил Валарий. — Я хотел отсидеться… до темноты… а потом пересечь границу, но они… отыскали меня слишком быстро. — Почувствовав руку Аквилы на спине около раны, он воскликнул: — Не надо, пусть все как есть! Ничего уже не сделать, а если ты тронешь… я умру… тотчас. Я все равно умру, но сначала… я должен рассказать.

Аквила тоже знал, что ничего нельзя сделать, слишком глубоко вошла стрела. Он поудобнее устроил старика, подложил руку ему под плечи так, чтобы ничего не давило на стрелу, и подставил колено, чтобы была опора снизу, при этом он напряженно вслушивался в хриплые, отрывистые слова, которые Валарий выдавливал из себя с отчаянным упорством:

— Хенгест заключил… союз с Гвитолином… и еще со скоттами… Скотты из Южных Кимру… все готовят наступление… наступление…

— Когда? — спросил Аквила.

— Через… полмесяца по… первоначальному плану. У них остается… чистый месяц, пока… можно вести кампанию… а может, и больше месяца… Хотят сыграть на том, что Амбросий… ни о чем не подозревает… так поздно, в конце года. Но теперь, зная, что я… ускользнул от них… и что у меня… может, еще осталось… дыхания на несколько слов… наверное, они… придут раньше.

— Но ведь они поклялись на кольце Тора, — сказал Аквила растерянно.

— Для сакской породы… клятва между друзьями нерушима до самой смерти. А клятва… врагу сохраняется лишь на время… пока не пришла пора ее нарушить…

— Ты уверен в том, что говоришь? — спросил Аквила.

— Я же был у них заложником пять лет… О Боже! Пять лет!.. Никто там… не заботится о том, чтобы держать заложника в неведении. Я знаю, о чем говорю… можешь не сомневаться.

— А где начнется атака?

— Я… не знаю.

— А что еще тебе известно? — безжалостно продолжал расспрашивать Аквила, так как ему казалось, что жизнь начала покидать Валария. — Больше ничего не известно?

— Нет, больше ничего. А разве этого… недостаточно?

Аквила поднял голову, выделив одного из стоящих вокруг солдат, сказал:

— Приск, седлай коня и во весь опор в Венту. Передай Амбросию, что Хенгест заключил союз с Гвитолином и скоттами-поселенцами из Кимру и теперь собирается напасть на нас, скорее всего через полмесяца, а может быть, и раньше. Передай ему также, что к нам вернулся Валарий, и расскажи, как это случилось. Повтори все, что я сказал.

Приск повторил приказания и, повернувшись, большими прыжками стал спускаться с горы прямо к лошадям. Аквила слегка передвинулся, пытаясь устроить Валария поудобнее.

— Воды, — прошептал Валарий.

— Иди принеси, скорее! — приказал Аквила ближайшему к нему солдату.

Валарий лежал глядя в небо, где свет начал уже угасать. Мелкие облачка, которых не было, пока солнце стояло высоко, теперь плыли по небу, как стайка розовых перышек. Кричали чибисы, и легкий ветерок, казавшийся прохладным после дневного зноя, шевелил траву вдоль гребня вала. Караульные по-прежнему молча стояли вокруг.

— Как хорошо вернуться домой, — сказал Валарий с глубоким удовлетворением. — Саксы обещали… как только начнется битва и… тайны не… надо будет хранить… я смогу… вернуться и умереть… среди… своих, но я всегда был… нетерпеливым. Что вода?.. Принесли уже?

— Сейчас принесут, — сказал Аквила, стерев кровь в углах губ Валария. — У тебя есть что передать Амбросию?

— Скажи ему… я рад, что мог… заплатить ему свой долг.

— Он никогда не думал ни о каком долге, — сказал Аквила. — Я тебе об этом говорил и раньше.

Странное подобие улыбки появилось на губах Валария.

— Но я думал… я тебе об этом говорил прежде… Скажи ему, все равно скажи. Даже если он… и не думает так… он поймет и… порадуется за меня. — Последние слова старика уже трудно было расслышать. Он повернул голову, лежащую на руке Аквилы, и закашлялся — изо рта хлынула кровь, и все кончилось. Так умер Валарий, умер, может быть, с большим достоинством, чем жил многие годы.

Солдат, побежавший за водой, принес ее в кожаном шлеме и опустил на колени рядом с Аквилой.

— Что он?.. Я что… опоз…

Аквила покачал головой:

— Вода уже не нужна. — Он подсунул одну руку под грудь Валария, а другой дернул за торчащее древко стрелы, зная, что зазубрина больше не причинит ему вреда, после чего положил тело к подножию вала среди высокой желто-рыжей травы и поздних колокольчиков, которые в сумерках казались почти белыми.

19 Победа, подобная трубному гласу

Прошло немного дней, и британская армия уже стояла лагерем меж земляных валов древней горной крепости, в нескольких милях к востоку от Сорбиодуна, и все знали — завтра ей предстоит… битва не на жизнь, а на смерть.

На пути к коновязям Аквила остановился под гребнем крепостного вала. Перед ним на запад, насколько мог видеть глаз, уходило бескрайнее море холмов, которые, подобно волнам, то вздымались, то опадали в ветреных сумерках. Внизу под валом, опоясывающим одиноко стоящую крепость, лежала широкая долина. Она постепенно пропадала из виду, а потом вдруг снова, далеко впереди, возникала среди холмов. На северо-западе, там, где шла дорога на Каллеву, он ясно различил пролом в горах, за которым в своем лагере войско Хенгеста, как и британская армия, ожидало рассвета. За старинной, сложенной из дерна крепостью земля, опушенная темным боярышниковым кустарником, как и все подножие холма, мягко переходила в плоскую равнину с зарослями камыша, ивы, ольховника и сверкающими полосками воды в местах, куда сумели прокрасться болота. Амбросий удачно выбрал позицию: болота и кусты боярышника, а также сами склоны холмов прикрывали британские войска с флангов, а дорога из Венты в Сорбиодун в нескольких милях за ними обеспечивала исправное снабжение войска.

Всего три дня как заполыхала граница. Прорыв произошел под Кунетио — Хенгест с Гвитолином и скоттами потоком устремились в пролом пограничного вала, а затем — по дороге к югу, отбросив британские отряды, высланные вперед, чтобы помешать им и хотя бы ненадолго задержать их продвижение, пока не подоспеют главные силы обороны. Спустя какое-то время после этого, не дойдя нескольких миль до Сорбиодуна, Хенгест вдруг свернул на юго-восток к холмам, через которые шла дорога на Каллеву. Он надеялся, прорвавшись к ней, беспрепятственно добраться до самой Венты или, что еще вероятнее, обрушиться на широкую долину в нескольких милях от истоков вод Вектиса и, таким образом, распороть надвое маленькое королевство Амбросия. И план бы его удался, если бы на пути не встали британцы, — наспех собранное войско из равнинных солдат-пехотинцев, горной кавалерии, лучников из Кимру и еще нескольких необученных, присоединившихся в последний момент отрядов с близлежащих окраин Думнония.

Амбросий собрал почти всю британскую армию, сделав ставку на одну эту великую битву, поскольку Амбросий, как и Хенгест, знал, что значит быть игроком. Если их разобьют, это будет конец всему. «Я не могу позволить себе роскошь проиграть битву, — сказал Амбросий много лет назад, — у меня ничего нет в запасе, что могло бы обратить поражение в победу». Тогда это была узда, теперь это стало шпорой. Какая странная перемена, подумал Аквила, прислушиваясь к смешанному гулу лагеря у себя за спиной. Пять лет назад дух британского войска был ослаблен долгим ожиданием. И сейчас, казалось, он должен был бы упасть еще ниже, но этого не случилось. Возможно, его поддерживало какое-то отчаяние, сознание того, что на этот раз перемирия по обоюдному согласию не будет, и это придавало людям мужество. Аквила сразу почувствовал эту перемену в настроении, когда в полдень въехал в лагерь со своими конниками, почувствовал, как что-то непонятное, словно суховей, охватывает войско. Как непостижимы поступки людей, но еще более непостижимо поведение всего войска, не похожее на поведение отдельных людей, из которых оно состоит!

Аквила повернулся и продолжил свой путь. Лагерь гудел, словно барабан, в который кто-то негромко бьет. Сновали люди, цокали копытами лошади, слышался звон молота по походной наковальне — это кузнецы изо всех сил старались в последний момент исправить конскую сбрую; прямо из повозок мастера-оружейника раздавали только что изготовленные стрелы, и дым от костров, на которых варили пищу, шел во все стороны и волнами ложился на быстро темнеющую вершину холма, стремясь опередить поднимающийся ветер.

У ближайшей к Аквиле коновязи горел костер, вокруг которого собралась часть его конников, и тут же неожиданно он увидел Флавиана, в нерешительности стоящего на краю освещенного круга.