Кристофер Райт - ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

• Название: ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета
• Автор: Кристофер Райт
• Издательство: Коллоквиум
• Жанр: Культурология
• Год: 2010
• ISBN: 978–966–8957–18–5

Некоторые христиане разделяют весь ветхозаветный закон на предписательные моральные заповеди и необязательные в наше время заповеди обрядовые и гражданские. Другие и вовсе отвергают нравственное учение Ветхого Завета, считая его неактуальным, а обязательным для послушания — исключительно учение Нового Завета.

Крис Райт не согласен ни с тем, ни с другим взглядом, и убежден, что оба они умаляют первую часть Писания. Он предлагает совершенно новый подход и рассматривает богословскую, социальную и экономическую составляющие ветхозаветной этики, а затем разбирает ряд актуальных в любое время вопросов, применяя к ним результаты своего исследования: этика и экономика, земля и бедные, этика и экология, политика, закон и справедливость, общество, культура и семья, свобода и личность и другие.

После тридцати лет исследований и публикаций об этике Ветхого Завета Крис Райт собрал воедино свои выводы в этом обширном и легко читающемся учебном пособии, которое по праву можно назвать его самым выдающимся произведением. Оно должно занять первые строки в списках для чтения любого студента, преподавателя, служителя или прихожанина, интересующегося ролью Ветхого Завета в решении современных этических проблем.

Дэвид Бейкер

Тиндейл Хаус,

Кембридж

Кристофер Райт — директор Отдела международного служения «Лэнгем партнершип интернешнл». До этого был ректором «Христианского колледжа всех народов» и преподавал в библейской семинарии в г. Пуни (Индия). Из–под его пера вышло около двух десятков книг, включая «Уникальность Иисуса», «Миссия Бога», «Познавая Иисуса через Ветхий Завет» (СПб.: Мирт, 2010) и несколько ветхозаветных комментариев.

---

6. Закон выстраивает вокруг собственной системы законов о нищете широкую нравственную и эмоциональную систему отношений. Она включает знакомый ветхозаветный акцент на признательности и подражании Богу как побудительном мотиве (см. первую главу), и сострадании и щедрости как основных добродетелях (см. выше).[151]

7. Закон делает заботу о бедных показателем верности закону в целом. Это выражено во Втор. 26, 12–15. Верующий израильтянин, принося свой дар с благодарностью за дар земли и урожай, должен заявить, что отдал священную часть Господу, а также бедным и нуждающимся, как требовал того закон о трехлетней десятине (Втор. 14, 28–29). Только на этом основании он мог заявлять, что «не забыл» Божьих заповедей.

Таким образом, подаяние нуждающимся — это не только священный долг перед Богом, но также определяющая точка для любого утверждения о соблюдении закона. Закон соблюден только в том случае, если есть забота о нищих. Когда Израиль дает возможность каждому в обществе есть и насыщаться, только тогда он может утверждать «я исполнил все, что ты заповедал мне». Это демонстрирует… как установленная любовь к нищим и нуждающимся является практическим доказательством подлинной, почитающей Бога любви к ближнему. Сама Тора, таким образом, соглашается с пророками, которые позже заостряли внимание и рассматривали заботу о нищих как что–то определяющее, как пример отклика Израиля Богу в целом.[152]

В повествованиях

1. Основное повествование искупительной истории Израиля описывает переход израильтян из египетского рабства к свободе земли обетованной. Как верно отмечает Родд (Rodd, Glimpses, p. 183), слова, относящиеся к нищете, не встречаются в связи с евреями в Египте, ситуация описывается в терминах угнетения, а не нищеты. Тем не менее, Второзаконие придает большое значение изобилию земли обетованной, что резко контрастирует с минимальными средствами к существованию в Египте и пустыне (Втор. 8 и 11). Несомненно, египетское угнетение включало экономическую эксплуатацию через принудительный труд евреев ради обогащения и роскоши фараона, а не их собственного блага.

2. Это повествование об освобождении составляет основу восхваления уникальных деяний Яхве как Бога. Анна воспевает Божью силу в экономических преобразованиях (1 Цар. 2, 5–8). То же делает и псалмопевец (Пс. 146).

3. Повествования также представляют примеры отрицательного и положительного отношения к нищете. Как мы видели, ветхозаветный рассказчик рисует резкий контраст между роскошью Соломона и нарастающим угнетением отдельных колен в его царстве, и далее с грустью отмечает череду царей, следовавших его примеру. Но есть и ободряющие рассказы о людях, которые воплощали израильский идеал справедливости, сострадания и щедрости в отношении слабых и нуждающихся. Одним из таких является Вооз.

У пророков

1. Сложно переоценить степень вовлеченности пророков в борьбу за интересы бедных в Израиле. Родд (Rodd) прав, утверждая, что главным вопросом была не материальная нищета, а несправедливость и угнетение. Дисбаланс в обществе, которое должно было созидаться на равенстве и взаимной поддержке, более всего гневил пророков. Дональд Гауэн (Donald Gowan) красноречиво описывает это измерение Ветхого Завета в отношении несправедливости, лежащей в основе большинства случаев нищеты:

Для авторов Ветхого Завета причиной нищеты, вызывавшей большую озабоченность и подлинное негодование, было не то, что бедные делали или не делали, но что другие сделали по отношению к ним… Существовали способы решения проблемы голода, скудной одежды и бездомности, но их могла перечеркнуть несправедливость, и именно на это гневаются авторы Ветхого Завета. Те, у кого не было власти настоять на справедливости по отношению к себе, были предметом особого внимания всего сообщества… Ветхий Завет нигде не придерживается идеала абсолютного равенства в распределении богатства. Он допускает, что всегда будут те, кто богаче остальных. И это не постыдно, поскольку богатство — это один из благих даров Бога (Притч. 22, 4). Постыдно, как отмечают большинство текстов, бессовестно отнимать принадлежащее по праву тем, кто беден.[153]

Однако нельзя игнорировать материальный аспект. Жертвы эксплуатации становятся также материально нуждающимися, что видно из противопоставления Амосом их трудного положения роскошному образу жизни тех, кого он называет нечестивыми (напр. Ам. 4,1; 6,4–6); или же Исайя противопоставляет накапливающих недвижимость и дома богатых и тех, кому негде жить (Ис. 5, 8). Иеремия противопоставляет эксплуататорскую жадность Иоакима справедливости и щедрости Иосии в отношении к беднякам (Иер. 22,13–17). Михей, без сомнения, имеет в виду страдания, связанные с материальной нуждой, когда зловеще изображает безжалостных богачей:

сдираете с них кожу их

и плоть с костей их,

едите плоть народа Моего

и сдираете с них кожу их,

а кости их ломаете

и дробите как бы в горшок,

и плоть — как бы в котел.

(Mux. 3, 2–3)

2. Вероятно, основной урок, которому мы можем научиться у пророков, в смысле пророческой ответственности церкви сегодня, состоит в том, что они не закрывали глаза на происходящее. Они были устами Бога видящего, о чем Израилю следовало помнить, потому как в Книге Исхода записано, что Бог увидел их страдания в Египте, услышал вопль и заступился за них (Исх. 2, 23–25; 3, 7). Одна из главных проблем нищеты — в том, что ее игнорируют, она становится невидимой и бедных не слышно. Но только не для Бога Израиля: «Вот, я видел это, говорит Господь» (Иер. 7, 11). Поэтому пророки сначала замечают, далее указывают на обиды, а затем бросают вызов власть имущим (особенно царям и судьям), которые предпочли бы их не замечать. Не удивительно, что Ахав назвал Илию «смущающим Израиля», хотя источником проблемы был сам Ахав (3 Цар. 18, 17–18). Правительство, которое может сделать то, что Иезавель и Ахав сделали с семьей крестьянина–земледельца Навуфея, следовало серьезно побеспокоить, и Илия не увиливал от этой задачи.[154]

В псалмах

1. Подобно пророкам, псалмопевцы недвусмысленно заявляют, что Господь есть Бог, который слышит вопль нищих. Они полностью зависят от Бога, когда человеческая помощь истощается, а их бедственное положение имеет большое значение для Бога (Пс. 145; 146; 147 и др.). Таким образом, часто встречаются колебания между материальным и духовным значением нищих в Псалтыри. Ошибочно настаивать исключительно на одном или другом. Материально нищие полностью зависят от Бога. Таким образом, нищета служит, с одной стороны, буквальным описанием нуждающихся, и, с другой стороны, метафорой духовного смирения. Сью Гиллингэм (Sue Gillingham) утверждает, что миссия церкви должна сохранять эту целостную двойную направленность:

Мы не можем кормить и одевать нищих, не видя духовной нищеты в окружающем нас мире, возможно, именно нищеты зажиточного Запада; мы также не можем проповедовать Евангелие, восполняющее наши глубочайшие духовные потребности и не бросающее вызов нашему отношению к каждому аспекту материального благополучия. Это, на мой взгляд, возносит богословие нищеты, которое является одновременно библейским и современным.[155]

2. Богослужение Израиля, подобно закону и пророкам, также недвусмысленно указывает, на ком лежит главная ответственность по вопросу потребностей и справедливого дела нищих: на политических властях — царях (Пс. 71) и судьях (Пс. 81).

3. Псалтырь также создает тесную связь притязания и критериев приемлемого для Бога поклонения, с одной стороны, и практической социальной заботы и экономической справедливости, с другой. Среди признаков праведного верующего, который может обитать на святой горе Божьей, находится желание давать в долг, не требуя процентов, — главный параграф экономической этики Израиля (Пс. 14, 5). И если верно, что человек уподобляется объекту своего поклонения, тогда не удивительно, что поклоняющийся и боящийся Господа будут отображать его в справедливости, сострадании и щедрости (Пс. 110, 4–5; 111, 4–5).

В литературе мудрости

1. Авторы литературы мудрости используют мощный фундамент творения для социальной этики. Это отличается (хотя и по–другому) от того, как Тора и пророки обосновывали свою нравственную мотивацию великой традицией истории искупления. Таким образом, Книга Притчей гласит, что к нищим следует относиться с уважением, потому что они также сотворены Богом. По сути, то, что мы делаем для них, мы делаем для Бога (поразительное предвосхищение учения Иисуса):