Сара Харрис - Маленький секрет

• Название: Маленький секрет
• Автор: Сара Харрис
• Издательство: Ред Фиш, Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00069-2, 0-00-651394-8

Все не клеится в жизни у Анны. Ей тридцать один год, а мужчина, который бы ценил и понимал ее, никак не попадается… Родные, коллеги, мужчины и подруги — все пытаются командовать мягкой, застенчивой девушкой, учат ее жить и не воспринимают всерьез. Даже новая работа на «проблемной» радиопередаче «SOS!» для нее самой превратилась в проблему. Зато там она знакомится с неотразимым Шоном, психологом, который разложит по полочкам все проблемы.

Умная, смешная и трогательная история о тернистом пути к счастью.

---

— Ты тогда столкнула девочку в школьный бассейн, — покачала головой Барбара. Она собрала порезанные листья салата и положила их в миску.

— Вообще-то ее столкнула Джастин, — поправила Анна.

— Джастин, ты… Какая разница?

— Разница большая…

— Бедняжка была круглой сиротой.

— Но я-то относилась к ней по-дружески.

— Это я позаботилась об этом. Особенно после того, что ты натворила.

— Давай разберемся. За все хорошее, что было в моем прошлом, отвечаешь ты, а вот за все плохое…

— Я заставила тебя пойти на ее день рождения. Все остальные матери не пустили своих детей, так как боялись, что те там могут чем-нибудь заразиться. Потому что в мои времена в домах опекунов водилось полно микробов.

Она резала огурец толстыми ровными ломтиками.

— Ну и чушь!

— И я поступила точно так же но отношению к Притти Пуньяу. Я разрешала тебе играть с ней все твое детство, несмотря на то, что она была цветной…

Она разрезала помидор пополам, и из него в разные стороны брызнули семена.

— Ты не можешь так говорить о Притти, это расизм!

— Ну, в гаком случае вы могли бы и сейчас оставаться с ней подругами, если бы ты не наговорила ей более гадких вещей. Ты и Джастин. Вы сделали жизнь Притти невыносимой…

Она разрезала помидор на четыре части и посмотрела на дочь так, как будто, несмотря на все эти годы, они все равно оставалась друг для друга чужими.

— Это все Джастин. Ради всего святого, она же была настоящей предводительницей бритоголовых. Так или иначе, все это в прошлом…

— Ах, так, значит, для тебя прошлое складывается только из того, что выбираешь ты, а то, что выбираю я…

— ТЫ ИСПОРТИЛА МНЕ ЖИЗНЬ. Собака, про которую ты говорила… Ты ее убила. Ты убила нашу собаку!

Барбара взяла еще один помидор и быстро разрезала его на половинки. Она пригляделась к дочери. Почему она себя так ведет? В любых ситуациях они всегда оставались друзьями. «Моя дочь — это моя лучшая подруга» — так она говорила Илейн об Анне. Она попыталась взять помидор удобнее. Однако нож дрожал в ее руках, и она порезала безымянный палец. Но это не остановило Барбару, и она продолжала резать.

— Твоя собака не умерла. Мы отправили ее обратно.

— Да, к тому, кто убил ее. Бедное, никому не нужное животное.

— Ну, это ты ее не захотела. Ты отказывалась за ней убирать…

— Бога ради, я же была совсем ребенком. А ты была взрослой. Ты должна была взять на себя ответственность за нее… А сейчас, когда я уже сама взрослая, ты почему-то обращаешься со мной, как с ребенком, черт возьми! — Анну тоже трясло. Она никогда не ругалась бранными словами в присутствии матери. — Хочешь знать правду? Иногда я тебя просто презираю.

Барбара перестала резать яблоко и уставилась на этого чужого человека — на свою дочь.

— Да, это правда, я презираю тебя, — повторила Анна, глядя на Барбару, стоящую в защитной стойке с ножом, застывшим в воздухе. — Тебя и твою сумочку а-ля Маргарет Тетчер, и твою мебель в твоей так называемой «гостевой» комнате, накрытую синтетическими чехлами. Посмотри: кто к нам приходит? Тетя Илейн?.. А то, как ты в кинотеатре громко шуршала оберткой, открывая мороженое? Было так неловко: все оборачивались на нас и просили перестать шуршать. Ты вечно ходила с коробкой этих дерьмовых «Малтизерз», поедая одну конфету за другой. Но дело даже не этом…

Сейчас в ее памяти всплыло все — целая жизнь затаенных обид. Как говорил Шон, ей было необходимо выплеснуть все эти тяжелые чувства и воспоминания.

— Будут еще какие-нибудь претензии? — попыталась улыбнуться Барбара, но у нее ничего не получилось. Она взяла свеклу и начала ее резать, а из ее пальца текла кровь.

— А я даже еще и не начала. Мы могли бы поговорить о тебе и о папе, как о родителях. Обо мне, которая вечно была между вами двумя, как между молотом и наковальней, а вы вели себя как два подростка. Я хочу сказать, почему бы тебе не разобраться во всем сейчас, когда прошло уже более пятнадцати лет…

— Ты сама знаешь почему, — сказала Барбара с мокрыми от слез глазами.

Если бы Анна не знала свою мать так хорошо, то подумала бы, что ее мать сейчас расплачется.

— Я хочу сказать, почему ты упорно молчишь? Или вся проблема кроется именно в этом? В том, что ты, черт возьми, ни о чем не хочешь говорить? Ты дружишь с Илейн Квили вот уже сорок с лишним лет и до сих пор не можешь ей сказать, что ты ее просто терпеть не можешь. О, нет. Ты просто продолжаешь притворяться. Никто не может до тебя достучаться. Ты живешь в своем странном старом мире, где абсолютно ничего не изменилось. Ты до сих пор носишь плиссированные юбки. Даже папа не может с тобой разговаривать, а ведь он, черт возьми, твой муж. Если это можно так назвать.

Выговорившись, Анна почувствовала себя лучше. Это было так целительно — выплеснуть свои чувства наружу. Когда держишь их в себе, они разъедают душу, как раковая опухоль.

— Анна, прекрати сейчас же. Ты говоришь вещи, о которых потом горько пожалеешь, — сказала Барбара, и вдруг тонкие ручейки слез потекли по ее лицу.

— О, нет. Я не буду об этом сожалеть. Я хочу с этим покончить, — решительно сказала Анна.

Она удивилась, увидев слезы матери. Она не видела, как мать плачет, с 1980 года, когда Барбара призналась в своем «бесплодии».

Анна поднялась со стула. Она не хотела смотреть на лицо матери.

— Я собираюсь тебе рассказать, каково это — чувствовать, когда у тебя вдруг отбирают собаку. И каково это чувствовать, когда получаешь удар тапочкой. Почему ты не хочешь отвечать за свои поступки?

— Ты уже закончила?

Барбара вытерла лицо, но тут же по щекам побежали новые слезы. Она взяла желтую миску, выложила в нее салат и полила его соусом.

— Нет, не совсем. Я хочу тебе сказать, что мы — не семья. Что мы никогда не были семьей. Для того, чтобы создать семью, мало родить ребенка. Как бы то ни было, та «семья», о которой ты так мечтала, разрушилась. И кто ее разрушил?

— ТЫ ЗАКОНЧИЛА?

Слезы одна за другой бежали по лицу Барбары, высыхая на ходу, но Анна не могла остановиться. Она была не в состоянии думать, правильно или неправильно поступает.

— И не думай, что ты меня расстраиваешь. Я уже вдоволь наплакалась за свою жизнь, а тебе не было до этого никакого дела. Твои мелкие ожидания стали для меня тюрьмой. Мне всего лишь хотелось быть актрисой. Но разве ты хоть как-то поддержала меня в этом?

— Что я такого сделала? И чем я заслужила все это? — тихо проговорила Барбара, прекратив делать салат и смахнув слезы с лица.

— Я тебе скажу, что ты сделала… — прошипела Анна. — Я тебе скажу, ты… Остается только благодарить Бога, что у тебя не было больше детей. Потому что ты все испортила. Неудивительно, что ты не смогла завести еще детей. Должно быть, я была принесена в жертву. Потому что бог знал, что из тебя получится дерьмовая мать.

Анна остановилась, слегка шокированная тем, что только что сказала.

Слезы ее матери высохли в ту же секунду.

— И не пытайся заставить меня почувствовать себя виноватой, — сказала Анна. Но Барбара превратилась в каменную статую. Анна была удивлена тем, что каменная статуя поднялась и пошла в комнату, которую они всегда называли семейной комнатой. — И я не собираюсь извиняться за то, что сказала правду! — крикнула она Барбаре вдогонку. — Это эмоциональный шантаж!

Ее мать всегда казалась старухой — даже на черно-белых фотографиях 1950-х годов. Это худое лицо с неправильными чертами. В итоге все Поттеры начинали походить друг на друга, даже те, которые вошли в их семью в результате брака. Даже мать Анны. Все их они были низкорослыми, бледными и нескладными. Анна до сих пор помнила своих уэльских родственников, несмотря на то, что она никого из них не видела вот уже двадцать лет. Каждый Поттер в детском возрасте походил на Анну и со временем превращался в Барбару или Дона.

Но Анна не собиралась быть похожей на них. Он собиралась быть другой. Вопреки тому, что Барбара никогда не следила за кожей своей дочери (как женщины, которых показывают в рекламе «Ойл-оф-Юлэй»).

Анна прошла в «семейную» комнату и села напротив матери. Барбара сидела в мягком кресле, скрестив руки на груди, с застывшим, невидящим взглядом.

— Послушай, я уже закончила. Все, что я хотела сказать, — я сказала. Жаль, что пришлось тебя расстроить. Но когда я высказала тебе все это, мне стало намного легче, — улыбнулась Анна и выдохнула.

— Я рада, что хоть кто-то из нас двоих почувствовал себя лучше, — сурово сказала Барбара, глядя перед собой на картину, которую она купила на Монмартре во время парижского отпуска. На картине мочился темноволосый уличный мальчишка.

— Мама, такие вещи должны проговариваться. Это разряжает обстановку.

Барбара ничего не ответила. Она продолжала сидеть в той же позе, держа в руках салатный нож.