August Fliege - ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС…

• Название: ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС…
• Автор: August Fliege
• Жанр: Альтернативная история

Наш современник переносится в май 1917 года в тело юного прапорщика. Идет Мировая война. Однако с первых дней пребывания, герою становится понятно, что это не наше прошлое, а параллельный мир. Общий файл. (Редакция от 16 августа 2011 г.)

---

Боже упаси…

Ассортимент магазина меня откровенно разочаровал. Помимо традиционных одно- и двухпудовых гирь в продаже имелись штанги, причем не с блинами, а с шарами на концах, булавы для жонглирования, диски для метания и боксерские груши на подставке. Нормальных тренажера было целых три: 'лодка' - имитирующий греблю, 'насос' - имитирующий понятное дело работу ручного насоса и обычная гимнастическая скамья с упорами и поперечной спинкой с подлокотниками.

Остальные товары для моих целей не годились: куча всякого барахла для верховой езды - от седел до жокейских шапочек, полнейшее разнообразие охотничьего и рыболовного снаряжения. Костюмы для всех видов спорта и активного отдыха. Сундуки и чемоданы вперемешку с коньками, лыжами и теннисными ракетками. Сабли, шашки, рапиры и широкий выбор пистолетов всех марок и моделей. Я даже присмотрел себе 'Браунинг' 1910 года - для коллекции.

Короче пришлось довольствоваться тем, что было. Заказал две гири-пудовки и штангу. Надо же с чего-то начинать.

* * *

Ну вот, опять - дождь!

Почему-то вспомнился монолог эстрадного артиста Велюрова, которого в фильме 'Покровские Ворота' сыграл Леонид Броневой: 'Осень, друзья мои! Прекрасная московская осень! На улице идет дождь, а у нас идет концерт!'

Так и хочется перефразировать: 'На улице идет дождь, а у меня идет время!'.

Хотя, мысль о концерте, точнее о музыке, можно признать своевременной - где там моя Гитара?

Взял в руки инструмент и, в очередной раз, восхитился его исключительным совершенством - просто шедевр!

Встав у окна, тихо перебираю струны, пытаясь подобрать мелодию наиболее созвучную нынешнему состоянию души. Наигрываю то одно, то другое, ищу и не нахожу - получается какое-то нескончаемое попурри на 'дождливую' тему…

Разве что…

Пальцы, будто сами, заиграли лирический мотив Кинчева:

Дождь

Выстроил стены воды.

Он запер двери в домах.

Он прятал чьи-то следы.

А мне хотелось дышать,

Дышать во всю грудь,

Но я боялся забыть,

Боялся уснуть.

Там, где вода,

И в небе вспышки ломаных стрел,

Я руки протягивал вверх,

Я брал молнии в горсть.

Там, где вода

Рисует на земле круги

Ты слышишь, слышишь шаги,

Идет дождь.

Будто впервые

Хохотал гром,

Он захлебнулся в словах,

Он рвал ставни с окон.

А я все видел,

Я небу смотрел в глаза.

Все очень просто -

Просто гроза.

За спиной скрипнула дверь…

Ну вот, опять меня застали врасплох за несвоевременными песнопениями!

Обернувшись, встречаюсь взглядом с мамой и с удивлением замечаю в ее глазах слезы!

- Мама?

- Сашенька… Эта песня… Откуда?

- Сочинил… Недавно… - Не хочется врать матери, но ведь приходится?

- Господи! Как же тебе должно быть одиноко, если в твоей душе рождается такое?

- О чем ты говоришь, мама?

- Я пришла позвать тебя к обеду, Федечка вернулся из гимназии. - Резко сменила тему матушка. - Ждем только тебя.

- Сейчас иду!

Ну вот, попал так попал… С какой стороны ни глянь… Теперь меня точно женят на какой-нибудь девице благородных кровей в целях борьбы с одиночеством духа.

Хотя чего кривить душой? Есть оно, это самое одиночество: тяжелое и беспросветное.

Одиночество человека в чуждом для него мире…

Поскорей бы на фронт: там некогда задумываться о высоких материях. Выжил - и счастлив. Сыт, одет и с потолка не капает - и внутренний мир легко приходит в равновесие.

Там все намного проще. Или сложнее?

Да и к чему загадывать? Все равно эвакуационная комиссия через два дня.

3

Свершилось! Меня выписывают!

Привычная уже процедура комиссии закончилась тем, что все члены сего благородного собрания пришли к консенсусу по поводу моего выздоровления.

Меня похвалили, поздравили и попросили завтра утром зайти за выписным листом в канцелярию главного врача.

После чего мы распрощались, и я вышел в коридор. В очереди я был последним, по лазаретной традиции пропустив менее здоровых офицеров вперед. Так что спешить мне было некуда.

- Ну что, Саша? - поинтересовался Генрих, сидевший на колченогом стуле ожидая меня. Комиссию он прошел раньше и теперь грустил, огорошенный решением оставить его в госпитале еще на месяц. Он-то надеялся получить 'домашнее лечение'…

- Признан годным для несения службы. - Процитировал я вердикт. - Сказали, завтра зайти за документами и адью!

- Даже не знаю, завидовать тебе или сочувствовать?

- Сочувствовать? Что за упаднические настроения, господин поручик?

- Ладно! Идем! И не забудь с тебя 'отходная'.

- Предлагаю, дабы не прятаться от врачей отпраздновать мою выписку в каком-нибудь приятном месте!

- А ты уверен, что меня выпустят из нашего богоугодного заведения, дабы я смог насладиться твоим обществом?

- Не волнуйся! Со мной - выпустят! - Моя уверенность отнюдь не была показной, ведь с санитарами я договорился заранее…

* * *

Получив выписной лист, я направился отметить его у военного коменданта госпиталя капитана Патцена.

Капитан встретил меня весьма приветливо, и мы мило поболтали о всяких пустяках присущих лазаретной жизни. Зарегистрировав выписку, комендант забрал у меня выписной лист и под расписку вручил предписание. На этом мы и распрощались.

Перед уходом я зашел в палату к Литусу.

Генрих увлеченно играл в шахматы с доктором Финком. В последнее время они очень подружились, чему я был несказанно рад. Теперь моему другу будет не так скучно коротать время в нашей уютной маленькой палате. Все потому, что пока я долечивался на дому, к Литутсу подселили тяжелораненого офицера-пулеметчика. Бедняга был ранен в шею и для полноценного общения никак не годился ввиду временной неспособности говорить.

- Здравствуйте, господа!

- Здравствуй, Саша! - обрадовано вскинулся Генрих.

- Добрый день, Александр Александрович. - Поприветствовал меня Финк.

- Я вижу, что вы с толком проводите время?

- Да. Теперь у нас с Якобом Иосифовичем ежедневный турнир! - Похвастался Литус.

- И кто выигрывает?

- Двенадцать против семнадцати в пользу поручика! - С притворным сожалением посетовал доктор. - Но возможности для реванша я не исключаю!

- Получил предписание? - живо поинтересовался Генрих.

- Вот! - Я достал из нагрудного кармана свернутый листок.

- И что там?

- Полюбуйся сам! - ответил я, протягивая другу бумагу.

Едва выйдя от Патцена, я тотчас же развернул предписание с целью узнать свою дальнейшую судьбу:

'Ноября 1-го 1917 года, подпоручику фон Ашу А.А. прибыть в распоряжение штаба Московского гарнизона. Генерал от инфантерии П.Д. Ольховский'.

Никаких неожиданностей. Все банально и предсказуемо. Чего-то подобного я и ожидал, наблюдая дома преувеличенное равнодушие отца и спокойствие мамы в преддверии решения эвакуационной комиссии. То есть, подсознательно я чувствовал некоторую неестественность, но, занятый самокопанием и историческими изысканиями, не придал этому значения.

Вывод напрашивался сам: 'Папа похлопотал'.

4

Из здания Штаба Московского военного округа, на Пречистенке я вышел, будто заново родившись.

Авантюра моих родственников, призванная оградить меня от фронта, завершилась для меня наиболее благоприятным способом. По дороге сюда я более всего опасался, что именно здесь мне и предстоит служить, а штабы и штабных я еще с прошлой жизни на дух не переношу. Да и тянуться и щелкать каблуками с видом 'чего изволите' - это тоже не мое!

Казалось бы, пробыл тут всего каких-то полчаса, а уже рука устала честь отдавать - военных тут избыток, особенно начальников.

Слава Богу, что у меня теперь иная судьба - запасной батальон родимого 8-го Московского Гренадерского полка.

Несмотря на сильный холодный ветер, я решил прогуляться по Волхонке до Кремля, проветриться и поразмышлять.

Конечно, спасение меня от ужасов войны для родителей было задачей номер один, особенно в свете того, что за неполных два месяца на фронте я дважды был на волосок от смерти. То, что отцу было под силу решить мою дальнейшую судьбу, я нисколько не сомневался: статский советник, согласно 'Табели о Рангах' - это нечто среднее между полковником и генерал-майором. К тому же, папа - чиновник Военного министерства.

Удивительно другое - как он тонко меня просчитал!

Ведь очевидно, что служба при штабе у меня, скорее всего, не сложилась бы! Хотя с точки зрения любого родителя - сие есть предел мечтаний. Отец поступил мудрее и учел мой прошлый характер и те его изменения, которые он наверняка приписал нахождению во фронтовой обстановке.

Протекция вышла удачной во всех смыслах - я снова в строю, в своем полку и при этом дома.

Надо будет поблагодарить его, желательно тет-а-тет… Ведь маме ни к чему лишний раз волноваться!