Коллектив авторов - Чекисты Рассказывают...

• Название: Чекисты Рассказывают...
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО „СОВЕТСКАЯ РОССИЯ"
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1970

Книга рассказывает о благородном, самоотверженном и опасном труде советских разведчиков и контрразведчиков. Время действия — канун Великой Отечественной войны, военное время и послевоенные годы. В качестве авторов выступают ветераны-чекисты полковники Р. Абель, А. Авдеев, А. Зубов, В. Егоров, А. Сергеев и другие. Авторы — непосредственные участники описываемых событий, это придает всей книге необычайную точность и достоверность.

---

Через несколько дней после того как Сергеев переселился в дом Ходжи Али, он услышал шаги за дверью в соседней квартире. Следовательно, появился сосед или соседка.

Поздно вечером, когда Сергеев уже готовился ко сну, раздался стук в эту дверь.

— Войдите, — отозвался Сергеев.

Порог перешагнул Геккерт. Театрально размахивая руками, он шагнул в сторону сидящего в кресле Сергеева.

— Отто Геккерт, майор германской разведывательной службы, — представился неожиданный гость.

Сергеев встал с места, не зная что сказать.

— Сидите, герр Сергеев, сидите, нам предстоит длинный разговор.

Сергеев опустился в кресло. Геккерт плюхнулся в соседнее.

— Вы, наверное, удивлены столь бесцеремонным вторжением и откровенностью, с которой я назвал себя. Мне незачем скромничать. Через несколько минут вы все равно поймете, что я нахожусь в Иране не для торговли горшками.

Сергеев с интересом рассматривал Геккерта. Тот oтметил, что руки Сергеева, лежавшие на подлокотниках, слегка дрожали. «Волнуется… Моего прихода, конечно, не ожидал», — подумал Геккерт.

— Буду говорить прямо. Нас очень заинтриговало то, что вы скрываете от своих соотечественников знание немецкого языка.

— Откуда вам известно это? Ходжа Али? — взволнованно перебил его Сергеев.

— Да, этот старик проболтался нашему человеку.

Сергеев вскочил с кресла.

— Он, значит, разболтал об этом и в торгпредстве.

— Сядьте, герр Сергеев, успокойтесь. Это исключено. Наш человек тут же приказал Ходже Али держать язык за зубами, пригрозив возможностью потерять льготы при покупке германских товаров. А вы знаете, каждый иранец, несмотря на свою страсть посплетничать, становится безмолвным камнем, если ему угрожает убыток.

Сергеев вынул платок и вытер лоб.

— Вернемся к теме нашего разговора. Каковы же причины, заставляющие вас скрывать, что знаете немецкий язык?

— Вряд ли эти обстоятельства могут быть интересными для германской разведывательной службы.

— Разрешите об этом судить нам.

— Я все же не вижу необходимости давать объяснения по этому поводу.

— Герр Сергеев, вы разговариваете не с Ходжой Али. Мы отлично понимаем, чем чреваты последствия, если то, что вы скрываете, станет достоянием ваших шефов. Прошу не толкать нас на крайние меры.

Сергеев задумался.

Геккерт не спускал с него глаз. Вынул портсигар, вытащил оттуда сигарету, закурил.

Сигарета Геккерта уже подходила к концу, когда Сергеев повернулся к гостю.

— Я немец, но родился в России. Имею родственников в Германии. Отец умер, когда мне было три года. Мать вышла замуж за русского. Он усыновил меня. Я принял его фамилию, изменил отчество. Когда поступал в военное училище, отчим посоветовал мне скрыть национальность, выдать себя за русского, не писать в анкетах о родственниках за границей. Он считал, что все это может помешать моей карьере. Я послушался его. Скрывал и знание немецкого языка, на котором говорил с детства. Сейчас отчима и матери нет в живых. Сам я был тяжело ранен на финском фронте. Принужден был демобилизоваться из армии. Вот прислали сюда, но если выяснится, что я умышленно скрыл национальность матери и наличие родственников за границей, у меня будут неприятности. Обмана у нас не прощают.

— Я отлично это знаю, герр Сергеев. Мы примерно так и предполагали. Значит, вы наш соотечественник, волей судьбы заброшенный на чужбину. Очень приятно. То, что отчим у вас был русским, не имеет значения. Мы отлично понимаем, какую роль в воспитании детей играет мать.

— Надеюсь, что теперь, когда все выяснилось, вы не причините мне неприятностей.

— Безусловно нет. Как соотечественнику скажу о цели своего визита совершенно откровенно. История поставила перед родиной ваших родителей великие задачи и возложила их осуществление на фюрера.

Геккерт поднял голову вверх и закатил глаза, словно фюрер обитал на потолке.

— Особенно серьезные дела предстоят в России, и поэтому нам нужны там преданные люди. Мы рассчитываем на вашу помощь.

— За откровенность заплачу тем же, герр майор. В душе я, конечно, немец. Я офицер и отлично понимаю, чего вы от меня ждете. Я не трус, много раз смотрел смерти в глаза и не боюсь ваших поручений, но я… калека. Я физически не в состоянии работать для вас.

— О, герр Сергеев, мы дадим вам такое поручение, что его выполнение никак не отразится на вашем здоровье, — поспешил заверить его Геккерт, считая, что Сергеев уже согласился работать.

— Нет, нет, не настаивайте, — решительным тоном заявил Сергеев.

— Ну, тогда разрешите, по крайней мере, я познакомлю вас с нашим шефом. Он занимает здесь официальное положение в посольстве. Шеф поговорит с вами более конкретно.

— Но не могу же я ехать в посольство. Да и этот разговор будет бесполезен.

— Все будет сделано так, что об этом никто не узнает. Ему просто доставит удовольствие поговорить с соотечественником, которого постигла такая тяжелая судьба.

Сергеев молча пожал плечами.

— А сейчас небольшая формальность. Расскажите мне о своих родителях, о родственниках в Германии, о себе. Вам, наверное, понятно, что я должен составить необходимый документ.

На следующее утро Геккерт докладывал шефу о разговоре с Сергеевым.

Выслушав его, Шёнгаузен вытянул ноги и совсем утонул в огромном кожаном кресле.

— Как же так, герр Геккерт, без всякой подготовки, так прямо и выпалили ему все? Вы знаете, когда-то, во времена еще кайзера, у меня был начальник полковник Гагельберг. Если бы он узнал, что я так вербую людей, то лишил бы меня права работать с агентурой не менее как на год. У нас однажды стряслось такое…

Воспользовавшись, что Шёнгаузен замолчал, что-то припоминая, Геккерт, боясь, что шеф пустится в пространные воспоминания, поторопился оправдаться.

— Экселенц, Сергеев — офицер, человек с изрядным жизненным опытом, и после первых же моих слов понял бы, почему я им интересуюсь. Топтание на месте выглядело бы просто смешно.

— А не кажется ли вам эта история бесперспективной, — проворчал Шёнгаузен, видимо недовольный тем, что ему не дали поделиться воспоминаниями.

— Я уверен, что он примет в конце концов наше предложение. Здесь в помещении посольства — в официальном германском учреждении он безусловно будет держать себя иначе. Обстановка произведет должное впечатление. Мне кажется, он патриот. Разве вы не допускаете проявление таких чувств со стороны людей, хоть и родившихся за границей, но воспитанных настоящими немками? Его мать происходит из порядочной прусской семьи. Ее брат еще жив. У него недалеко от Кенигсберга поместье.

— Вы записали о нем все нужные сведения?

— Конечно, герр фон Шёнгаузен. И уже запросил Берлин.

— Все-таки Сергеева нужно тщательно проверить.

— Согласен. Когда он будет у нас в посольстве, я на часок спущу его с нашим Фрицем н подвал, и, если Сергеев держит что-то на душе, он все выложит. Еще не было случая, чтобы от Фрица утаивали что-нибудь.

— Вы с ума сошли, Геккерт! Сергеев — больной человек и умрет при первых же ударах этого гориллы. А если и выживет, как он будет относиться к нам после такой проверки!

— Ерунда, объясню, что это было необходимо в интересах родины. Он не дурак, поймет.

— Нет, нет, Геккерт…

— Не считаете ли нужным, экселеиц, сообщить о Сергееве в Берлин? — опять перебил Геккерт шефа, боясь, что тот начнет воспоминания.

Шёнгаузен покраснел от удовольствия, подумав, какой фурор произведет в Берлине, в абвере сообщение о вербовке советского служащего. Было очень соблазнительно послать докладную, но чувство осмотрительности взяло верх.

— Не надо торопиться. Получим из Берлина сведения

о его родственниках, поговорю с ним я, а тогда составим докладную.

Как-то вечером, коротая свой досуг за чтением немецких газет, Сергеев услышал стук в дверь из соседней квартиры.

— Герр Сергеев, сегодня поедем в посольство, подготовьтесь. Я загляну к вам через полчаса, — сказал Геккерт.

— Есть ли в этом необходимость, герр Геккерт? Я скажу там то же, что и вам.

— Надо ехать обязательно.

Когда Геккерт зашел к Сергееву вторично, тот был одет, словно на прием по торжественному случаю.

Они вышли из дома. Улицы были безлюдны. Тегеранцы не любят задерживаться поздно вне дома. К десяти часам вечера почти весь город погружается в сон.

За углом стоял светло-серый «оппель». Геккерт сел за руль и, бросив под ноги Сергееву, устроившемуся на заднем сиденье, коврик, сказал:

— Герр Сергеев, вам придется сесть ниже сиденья, чтобы вас не было видно с улицы. Вы меня простите, что причиняю вам такое неудобство, но это в целях вашей же безопасности.

Сергеев опустился и пригнул голову. Через десять минут машина была уже на Аля од Доуле, или «Бульваре посланников», как называют эту тенистую зеленую улицу. Большая часть дипломатических представительств была сосредоточена на ней. Поравнявшись оо зданием гер- майского посольства, Геккерт нажал сигнал. Что-то вроде протяжного писка прозвучало в ночной тишине, и ворота посольства бесшумно распахнулись, словно этим сигналом Геккерт привел в действие механизм, открывающий их. Машина въехала в парк, окружающий здание, и остановилась у бокового подъезда.